Александр Мазин - Викинг
Собственно, она его и перенесла. Внезапно начавшийся шторм отрезал ее от спасительного берега, но – обошлось. Рыбаки, как и мы, постарались отойти подальше от берега… И встретили рассвет по соседству с нами.
Близкое общество нашего «Сокола» оказалось для них куда неприятнее минувшего шторма.
В некотором смысле они сами виноваты. Не стоило удирать. Хотя и рыбачков понять можно. Одного взгляда на плотоядную драконью морду на нашем носу и не менее алчные рожи хирдманнов Хрёрека-ярла достаточно, чтобы возникло непреодолимое желание перенестись миль на тридцать подальше.
В общем, они дали деру. А мы, само собой, погнались. Ольбарду приглянулись мореходные качества лодки, а всем остальным, по-моему, нравился сам процесс.
Сначала у беглецов были неплохие шансы, поскольку берег – на виду, ветер – попутный, а под парусом они шли так же ходко, как «Сокол». Чем, собственно, и покорили шкиперское сердце Ольбарда Синеуса.
Однако, когда от спасительной тверди рыбаков отделяло каких-то полторы мили, ветер внезапно спал, паруса повисли старушечьими сиськами, и участь лодки была решена. Абсолютное превосходство двадцати восьми весел над четырьмя было настолько очевидно для специалистов, что рыбачки даже и не пытались продолжить бегство.
Беглый экипаж состоял из пяти человек. Нет, я оговорился: из пяти трэлей. Разве можно считать человеком существо в железном ошейнике? Мои соратники, во всяком случае, не считали. Кстати, далеко не все рабы здесь, на севере, носят этакие «украшения». Я в этом деле не специалист, но, судя по всему, железом «кольцуют» в первую очередь тех, кто склонен сменить социальный статус. Впрочем, я могу и ошибаться. Точно знаю одно: я на человека такую штуку не надену никогда.
Ярл, в отличие от меня, избытком гуманизма не страдал. Он с ходу объявил рыбачков беглыми рабами, и хускарлы тотчас принялись обсуждать, какой именно казни предают таких вот беглецов в разных уголках Балтийского и Северного морей. Один из трэлей, видимо, старший, попытался спорить: мол, никакие они не беглые, а на рыбалку отправились по поручению своего хозяина, местного землевладельца… Но дискуссии не получилось. Стюрмир отвесил говоруну оплеуху, от которой тот мигом оказался на палубе и в дальнейшей беседе не участвовал. Остальные понуро внимали и готовились к худшему.
Конечно, это был беспредел. В том же Хедебю никому и в голову не пришло бы покуситься на чужое имущество. Но на море действовали другие законы. Вроде «закона тайги». Помните? С медведем-прокурором. Вода – она спрячет не хуже. А если кто-то на суше попробует оспорить события, то ему придется выставить никак не меньше сотни свидетелей своей правоты, поскольку весь наш хирд на тинге дружно покажет, что на волнах болталась брошенная посудина без экипажа. А и был бы экипаж – кого волнуют свидетельства трэлей?
Ульфхам Треска с присущей викингам практичностью предложил подарить рабов Эгиру и его подружке. Чтобы, когда тот следующий раз вздумает варить пиво[40], ему было чем закусить – помимо доблестного экипажа «Сокола».
Предложение одобрили. Бедолаги отправились за борт. А поскольку Хрёрек был в это утро настроен благодушно, то им даже предварительно не перерезали горло.
Оглушенный Стюрмиром спорщик камнем пошел ко дну. Остальные даже не попытались ему помочь: сразу устремились к берегу. Трэли и есть трэли.
Надо сказать, у них был неплохой шанс выжить: до берега оставалось меньше километра. Я оценил этот шанс, как три к одному. Конечно, полукилограммовый ошейник заметно снижает плавучесть, да и водичка в море довольно холодная, но жители севера к холоду привычны.
Мои соратники были склонны смотреть на шансы пловцов менее оптимистично. Пари заключались на то, двое доплывут до берега или один.
Биться об заклад я не стал. Мой цинизм еще недостаточно окреп, чтобы ставить на человеческие жизни. Однако и я почерпнул полезный опыт. В вопросах свободного плавания по морским просторам я абсолютный дилетант. На береговые камни выбрался только один трэль. Правда, второй не дотянул до берега самую малость – метров пятьдесят. Видно, прибой доконал.
Так что поспорь я с кем-то, неминуемо проиграл бы.
А вот мой раб стал богаче на целый серебряный дирхем – выиграл у Рулафа. Хавчик поставил на единичку. Впрочем, ставил он мое серебро, так что и дирхем теперь тоже мой.
