Комбат Найтов - Антиблокада
- Я могу посмотреть на прибывшие войска? Ведь Вы говорили, что именно эти люди брали все наши укрепления на Свири. Или требуется специальное разрешение?
- Можете, я запрашивал разрешение на это. Товарищ Сталин не возражает.
- Тогда поехали.
Впереди шёл мой бронетранспортёр, за ним шел "хорьх" Маннергейма, ну, а сзади я. Дорога довольно извилистая, почти постоянно лесом. Наконец, слева показалось поле, на котором должны были находиться наши самолёты. Хорьх начал тормозить, я тоже остановился. БТР сдал назад и встал. Маршал вылез из машины и задал вопрос:
- Максим Петрович! Где самолёты? Не прибыли? - но, стоило ему сойти с дороги в сторону аэродрома, как раздался оклик:
- Стой! Ни с места! Стрелять буду! - говорящего не было видно. Секрет.
- Боец, вызови разводящего! Я - полковник Иволгин, военный атташе Советского Союза в Финляндии.
- Ожидайте, товарищ полковник.
Через минут пять появилось три человека, разводящий проверил мои документы.
- А это кто?
- Маршал Маннергейм, Президент Финляндии. Мы направляемся в штаб корпуса. Здесь должны находиться наши самолёты. Маршал интересуется, где они.
- А можно сказать, товарищ полковник?
- Да, конечно.
- Товарищ маршал, здесь они, просто замаскированы.
- Спасибо, солдатик! - ответил маршал.
- Ой, по-русски говорит!
- Маршал долго жил в России.
Мы продолжили свой путь, но, естественно, телефонное ухо гораздо длиннее, поэтому возле штаба уже был выстроен почетный караул, и пошла сплошная показуха. Но, маршал любил это дело! Он с удовольствием смотрел, как маршируют солдаты, посмотрел ротные учения с боевой стрельбой, потрогал кирасу, даже прикинул её на вес.
- Чуть тяжелее, чем у кирасиров. Примерно как у лейб-гвардейцев.
- С неё и делали. Зачем изобретать велосипед.
А вот у танка ИС-85 Кировского завода он остановился как вкопанный. Сделанный на базе "Объекта 238", танк был красив, по-настоящему красив. Длинное орудие очень гармонично было вписано в силуэт. Пошли вопросы по ТТХ. Ему показали танк и САУ-152 на ходу и со стрельбой. А достаточно длинные ряды звездочек и домиков на стволах красноречиво говорили об эффективности оружия.
За обедом в штабе корпуса, Маннергейм задумчиво сказал:
- То, что я сегодня увидел, совершенно не похоже на то, что было зимой 39-го. Совершенно другая армия. Мне кажется, что господин Сталин большой любитель рыбалки.
- Это почему? - недоумённо спросил корпусной комиссар Воронин.
- Зимой 39-го, он запустил к нам "воблер", на который клюнули все!!! Понимаете? Все великие державы!
Разговор никто не поддержал, не потому, что не могли поддержать его, а потому, что за столом сидел бывший враг. Жестокий и умный, один из тех, кого удалось обмануть, на ком оттачивалась наша тактика. На действиях которого, мы учились воевать. Весь этот обобщённый опыт воплотился сейчас в этом корпусе, который продемонстрировал способность молниеносно перемещаться на большие расстояния, поражать любые цели, преодолевать любые водные препятствия. Бывший враг понял, что очень вовремя он вышел из войны. Противопоставить ему было нечего.
Вечером этого дня стало известно, что Маннергейм наградил Аладара Паасонена орденом Белой розы, без мечей, и был издан указ, навсегда убравший этот атрибут из статуса ордена. Маннергейм приблизил к себе Паасонена, который, позднее, даже редактировал его воспоминания. До этого дня их отношения были достаточно натянутыми. Маннергейм считал Паасонена пацифистом, случайно оказавшимся в разведке. Мы встретились с ним через пару дней после награждения. Генерал, улыбаясь, поздравил меня с получением высшей награды Финляндии, и показал на синюю колодку такого же ордена у себя на груди.
- Президент, вернувшись из Порккала-Удд, вызвал меня к себе, и предложил работать у него в секретариате.
- Уходите из разведки?
- Нет, я буду продолжать курировать её, но уже в должности государственного секретаря. Довольно неожиданное повышение. После моего выступления в Парламенте, маршал был очень недоволен мной, ведь я не согласовал с ним этот вопрос. После посещения Вашего корпуса, он наградил меня. Этим он показал, что не считает ошибкой выход из войны. Авторитет у Маннергейма в стране и армии очень велик. Можно не опасаться более прихода к власти сторонников войны.
