Помни войну - Герман Иванович Романов
Бирилев напрягся как струна, глаза прищурились, а Фелькерзам лишь рассмеялся, причем искренне.
— Я знаю многое такое, о чем даже все морское ведомство, все адмиралы вместе взятые, причем многих стран мира даже не подозревают. Не пройдет и полгода, как в Англии заложат броненосный корабль совсем иной концепции, где принцип «all-big-gin» будет воплощен в полной мере.
— «Только большие пушки»? Но ведь они стоят на наших броненосцах! Все страны пришли к единому двенадцатидюймовому калибру, достаточно скорострельному и разрушительному…
— Дело пока не в калибре, а в количестве орудий, мощи бортового залпа. Так вот, корабль, который назовут «Дредноутом», даст свое название новому типу так называемых линейных кораблей, сокращенно линкоров. А вот они будут на голову превосходить те эскадренные броненосцы, которые сейчас находятся в составе нынешних флотов. Но к чему говорить, вот вам листок, прочитайте как можно более внимательно. Я по памяти нарисовал первый линкор-дредноут, и привел его характеристики. А так же еще один корабль, который произведет фурор через три года. Думаю, лично для вас, Алексей Алексеевич, это будет не только весьма познавательным и занимательным чтением, но и проклятием. Так что будьте готовы ощутить в полной мере тот ужас, который я несу в себе.
Фелькерзам достал из кармана листок, где несколько дней тому назад нарисовал несколько схем и вытянул из памяти основные ТТХ легендарного корабля, а на обороте изобразил «Инвисибл», линейный крейсер, еще одно «детище» Первого морского лорда адмирала «Джекки» Фишера. И сунул в протянутую руку Бирилева.
— Господи…
Десница Алексея Алексеевича дернулась — адмирал машинально перекрестился. Лицо побледнело, руки явственно дрожали, когда он внимательно, причем несколько раз перечитал листок, причем с двух сторон. Поднял на Фелькерзама затравленный взгляд.
— Что это такое⁈
— Зачем спрашивать, если вы и так уже осознали, что это не розыгрыш, и не бред сумасшедшего. Дайте мне листок, — Фелькерзам выхватил из ладони Бирилева бумагу, и моментально разорвал ее в мелкие клочки, бросив их с пристани в набежавшую морскую волну.
Хрипло рассмеялся:
— Вот теперь, Алексей Алексеевич, несите вместе со мной это проклятие! Я ведь вас предупредил заранее!
Попыхивая папиросой, Дмитрий Густавович встал к совершенно растерявшемуся Бирилеву чуть боком, заговорил спокойно, чуть растягивая слова, и беспрерывно морщась:
— Я умер на «Ослябе» 11 мая, за три дня до Цусимского сражения, в котором 2-я эскадра потерпела жуткую катастрофу, о которой вы все, сидящие под «шпицем» догадывались — потому никто не согласился сменить Рожественского на посту командующего. Все в Петербурге прекрасно знали, чем закончится бой, но толкали нас на убой!
Фелькерзам посмотрел на волны, бумажных клочков он уже не увидел, и продолжил говорить дальше, с ехидной ухмылкой поглядывая на Бирилева. На лице адмирала не было ни кровинки.
— Вот только я умер, но тут же воскрес, зная будущее. И не только зная — минуты смерти мне даровали года пребывания в тех временах, от которых нас отделяет больше столетия. И не скажу, что там мне понравилось — там будет все горше и намного страшнее. И точкой отсчета является Цусима — в этом бою погибла почти вся эскадра, Рожественский сдался в плен вместе с Небогатовым, с ними спустили флаги четыре броненосца! Позор неслыханный! И переговоры о мире тут же начались — мы отдали японцам многое, и половину Сахалина, но началась революция! А спустя двенадцать лет грянула вторая — империя рухнула в тартарары!
Фелькерзам хрипло рассмеялся, в смехе клокотала ярость, тоска и боль — Бирилев машинально отступил назад. Спросил, задыхаясь:
— Что я могу сделать⁈
— Поверил⁈
— Да, такого не придумаешь — такое нужно видеть. То Господь послал тебе знамение и вернул обратно жить, чтобы исправить…
— Ваши прегрешения, Алексей Алексеевич? Хотя не столь вы виноваты. Как «семь пудов августейшего мяса» и многие другие — Витте, прохвост продажный, сановники, на которых клейма негде поставить, и всякая прочая сволочь, что от собственной страны отреклась, лишь бы ее погубить в угоду интересов заморских покровителей. Бедная Россия — от собственной власти всегда идут одни напасти!
— Не говори ничего больше — это действительно проклятие. Да, вина и на мне есть, но я тебя спрашиваю об одном — что можно сделать⁈ Где и что исправлять⁈ Нельзя терять время!
Фелькерзам внимательно посмотрел на бледного, как смерть Бирилева — того действительно проняло. И решил, что если Алексею Алексеевичу через месяц суждено стать первым Морским министром, то он им и станет, надо только направить его деятельность в нужное русло. И после долгой и обстоятельной беседы отправить в столицу вслед за Рожественским, снабдив порцией письменных рекомендаций. Ведь есть правило никогда не складывать все яйца в одну корзину…
Линейный корабль «Дредноут» 1906 г.
Морской министр (1905–1907 гг), адмирал А. А. Бирилев
Глава 40
— Все внутри сгнило, господин, лечить уже нельзя, — старый китаец правильно говорил на русском языке. И что пришлось по сердцу Фелькерзаму, как то, что смотрел на него знахарь без всякого страха.
— Через какое время я умру? Ты можешь мне это сказать честно!
Спросил без всякого страха — итог Дмитрий Густавович уже знал давно, важно было правильно рассчитать время.
— Десять дней, не больше, — ответ был столь же спокойный, уверенный — и взгляд прищуренных от природы глаз не дрогнул, не ушел в сторону, не вильнул, как бывает у лжецов.
Простая констатация факта!
— Мне нужно протянуть четыре месяца, не для себя прошу. Японцев обязательно нужно победить — если я этого не сделаю, они много горя твоему народу причинят. На это время надо — отремонтировать корабли и подгадать место и время сражения. Можно что-нибудь сделать в моей ситуации?
Пауза затянулась надолго, китаец молчал, размышляя. Фелькерзам опустошил в три глотка остаток «микстуры» во флаконе, отставил его в сторону. Знахарь вышел из раздумий, принюхавшись. И неожиданно спросил, ткнув пальцем в бутылочку:
— Сколько пьешь этого в день?
— Раньше два таких флакона, сейчас уже три — не пьянею, но боль чуточку стихает на короткое время!
— Потому до сих пор и живешь, что это пьешь помногу!
— Не понял? Объясни!
Адмирал искренне удивился — никогда еще не слышал, чтобы благодаря дичайшей крепости рому жили. Зато часто слышал,
