Легионер. Дорога в Помпеи – 2 - Валерий Александрович Гуров
— Тогда присоединяйся к нашему восстанию! — сказал я.
Я велел робкому пареньку замазывать известью уже нанесённые объявления. Тот только покивал и бросился выполнять поручение. Пока он справлялся с поставленной задачей я взглянул на стены соседних домов. На одном из них обнаружил надпись:
«Запрещается наносить надписи здесь. Горе тому, чье имя будет упомянуто здесь. Да не будет ему ни в чем удачи».
Суевериям в Риме отводилось заметное место и к подобным предупреждением народ относился крайне серьезно. Подчас в суеверия верили куда больше, чем в самих богов. Поэтому моё распоряжение, чтобы следом была закрашено и эта стена, паренек воспринял с опаской.
— Но ведь у того, кто это сделает, не будет удачи… — озадаченно прошептал он.
Я видел как бледнеет его лицо, превращаясь в подобие застиранной простыни. Пришлось объяснять что удача дама крайне капризная, и если он прямо сейчас не выполнит того, что я говорю, то один из очень добрых дядей, вооруженных клинком, перережет несчастному глотку.
— Про удачу мы у них спрашивать не будем! — я расплылся в улыбке.
Других доводов не потребовалось, озвученный оказался веским. Закончив с первой стеной, парень с усердием принялся за вторую. Пока восставшие обкладывали каупону сеном, чтобы как следует полыхнуло, паренек успел нанести на стенах крупные надписи лозунга нашего восстания. Последний я придумал на ходу, вспомнив бессмертные заветы Ленина. Кто знал, что они будут актуальны за две тысячи лет до Октябрьской революции.
— Пролетарии объединяйтесь! Свергнем господ! — диктовал я пареньку, усердно выводившему слова на стенах
— Все готово, — доложил один из гладиаторов, и увидев надписи изогнул от удивления брови. — Вот это я понимаю! Как с языка снято!
Приготовление по поджогу купоны были закончены. Стогов сена вполне хватило для того, чтобы хорошенечко обложить заведение со всех сторон. Дело оставалось за малым — бросить спичку и город заполыхает. Спички правда ещё не были изобретены, поэтому одному из восставших пришлось возвращаться внутрь зала за факелом.
— Поджигай! — распорядился я.
Гладиатор бросил факел на стог сена. Повалил густой дым и через несколько минут каупона загорелась красным пламенем, столб которого устремился в звёздное небо. Пожар был мне нужен не просто так. С его помощью я хотел озадачить городские власти, которые будут вынуждены тушить возгорания, а значит рассеивать свое внимание. В такие напряженные моменты главное — не дать противнику организоваться иначе пиши пропало. Как только городским властям удастся взять ситуацию под контроль, восстание будет подавлено за короткое время. Но пока местный магистр рассредоточены, даже у пары десятков вооруженных гладиаторов есть отличные шансы поставить привычный уклад с ног на голову. Ну а воспользуемся мы этим или нет, покажет время.
Полыхало так, что место пожара наверняка было видно далеко за чертой города. Я удовлетворенно отметил, как неконтролируемый огонь перекидывается на рядом стоящие постройки. Я отдавал себе отчёт в том, что к утру эта улица выгорит дотла, если власти не примут экстренные меры. Но победителей не судят, слишком многое стояла на кону, а ставки были слишком высокие. Расчёт был на то, что горожане сбегутся к месту пожара. Во первых, это отвлечёт внимание от наших дальнейших действий. А во вторых это отличная возможность распространить новости о нашем восстании по округе. Те, кто захотят к нам присоединиться, должны знать о том, что сегодня ночью произошло. Для этого и нужны надписи на стенах. В отсутствии интернета, радио и телевидение, альбумы — отличный способ донесения информации до масс.
— За мной!
Я свернул на ближайшую улицу и снова личным примером показал, что делать дальше:
— Смерть господам! Вернем свободу! — кричал я, передвигаюсь по ночному городу.
Лозунги подхватили другие восставшие и улицы наполнили полифонией наших голосов с революционными призывами. Я рассчитывал не столько на то, что восстанию начнёт присоединяться народ, сколько на то, чтобы внести смуту и посеять панику. Конечно это ее агитационные вагоны времён борьбы красных и белых, но я рассчитывал, что прием сработает эффективно. Много кто высовывался на улицу, но тут же прятался обратно. Некоторые гаражами при виде вооруженных гладиаторов приходили в ужас и пытались звать на помощь. Я пару раз одёрнул моих бойцов, которые решили закрыть перепуганным горожанам рты. Пусть орут сколько влезет, это лишь привлечёт внимание к происходящему.
Встречавшиеся на пути рабы впадали в ступор и не понимали, что делать, хотя наши лозунги были более чем ясны. Однако находились и смельчаки. Такие, толком не разобравшись, выбегали на улицу и, вооружившись тем, что попадало под руку, присоединялись к нам. И надо сказать, что число наших сторонников стремительно росло и арсенал нам был нужен, как воздух.
Чтобы вырваться из города, нам нужно было экипироваться. Предположу, что придётся прорываться через наспех возведённые оборонительные редуты.
На одной из улиц мы столкнулись лоб в лоб с группкой вооруженных горожан. Предположу, что те были из числа магистров, осуществляющих custodia urbis, что можно перевести как «общая забота об охране внутреннего гражданского мира и порядка». Смекнув, что нас подавляющее большинство, и им не остановить толпу взволнованных рабов, мужики бросились наутек, только пятки засверкали.
Как бы не так.
Я в несколько шагов догнал одного из них, сделал подсечку и несостоявшийся защитник кубарем полетел по камню, стесывая локти и колени. Остальных поймали гладиаторы, причём далеко не так гуманно, как я. Например, Тигран попросту метнул в одного из убегавших кинжал, лезвия которого вошло бедолаги в икроножную мышцу. Раненый завопил, как поросенок на убое, но Тигран прервал вопль, наступив подошвой своих сандалей на его горло.
— Отведи нас к арсеналу и ты останешься жив! — я приподнял мужика за край тоги, и заглянул в перепуганные глаза. — Отведешь, тогда останешься жив. Нет — пойдёшь на корм червям.
Мужик отрывисто закивал, показывая, что согласен. Тяжело не согласиться куда уж там.
— Веди!
Чтобы в голову не приходили дурные мысли, я толкнул мужика в руки ближайшего восставшего и приказал зарезать его в случае малейшего неповиновения. Гладиатор сразу прислонил кинжал к его шее, обеспечивая тёплый прием. Далее мы двинулись по пути, который указывал пленник.
Как бы мне не хотелось, но тут и там слышались вопли и крики. Бывшие невольники охотно пускали в ход оружие,
