Вадим Чекунов - Тираны. Императрица
Су Шунь сузил и без того неширокие глаза — словно два угля, они накалялись яростью. На скулах сановника заиграли желваки. Ища поддержки, он повернулся к принцам.
— Нас обвиняют в подлоге! — гневно выкрикнул Верховный советник. — Не стойте же как пни! Дело касается чести!
Однако оба заговорщика, бледные и настороженные, промолчали. Их внимание было приковано к чинно вышагнувшему из-за колоны личному евнуху драгоценной наложницы.
Ли Ляньин, повторив жест Су Шуня, вытащил из рукава и развернул перед собой бумагу с текстом, подписанным рукой Сяньфэна.
— Господин приложил свою руку к этому завещанию в моем присутствии и в присутствии многих евнухов, — придав голосу как можно больше кроткой невинности, пояснила Орхидея. — Кроме того, он скрепил свое имя императорской печатью. Как вы знаете, без оттиска этой печати ни один документ не имеет силы.
Опешивший советник впился взором в раскрытое перед ним завещание. Дуань Хуа и Цзай Юань, осторожно выглядывая из-за его плеч, пытались рассмотреть печать и подпись.
Орхидея снисходительно обратилась к верному евнуху:
— Прочтите уважаемым весь текст. Ведь они пришли сюда узнать и исполнить последнюю волю Сына Неба.
Словно плети, за окном хлестали воздух белые молнии.
Срывающимся от волнения голосом Ли Ляньин зачитал поникшим вельможам завещание. С каждой произнесенной им фразой лица заговорщиков становились все более унылыми, а подступивший страх сгорбил их плечи. Даже Су Шунь опустил голову и стоял, потрясенный. Откуда у этой лисицы оказалась печать?!
Закончив чтение документа, евнух благоговейно свернул его. Отступив на шаг, он поклонился окаменевшим визитерам и своей хозяйке, на лице которой проявилась холодная улыбка.
— Теперь, уважаемые, когда все недоразумения разрешены, пришло время определить вашу судьбу, — сказала Орхидея, разглядывая заговорщиков. — Каждому из вас воздастся по заслугам.
Едва она произнесла последнее слово, как в покои стремительным шагом, бряцая оружием и доспехами, вошел отряд стражников.
Лицо Су Шуня прояснилось. Удача вновь благосклонна к нему — ведь подкупленные им воины не побоялись неожиданного поворота событий или попросту еще не успели узнать последние новости. Но в любом случае их прибытие означало, что у советника появился шанс силой завладеть императорской печатью и уничтожить состряпанное разноглазой девкой подложное завещание.
Однако радость сановника была недолгой — ровно до момента, когда стражники присягнули на верность Орхидее под довольную ухмылку прихвостня-евнуха. Вездесущий Ли Ляньин не только перекупил нанятый советником отряд, но и пообещал каждому воину личное покровительство будущей правительницы.
Выдержав соответствующую моменту паузу и полюбовавшись на едва живых от предчувствия скорой и жестокой расправы дворцовых мятежников, Орхидея снова поднялась с трона и поклонилась каждому из них.
Ошеломленная троица уставилась на нее с изумлением.
Заняв свое место, Орхидея обратилась к Су Шуню, спесивый вид которого давно испарился, и теперь весь его облик выражал уныние.
— Уважаемый советник, — ласково произнесла наложница. — Вы зарекомендовали себя ревностным служителем, верным исполнителем воли правителя. Ваш опыт бесценен, а ваше имя овеяно славой ваших государственных деяний! Поэтому я прошу вас об одном одолжении…
Сухопарая физиономия Су Шуня вытянулась от недоумения. Советник не удержался и быстро переглянулся с сообщниками.
Заметив его реакцию, Орхидея заговорила и с ними:
— Достойные слуги императора Сяньфэна и его наследника, уважаемые принцы Дуань и Цзай! Вы проявили самые доблестные качества в усердном исполнении воли господина! И не ваша вина, что недоразумение с бумагами заставило вас принять неверное решение.
Обращаясь ко всем неудавшимся крамольникам, драгоценная наложница проникновенно сказала:
— Враги вынудили императорский двор покинуть столичную резиденцию, но сводный брат нашего почившего господина, доблестный принц Гун, остался там олицетворять власть правящей династии. Обстановка в Пекине до сих пор сложная. Вскоре мы обязаны доставить тело повелителя в Запретный город для окончания церемонии прощания. Кому, как не вам, я, мать наследника императора, могу доверить столь важное дело — стать моими посланниками? Прошу вас в самые ближайшие сроки отбыть в Пекин, чтобы оказать принцу Гуну всевозможную помощь в ведении дел и обеспечить подготовку к приему похоронной процессии. С вами последует главный евнух как человек, сведущий в дворцовых траурных ритуалах, для организации всего на месте.
