Время платить по счетам - Алексей Шумилов
— Никаких издевательств, — бурно запротестовал я. — Сказал искренне и от души. Выглядишь прекрасно, и одежда вполне нормальная, пусть и не для светских выходов. И вообще, я бы на твоем месте не парился, почему уже сказал выше. С такой внешностью и фигурой ты будешь сверкать в любом месте.
— Даже если это и так, я не могу оплатить свою часть ужина в таком ресторане, — напомнила девушка.
— Никаких проблем, я оплачу. Позволь мне, как мужчине угостить красивую девушку отличным кофе с пирожными и другими вкусными блюдами.
— Не хочу быть должна, — гордо заявила девушка.
— Не будешь, — заверил я. — Это я тебе должен за спасение друга. Имею полное право угостить свою добрую знакомую, выручившую в тяжелой ситуации. И потом: ты уже согласилась. Так что никаких возражений и слушать не хочу.
Я взял девушку под локоть и мягко, но решительно потянул к входу в ресторан.
Влада искоса глянула, немного поколебалась и двинулась следом.
Я постучал в дверь.
— Там же написано, — девушка указала глазами на табличку «мест нет».
— Для меня всегда есть, — усмехнулся я.
В «Праге» мы отмечали свой первый кооператив, периодически обедали и ужинали. Всю нашу компанию персонал прекрасно знал и при необходимости всегда находил столик.
Появившийся бородатый швейцар с суровой рожей, увидел нас и расплылся в широкой улыбке. Щелкнул замок и дверь открылась.
— Здравствуйте, Михаил Дмитриевич, проходите, — бородач посторонился, пропуская нашу делегацию.
— Привет Палыч, — я сунул швейцару пятерку, моментально исчезнувшую в огромной ладони. — Как там, места имеются?
— Для вас всегда найдем, — угодливо улыбнулся бородатый.
На втором этаже девушка с любопытством огляделась. На огромных окнах играли отблески огней вечернего города, хрусталь на массивных люстрах искрился золотистыми огоньками, скатерти сияли идеальной белизной, полотенца, выставленные пирамидками на изящных тарелочках, подчеркивали элитарность заведения. Женщины в нарядных платьях, мужчины в костюмах оживленно общались, улыбались, чокались хрустальными бокалами и неторопливо дегустировали блюда.
Пока Влада осматривалась, нас заметили, и навстречу торопливо двинулся мэтр.
— Рад видеть вас в наших стенах, — чопорный распорядитель в строгом костюме и галстуке-бабочке слегка поклонился, приветствуя.
— И я вас, Степан Анатольевич, — вежливо откликнулся я.
— Проходите, — засуетился мэтр. — Ваш столик свободный. Официанта я сейчас пришлю.
Я, придерживая девушку, двинулся в угол к своему столику. Неожиданно появившийся официант обогнал нас, подхватил со стола табличку с надписью «Зарезервировано», вежливо отодвинул стул перед покрасневшей Владой, и угодливо склонился вперед, приготовив блокнот и ручку.
— Голодна? — я внимательно глянул на девушку.
— Не очень, кофе и пирожных вполне достаточно, — Влада отвела взгляд.
— Понятно, — усмехнулся я. — Тогда разреши сделать заказ мне. Если не понравится, можешь не есть, но я всё-таки рекомендую попробовать.
— Только ничего особенного дорогого, — попросила девушка. — Не надо тратиться.
— Позволь это решать мне, — мягко попросил я. — На том простом основании, что я мужчина и сам пригласил тебя. Не просто красивую девушку, а надеюсь, друга, который очень помог в трудный момент. Даже самый роскошный ужин в ресторане не окупит и сотой части того, что ты сделала для меня и Сани.
Влада глянула, хотела возразить, но в последний момент передумала и промолчала.
— Значит так, — я взял лежащее на столе меню — Бутылку «Советского шампанского», Влад, какой ты сок любишь?
— Березовый, — с вызовом ответила девушка.
— А серьезно? — ухмыльнулся я.
— Гранатовый когда-то пробовала, понравился, — с неохотой призналась медсестра.
— Литр гранатового сока. Только принесите его как можно скорее. Ещё две порции салата «Влашский», сыр слоеный чешский, пару бутербродов с черной икрой, утку по-чешски, — продолжил я.
— А гарнир, какой? — поинтересовался официант.
— Тушеная капуста с кнедликами к утке подойдет, пожалуй, — решил я.
— Сделаем, — кивнул работник общепита, деловито строча ручкой в блокноте. — Чай? Кофе? Десерт брать будете?
— Конечно. Кофе со сливками две чашечки. Торт «Птичье молоко». Тоже две порции. И водителю такое же кофе и что-нибудь мясное, пусть сам закажет, — я кивнул на Артёма, устроившегося за соседним столиком.
Официант кивнул, развернулся и двинулся к телохранителю.
— Не разоришься? — с насмешкой поинтересовалась Влада. — Судя по интерьерам, здесь не дешево.
— Конечно, не дешево, — улыбнулся я. — Это один из лучших ресторанов Москвы. Только залов здесь около десятка. Есть ещё кондитерская, буфет и ещё много чего. Если не ошибаюсь, «Прага» — это целый комплекс, в котором работают больше тысячи сотрудников общепита. Сюда доставляют самые лучшие продукты в Союзе. Повара из соцстран приезжают для прохождения практики, научиться у лучших спецов и обменяться опытом.
Ого, — хмыкнула девушка. — Как много я пропустила в своей серой жизни.
— Ничего сейчас мы этот пробел восполним, — весело пообещал я. — Приобщишься к прекрасному.
— Спасибо, барин, — Влада сидя изобразила ироничный поклон. — Чтобы я без вас такого умного и богатого делала? Наверно, так бы умерла в нищете и убогости, не добравшись до балов, ресторанов и другой красоты. Хотя я почему-то считала прекрасным кое-что другое.
— Например? — я с интересом ждал продолжения.
— Например, литературу, изобразительное искусство, театр, — пояснила девушка.
— Мы с тобой почти родственные души, — подхватил я. — Тоже такой. Знаешь, сижу в своем кабинете, подсчитываю с бухгалтером сухие цифры расходов и прибыли. И стыд вдруг накатывает, пробирает до самого дна закостеневшей в погоне за деньгами души. Хочется, забыть о материальном, сжечь эти презренные бумажки, обуть лапти, натянуть дырявые штаны и поплестись наслаждаться высоким искусством в театр. Посмотреть в Малом театре «Три сестры» или «Вишневый сад». Отринуть жажду наживы, раздать все деньги нищим, стать чистым, духовным и возвышенным аки ангел. Но вот ведь какая беда. Эти кассиры, вахтеры, билетеры только о деньгах думают. Не разглядят под рубищем моё трепетное и жаждущее высокого искусства сердце. Без купленного билета и приличного костюма не допустят наслаждаться высоким искусством в храме Талии и Мельпомены. Вот и приходится, сгорая внутри от стыда, зарабатывать деньги. Ибо на голодный желудок о театре, поэзии, великолепных шедеврах голландских живописцев очень плохо думается — в мысли о высоком и возвышенном, постоянно вторгается поджаренная до золотистой румяной
