Александр Мазин - Богатырь

Разбойник заскрежетал зубами. Илья понял, почему Акиба это сказал. Чтоб злодей перед смертью еще и от того мучился, что лопухнулся и подвел себя и своих людей под смерть.

– Кишки, говоришь, мне выпустил бы… – задумчиво проговорил Акиба. – Что ж, ты сам выбрал… – И одним движением вспорол вожаку и исподнюю рубаху, и живот. Спокойно, будто свинью потрошил. И так умело, что внутренности вожака тотчас вывались на стоптанную траву. Разбойник завыл, а Акиба вытер нож о его штаны, выпрямился и крикнул холопам:

– Чего встали, бездельники? Грузить все добро обратно на корабль!

Глава 13

Разобраться и с покойниками, и с трофеями успели до прихода купеческих судов.

– Что тут было? – Старшина каравана выпучил глаза на забрызганную кровью поляну, табунок живых коней и не менее десятка мертвых.

– Черемисы, – ответил хузарин. – Ждали нас.

– И где они теперь?

– Пойдем, покажу. – Акиба взял старшину под локоток и повел вниз по реке. – Видишь?

Глаза старшины выпучились еще больше. Под водой – несколько десятков покойников со вспоротыми животами.

– А это… вы?

Акиба усмехнулся:

– Это же просто разбойники, я же сказал. Черемисы. Ждали каравана… А дождались нас.

– Может, их… похоронить? – неуверенно проговорил старшина.

Акиба представился ему совсем в новом свете. Он ведь знал, что черемисы – не такие уж плохие воины. Вряд ли хуже, чем охрана каравана.

– Большую часть Илья убил, – скромно поведал Акиба. – Ну и мы… с десяток. Жаль, лошадей много побили, – вздохнул хузарин. – Купишь?

– И живых куплю, если продашь, – купец всегда купец. – У черемисов лошади хорошие.

Два сбежавших раба вернулись. Акиба не стал их наказывать.

Стрижа похоронили незадолго до заката. Настоящее имя его было – Ишер.

Акиба произнес длинную молитву на языке, которого Илья не знал. На глазах хузарина блестели слезы.

– Мы с ним пять лет вместе, – сказал он потом Илье.

Тризны не было. Была печаль.

– Мы отомстим, – пообещал Илья.

Утром Акиба сообщил старшине каравана, что они задержатся здесь. Потом догонят. А пока он бы хотел устроить торг – продать взятое на черемисах.

Старшина не возражал. Тем более надо было коптить конину. Вчера бедных животных успели только освежевать и разделать.

На торг Акиба выставил все, кроме самого лучшего: пары кольчуг, четырех сабель, двух луков и синих сапог вожака. Жеребца разбойничьего вожака они тоже решили оставить. И кое-что из одежды, нужное для будущего дела.

Торговля пошла бойко. Особенно ценными оказались луки. Да и все остальное тоже разобрали вплоть до штанов и сломанных стрел. Акиба не жадничал. Доход они получили такой, какой средний купец и за год не поднимет.

Незадолго до полудня караван, потяжелевший от добра, двинулся через перекат, а лодья Акибы поднялась вверх по реке и встала в очередной протоке.

Акиба и Илья собирались наведаться в Муром. Режей с рабами оставались на лодье. Запасов у них было достаточно: на месяц хватит. Но Акиба и Илья так долго задерживаться не собирались.

Двуконь до Мурома добрались быстро, но засветло в город заходить не стали. Вдруг признают?

Переоделись черемисами. На Илью подходящей одежки не нашлось, потому пришлось ограничиться шапкой и плащом.

Устроились неподалеку, наблюдая, как въезжают и выезжают из города люди. Поток для такого города был невелик. Даже с учетом того, что рядом река. И всё больше смерды. Надо думать, люди побогаче знали, что дорога небезопасна.

Илья с Акибой дождались, когда стража, уже в сумерках, приготовится запирать, и галопом погнали коней к воротам.

– Стой! Подожди!

И тем же аллюром влетели в створ. Уже внутри осадили коней, потому что дорогу преградили четверо стражников с копьями.

– Пропускай! – сердито крикнул Акиба с характерным акцентом. – Брат вашему Емышу послание передал!

Стражники опустили копья. Надо полагать, знали о наместниковом брате.

– Давай сюда! – потребовал стражник, гридень, судя по облачению.

– Ты дурак совсем? Не тебе послание! Уйди с дороги! – Акиба наехал конской грудью на дружинника, вынуждая попятиться. – Быстро надо. Скажу Емышу – время тратил, ты не пускал!

– Ладно, езжай! – разрешил гридень, шагнув в сторону.

Два всадника с парой заводных галопом рванули по улочке…

И, свернув, придержали коней, а потом и вовсе остановились у постоялого двора.