Потрясенные неожиданным помилованием и оказанным доверием, советник и принцы под взглядами стражи направились к дверям, услужливо распахнутым для них радостно улыбающимся Ань Дэхаем. О причинах довольства толстяка догадаться было легко — главный евнух места себе не находил в нынешней резиденции, переживая за сохранность своих сокровищ, припрятанных в столице.
Следом за помилованными заговорщиками наложница приказала страже и свите девушек покинуть ее покои. Оставшись наедине с Ли Ляньином, Орхидея скинула обувь. Без лишних слов слуга опустился на колени, аккуратно ухватился за ступню и умелыми пальцами принялся делать расслабляющий массаж.
Склонив голову, чтобы избежать тяжелого взгляда хозяйки, евнух ловко разминал ухоженные ноги Орхидеи, ожидая начала доверительного разговора, который не замедлил состояться.
— Мы едва успели… — обронила наложница, прислушиваясь к шуму дождя.
Она запустила руку в одежды и достала из них увесистый нефритовый камень с высеченным на нем императорским символом Сына Неба.
— Подумать только, целых восемнадцать столетий эта вещь переходит от правителя к правителю и едва не досталась таким проходимцам! — воскликнула она, всматриваясь в темные разводы, украшавшие камень. — Мы могли и опоздать!
Ли Ляньин согласно кивнул:
— Опередили их не более чем на четверть часа, моя госпожа.
Орхидея несильно толкнула его ногой в грудь.
— Признавайся, как тебе это удалось!
Евнух прижался щекой к ее ступне и позволил себе встретиться с хозяйкой глазами.
— Моя заслуга невелика, почтеннейшая! У дворцовых слуг множество способов узнать различные секреты. Когда мне довелось разведать, где покойный господин хранил печать, дело оставалось за малым.
Ли Ляньин хихикнул, довольный неожиданной игрой слов.
— В прямом смысле — за малым, — продолжил он. — Я велел одному мальчику проползти в спальню императора через отдушину, что под самым потолком. Ведь двери охранялись очень тщательно, а на крышу из-за грозы стражу не поставили. Мы с евнушонком поднялись туда, я обмотал его веревкой, объяснив, что и где искать. Он протиснулся в дыру и спустился внутрь. Признаться, больше всего я опасался, что малец что-нибудь напутает и вместо печати прихватит какую-нибудь безделушку. Но он оказался толковым, управился ловко со всем.
— Где он сейчас? — поинтересовалась наложница, размышляя о чем-то.
Евнух притворно вздохнул.
— Жизнь порой так несправедлива… Мальчишка едва успел передать мне добычу и вдруг упал с крыши. Расшибся насмерть. Мокрая черепица ужасно скользкая, я и сам едва удержался.
Орхидея удовлетворенно кивнула.
— Позаботьтесь о его семье. Передайте родне денег. Сумма не должна быть слишком большой во избежание подозрений.
Ли Ляньин понимающе улыбнулся.
Гроза неожиданно утихла. Воздух за окнами принялся молочно колыхаться, светлея.
— Самое трудное и опасное позади, почтеннейшая? — участливо спросил евнух, глядя на усталое, бледное лицо хозяйки.
Орхидея покачала головой.
— Всё только начинается.
Преданно склонив голову, Ли Ляньин снова принялся за массаж ступней своей госпожи.
Закрыв глаза от блаженства — хвала создателю Крокодила за то, что предмет избавлял от душевных переживаний, но не лишал телесной чувственности, — Орхидея размышляла о предстоящих делах.
Пятилетнего Цзайчуня следует незамедлительно возвести на престол. О том, что мальчишка — всего лишь безродный китайчонок, известно только Орхидее и верному Ли Ляньину. Впрочем, за евнухом нужно пристально наблюдать, и если возникнет хоть малейшее сомнение в его преданности, тайна происхождения императора Тунчжи именно такой девиз правления Орхидея придумала для наследника — останется ведома лишь ей одной.
Совместно с Цыань они будут заботиться о новом правителе вплоть до его совершеннолетия. Сама Орхидея по возвращении в Пекин примет титулы «императрица Западного дворца» и «Мать-императрица», а Цыань будет носить звание «императрица Восточного дворца».
Если у кроткой Цыань хватит ума не мешать Матери-императрице держать в своих руках бразды правления государством, то проживет свой век в почете и достатке. Если же не догадается уступить и отойти в тень — прямиком уйдет в мир теней загробных, откуда возврата не бывает.