Естественно, содержание этого разговора было немедленно передано в Ставку, а оттуда пришло сообщение, что флот заканчивает контрольное траление, и просили ускорить подготовку высадки. Из разговоров с Паасоненом стало ясно, что гарнизон в Таллине не велик, обороной побережья, считавшейся глубоким тылом, тоже никто не занимался. Взорванные при отходе наши батареи на островах немцы не восстанавливали. Несколько агентов ГРУ, работавшие там, давали схожую информацию. Переданные нам карты минных полей "Насхорн" (между Порккала-Удд и островом Найсаар, всего 1.915 мин) и "Зееигель" (восточнее Гогланда, всего 5.779 мин, 1.450 минных защитников, 200 подрывных шашек), оказались достаточно точными. Всего весной - летом 1942 года немцами в Финском заливе выставлено 12.873 мины. Вместе с минами, которые были выставлены в прошлом году, их количество в Финском заливе превышало 21 тысячу. Но, существовало несколько фарватеров, позволяющих поддерживать относительно безопасное движение кораблей. Самым безопасным оказался северный фарватер, идущий вплотную к финскому берегу. Центральный фарватер был полностью перекрыт многочисленными минными постановками. Самое обидное, что большинство мин было нашими. Арсеналы в Таллине не были эвакуированы в 41 году. И сейчас флот не смог выделить нам для прикрытия практически ничего. Последовали отговорки, опасения, что как только корабли оторвутся от причалов в Кронштадте и Ленинграде, так немедленно попадут под удар немецкой авиации. На ходу оказался один линкор, один крейсер, три эсминца и три десятка мелких шхерных бронекатеров.
В ночь на первое ноября "Киров", "Гордый", "Грозящий", "Стерегущий" под командованием контр-адмирала Дрозда, шхерный дивизион под командованием капитан 3-го ранга Лазо и канонерская лодка "Красное Знамя" под командованием капитана 2 ранга Арсеньева вышли из Кронштадта в Хельсинки. Всё, что смог собрать некогда сильнейший флот СССР. Длинная ночь позволила скрытно пройти и встать на якоря, и к причалам в Порккала. Финнов в этот момент на полуострове вообще не было. Их переселили. Радиолокаторы не показывали никаких целей. С появлением здесь наших истребителей, немцы редко отваживались залетать в этот район. Вечером бригада начала погрузку, а шесть наших тральщиков и четыре финских ушли проверять фарватер. В первой волне пошли 120 БДБ. Тральщики обозначали все точки поворотов извилистого фарватера. На остров Аегна была высажена разведгруппа, которая должна была уничтожить наблюдательный пост немцев. Минные постановки у немцев были сделаны так, что все суда должны были проходить почти вплотную к этому посту. После получения сигнала, что пост захвачен, десант пошёл вперёд. Рейдовый сторожевик был захвачен разведкой морской пехоты. В 01.00 03 ноября 42 года на причалы Таллина хлынула морская пехота и штурмовые роты 7-го полка. Их поддерживало 16 танков. Десантные корабли сразу же разворачивались и уходили в Порккала за следующей группой десанта. Часть десанта сразу же высадилась на Палиассаре, где находилось множество зенитных батарей. Ночной бой страшен своей непредсказуемостью, и у атакующей стороны огромная фора. Артиллерия кораблей пока молчала, в порт проскользнули только шхерные катера и канонерка, они пошли к Пирите и открыли огонь по скоплению конфискованных плавсредств. В течение ночи было выброшено три волны десанта. Организованной обороны немцам нигде создать не удалось. Сказывалось отсутствие тяжёлого вооружения. А пистолетиком особо не навоюешь. Главная цель рейда: Таллинский замок, где располагалось Бюро Целлариуса, был взят в 02.30. Там были первые потери. В третьей волне к Таллину ушёл Трубачёв, а я сидел на узле связи, и проклинал тот день и час, когда меня сделали "дипломатом". А на рейде Хельсинки уже ждали своей очереди на высадку части 32 армии, переброшенной в Ленинград из-под Архангельска. Утром они начали выгрузку в Таллинском порту. Удерживать Таллин будут они, а корпус двинулся к Нарве по непуганым тылам немцев. Днем взяли Раквере. Оказавшись зажатыми с двух сторон, немцы 18 армии продолжали упорно сопротивляться. Отходить им было некуда, а сзади накатывал новый вал 32 армии. 4-я армия взяла Сланцы, полностью отрезав немцев от Пскова. Взять Ыхви не получалось, поэтому Трубачёв сманеврировал вправо и обошёл городок, обрезав последнюю дорогу. Подтянутый дивизион особой мощности снёс немецкие позиции. Получив подкрепление в виде танковой дивизии на т-34, корпус двинулся вперёд и подошёл к Нарве с тыла. А 32-я армия вышла к истоку Нарвы. Бои в Нарве шли за каждый дом. Немцы сдаваться не хотели. Только 20 ноября удалось полностью подавить сопротивление противника. Корпус вывели на переформирование. Армии Линдемана более не существовало.
