Великая княжна Настасья - Айлин Лин
Договорив, воевода без сил откинулся на кровать. Тяжело дался ему этот монолог. Он знаками попросил воды и закрыл глаза.
Задумалась Милава, перебирая в мыслях всё то, что казалось странным сейчас в Настасье. Видать, и впрямь, прав Могута. Да и не стал бы лгать ей старый воин, близкий друг её мужа был слишком благороден для обмана.
Лишь Макоше известно всё, крутится веретено в руках богини, свиваются нити-судьбы, не дано людям разумения постичь волю богов. И всё же, как бы ни изменилась Настасья, и такой любила её Милава. Ведь она та же девочка, что баюкала княгиня на своих руках, не спала ночами, когда Настя болела. Посему и незачем рвать себе сердце, гадая о том, что случилось. Пусть всё идёт своим чередом.
Княгиня дождалась, когда вернулась в горницу Настасья, нежно поцеловала дочь в лоб и покинула обоих, идя со своими думами к Варваре, с которой в последнее время делила все свои мысли.
Могута же, немного отдохнув, попросил приподнять себя, чтобы сподручней было писать. Мало времени, всё надо успеть.
Так он начал грамоту для Ярополка:
«Челом бью тебе, великий князь. Последнюю весть получишь ты от меня. Славно послужил я для защиты Вежи, настал и мой черёд покинуть этот мир. Ни о чём тебя не прошу для себя, лишь только исполни мою последнюю волю. Поможет она уберечь город от многих напастей.
Молодая княгиня Настасья – достойная дочь Братислава. Лишь её разумением удалось победить нам Илдея. Оставь её на княжении, не уронит она честь черниговских князей. Только и ей достойный защитник надобен, а потому прошу: просватай за неё сына моего Деяна, станет он опорой для Настасьи. Познал он и искусство воинское, в том сам ты давно убедился. Будет и для Вежи справным защитником. На этом кланяюсь тебе, Великий князь».
Вторую грамоту писал Могута уже для своего сына, в надежде, что не откажет Ярополк в последней просьбе умирающему:
«Деян, сын мой. Знаешь ты, что всегда я прислушивался к тебе, в решениях не неволил. Теперь же и ты исполни последнюю волю старика. Возьми в жёны молодую княгиню вежинскую, Настасью. Необычна её судьба, потому лишь тебе доверить могу я тайну, что связана с девицей этой, сохрани и ты её. Непростая Настя - девушка, жизнь её пролегла по кромке, что отделяет наш мир от Прави (прим. автора – мир славянских богов). Многим непонятны её деяния и даже иной раз слова, а посему завещаю тебе, беречь её от невзгод. Славен народ вежинский, да только и здесь без худых людей не обходится. Не выдюжит одна девица, муж ей надобен. Сильный, что сможет и её, и город оборонить, стать заступником. Прислушивайся во всём к Настасье, устами её глаголит мудрость, что не всегда ясна нашему разуму.
На этом прощаюсь с тобой сын. Прими моё последнее благословение».
Могута без сил откинулся на подушки. Теперь можно спокойно ожидать своего часа. Сделал он всё, что мог. Там уж как судьба распорядится.
Глава 24
Я видела, как постепенно краски сходят с лица воеводы, глаза становятся мутными, различала хрипы, гулявшие в груди. Не хотелось даже думать о том, что не станет моего верного дядьки. На кого тогда мне положиться?
Всегда шумная Алёнка, резвая, как искорка, присмирев, тихо сидела в уголочке. Лишь следила своими глазёнками, что ещё может понадобиться мне или Могуте, изредка выскальзывая за едой. На столе уже стояли и пирожки, и каша, и блинчики, но кусок не лез в горло. Горькие мысли не давали покоя.
К вечеру Могута проснулся. Подав ему воды, заметила, что и поднять голову у него выходит с трудом. Присела рядом с ним, сменила мокрую тряпицу на лбу.
Он следил за мной добрыми глазами.
- Не убивайся так, Настасьюшка, - почти шёпотом произнёс Могута, - хорошего защитника испросил я для тебя у князя, а ты доверься мне. Знаешь, худого тебе не желаю.
Воин откинулся на подушку, пот капельками стекал с его осунувшегося лица, глаза впали. Словно смерть уже накинула своё полупрозрачное серое покрывало на лик воеводы, заставив резче проступить черты, заложив тёмные тени. Я смотрела на родное лицо, еле сдерживая подступившие к горлу рыдания. В ногах, прижавшись к моим коленям, сидела Алёнка и беззвучно плакала. Все в Веже любили воеводу. Сколько жизней сумел спасти он за те годы, что стоял на страже города, и не сосчитать. Дружинники любили его как родного отца, беспрекословно подчиняясь и вверяя ему свои жизни. Ведь не кичился он своим положением, жил скромно, вместе с другими ратниками, не имея даже собственной горницы. И одежда его не отличалась роскошью, обычная грубая рубаха, портки да сапоги. Только кольчуга и меч были его главным богатством да верный конь.
К ночи дыхание Могуты участилось, по телу проходили короткие судороги, он хватался за грудь рукой, лицо посинело, начался надсадный, какой-то булькающий кашель, после которого на губах оставались сгустки крови.
Сжав ладонь воеводы в своих, недвижно сидела рядом. Слёзы текли по щекам, я уже и не пыталась утереть их.
Дыхание Могуты стало рваным, синюшность разливалась по лицу. Внезапно он открыл глаза:
- Настенька, полно, - воин закашлялся, - не печалься…
Казалось, на эти слова ушли последние силы. Короткие вдохи становились всё реже, жизнь уходила из могучего тела, забирая с собой последние краски. Потускнели яркие глаза, бледность сменялась синюшностью, даже волосы лишились блеска благородного серебра в одно мгновение