Захваченное плавсредство Ольбард осмотрел и полностью одобрил.
Трофейная лодка бежала в кильватере драккара, как жеребенок за мамкой.
А сегодня ей предстояло самостоятельное плавание. С командой заготовителей на борту.
Нас было восьмеро. Трувор, Руад, Рулаф, Сигвад (тот самый парень, которого принимали в хирд вместе со мной), я и еще двое варягов. А также Свартхёвди. Земли эти были – датские. Медвежонок же был природным даном с Сёлунда, знал поименно всех местных лидеров и носил правильную одежку. Это значило, что по вышивке на его куртке любой коренной обитатель Датской Марки мог запросто отследить родословную, а затем (если у обитателя не было к роду Свартхёвди кровных претензий) облобызать, покормить или иным образом выразить его живым и мертвым родственникам глубокое уважение.
Медвежонку предстояло, если потребуется, вести переговоры и торговаться о цене провианта. Если, конечно, не удастся получить требуемое бесплатно. У северян эта экспроприация считается почти законной и называется – страндхуг. Выглядит это так: приплывают на большом корабле к мирным землевладельцам крепкие парни в доспехах и очень мирно интересуются: не поделишься ли, дорогой товарищ, с ними провизией и другими необходимыми в походе вещами?
Грабеж? Какой грабеж! Мы же чисто по-дружески просим! А то так есть хочется, что и переспать не с кем. Неужели можно отказать в сущих пустяках морским странникам, творящим вечную славу северного народа?
При этом, для убедительности, борцам за нурманнскую славу рекомендуется ненавязчиво так поглаживать рукоять секиры. Угрозы? Какие угрозы! Разве мы угрожаем? Просто напоминаем, что есть такой освященный веками и одобренный прадедушками (викингов, само собой, а не землепашцев) обычай. Страндхуг, называется. Вы что, против обычаев? А вот это уже уголовно наказуемое преступление!
Однако бывают ситуации, в которых тема не проходит. Как правило, когда военное превосходство приверженцев страндхуга не столь очевидно.
Ну, тогда можно и за деньги…
Подходящее место для десантирования мы обнаружили часика через полтора. Внизу, под скалой, мокла рыбачья лодка немного меньше нашей. Повыше сушились сети. Вверх по карнизу взбегала хорошо утоптанная тропинка. Даже такому неопытному викингу, как я, очевидно: где-то там, наверху, имеется человеческое жилье. А следовательно, вода и пища.
Мы пристали и высадились.
Наблюдательные варяги сходу обнаружили на тропе следы лошадиных и козьих копыт.
Глаза у моих друзей загорелись. Конинка, козье молочко…
Страндхуг! Ура! Теперь зажируем!
Однако, как я уже говорил, были такие, которые – против.
Вот на них мы и напоролись.
Два рослых бородача стояли поперек тропинки, недвусмысленно нацелив на нас копья.
А за ними, повыше, у поворота, – еще двое. С луками.
Добро пожаловать, гости дорогие. Как насчет «перекусить» острым железным предметом?
Нас было больше. И, скорее всего, мы были лучше подготовлены, хотя копья, шлемы и щиты у аборигенов тоже сработаны вполне профессионально. Надо полагать, они нас заметили уже давно, так что успели и облачиться, и обсудить протокол встречи.
Возможно (даже скорее всего) мы их победим. Но какова будет цена победы? А ну как дешевле все-таки – серебром?
Вперед выдвинулся Свартхёвди. Продемонстрировал пустые руки и начал переговоры. Мирные.
То есть сначала был предложен бартер: они нам – пищу и воду, а мы за это не станем забирать лодку и сети. А то такое дело – если не принесут нам перекусить, то придется самим рыбку ловить, чтоб от голода не помереть. Тут-то рыбацкая снасть и пригодится.
Аргумент был веский.
Но аборигены уперлись рогом. Может быть, оттого, что им было во что упираться.
Позиция больно выигрышная. Карниз узкий, да вдобавок изгибается удачно, а стрелки вообще за камнями прячутся. А вот мы – как на ладони. Если начнем чужое имущество прибирать, то сверху очень удобно будет в нас разными предметами швыряться. Стрелами, например, или булыжниками…
Диспут длился примерно полчаса. И вот наконец прозвучало редкое в устах викинга словосочетание «мы заплатим».
Теперь пошел уже конкретный торг. И почти определились условия: наверх мы не пойдем. Съестные припасы в виде пары козлят и трех свинок, свежую воду и даже пару бочонков пива нам снесут прямо сюда…
И цену аборигены предложили приемлемую… После получасовой торговли.