– Коней накормить овсом, почистить. И постарайся! – с тем же акцентом велел Акиба слуге. – На! – Он сунул парню сразу три серебряные монеты. – Хозяину отдай. За три дня. – Потом взял парня за грудки, притянул, сделал страшное лицо: – Сделаешь плохо – яйца отрежу! Все понял?

– Да, господин.

– Делай! Хозяину скажи: мы к наместнику ушли. Вернемся поздно. Ворота не запирать!

– А ты хорош! – похвалил Илья, когда они уже отошли от постоялого двора. – Прям вылитый черемис.

Акиба хмыкнул:

– В Детинец войти потруднее будет. Ты ссутулься немного. У черемисов таких здоровенных не было.

Уже совсем стемнело. Илья опасался, что придется стучать в запертые ворота или вообще лезть через частокол, но повезло. Еще не затворили.

– Куда?

– К Емышу. От брата.

– Не к Емышу, а к господину княжьему наместнику! – наставительно поправил гридень.

– Это он тебе господин! – дерзко ответил Акиба. – Мне – родич. Давай веди! Срочно!

– Ну пошли, раз срочно, – не стал спорить отрок, еще раз показав, что черемисы здесь – частые гости.

В тереме было совсем темно. Ни факела, ни свечи отрок не взял. Сам он дорогу находил и вслепую, а если наглые гости будут спотыкаться…

Гости не спотыкались. И их вполне устраивало, что в этой части Детинца темно.

В покоях наместника свет был. А вот охраны у дверей не было.

– Родичи к тебе, старший, – сообщил отрок.

Наместник поднял голову, узнал по одежде своих и мотнул головой отроку:

– Иди!

«Добро, – подумал Илья. – Значит, гридь в скверных делах скорее всего не замарана».

Наместник отодвинул бересту, которую изучал, глянул на Акибу и старательно сутулящегося Илью. Они стояли в тени, а меж ними и наместником горела свеча, потому разглядеть он их толком не мог.

Наместник бросил короткую фразу на своем языке и повелительно махнул рукой, мол, подойдите.

И они подошли. Вернее, Илья прыгнул вперед, правой рукой сдавил наместнику горло, левой ухватил за кисть правой и выгнул так, как показывал батя. Тот забился, сбил свободной рукой свечу, которую подхватил и поставил обратно Акиба.

Илья мотнул головой, сбрасывая капюшон.

– Не кричи, не дергайся, – сказал он. – Лучше будет.

И отпустил горло наместника, готовый, впрочем, сдавить его снова, если тот будет орать.

– Там кто? – спросил он, указывая на парчовую завесу.

– Жена моя, дети… Не трогайте их, Бога ради!

– От тебя зависит. Знаешь, почему мы здесь? – спросил Илья.

Наместник замотал головой.

– Не ври.

– Мой господин! Всё хорошо? – раздался из-за завесы женский голос.

Акиба вынул кинжал…

– Все хорошо, ладо моя! – крикнул наместник. – Ложись, я скоро!

– Вот зачем тебе, наместнику княжьему, разбойничать? – спросил Илья. – Не понимаю.

– Очень деньги нужны, – жалобно проговорил наместник-черемис. – Много должен за наместничество. Сборов никак не хватает.

– Должен – кому?

– Илья, спроси его лучше, где он деньги хранит! – перебил Акиба.

– Успеется, – махнул рукой Илья. – Так кому ты должен?

– Боярам черниговским Акиму и Дуде. Они за меня князю слово сказали.

– Понятно. Значит, денег у тебя немного, да?

– Что есть, всё отдам. И казну отдам дружинную. Всё-всё! – еще жалобнее проговорил наместник. – Не убивайте только! Вон там сундучок сбоку, за оружейной стойкой. А ключик – вот он. – Наместник поспешно сорвал с шеи ключ. – Забирайте всё! Саблю мою тоже возьмите. Очень хорошая сабля, булгарской работы.

Акиба подошел в стойке, взял саблю, вытянул из ножен.

– Я возьму, пожалуй, – сказал он по-хузарски. – Зачем такая сабля шакалу?

Наместник, видать, по-хузарски понимал, потому что после слов Акибы немного расслабился. Подумал: может, пощадят?

Акиба, поднатужась, отодвинул стойку. Так и есть – ниша, а в ней сундучок. Ключ подошел. Внутри – с десяток увесистых мешочков, шкатулка с самоцветами, пара золотых браслетов, кольца.

Акиба сгреб всё в сумку, глянул на Илью. Тот выпустил руку наместника, обошел стол, встал рядом с черемисом:

– Неплохой кинжал у тебя.

– Бери, пожалуйста! – Наместник дрожащими руками отстегнул кинжал от пояса и протянул Илье: – Бери, что пожелаешь, только помилуй!