Шведский стол [СИ + иллюстрации] - Михаил Алексеевич Ланцов
— И все?
— А этого мало?
— Допустим с религией можно решить. А вот этот… как его…
— Инбридинг?
— Да. Этот самый брединг. Это точно?
— В этом вопросе они вполне могут конкурировать с Габсбургами.
— Мда… — покачал головой Петр. — Кто там дальше?
— София Доротея Ганноверская. Относительно здоровая, во всяком случае, на фоне европейской высшей аристократии. Но лютеранка, что может стать проблемой. И пользы от нее почти что и нет. Ее отец претендент на престол Англии. И в теории может его занять. Но Англия сейчас в тяжелом кризисе, и я не уверен, что она вновь сможет объединить острова под своей рукой. Сам же Ганновер нам мало интересен. Разве что как возможность базироваться там нашему еще не существующему балтийскому флоту. Да и то — не факт. Что еще? Довольно умна. Увлекается наукой и искусством.
— А специалистов через нее можно нанять?
— А какие там в том Ганновере специалисты? Мы на общих основаниях их с тем же успехом найдем. Нет. Она девушка в общем-то неплохая. Но мы от этого брака ничего не приобретем кроме жены для меня. Зато нас станут постоянно втягивать во всякое говно.
— Ладно. Третий кто?
— Изабелла Фарнезе Пармская. Практически тоже самое, что и София. Относительно здоровая, но столь же бесполезна. Разве что связи ее семьи в Италии и вообще южной Европы могут помочь с наймом специалистов. Но я бы на это не рассчитывал. В отличие от Софии она католичка. И еще большой вопрос, кто охотнее пойдет на принятие православия — лютеранка или католичка.
— Еще одна ни рыба, ни мясо?
— Да. Как и Софья, Изабелла вполне годится как запасной вариант. Если толкового брака не выйдет.
— Хорошо. Кто последний?
— Шахрабано Бегум Сафави.
— Кто⁈ — выпучился Петр.
— Младшая сестра нынешнего шахиншаха Ирана, сиречь Персии.
— Ты серьезно?
— Она здорова. В тех краях близкородственные браки не практикуют, а правитель обычно держит гарем, собирая туда лучших женщин. Так что в этом плане все хорошо. Дипломатически такой союз формирует крепкую коалицию против османов. В хозяйственном же значение тоже польза. Унаследовать Иран ни я, ни мои дети не смогут, разумеется. Но это и не нужно. В Иране очень высока роль семьи. Крайне высока. В широком смысле этого слова. Рода. Поэтому этот брак сделает нас близкими родственниками правителей Ирана. Что облегчит торговлю и вообще ведение дел. И нам, и им. Причем облегчит очень сильно. Если ни мы, ни они не будем совершать глупости, то на выходе получится очень могущественный и многогранный союз, благодаря которому и мы, и они получат огромную экономическую пользу.
— Ты думаешь? Мне кажется Иран очень прохладно к нам относится. Во время войны с османами помог, позволив купить у себя лошадей. Но и все. Развивать торговлю особо не спешит.
— Потому что мы не только иноверцы, но и чужие. Впрочем, здесь кроется главная беда — религия. Она мусульманка из шиитов. А отказ от своей веры в исламе очень тяжкий грех.
— Тогда чего ты мне ее называешь, раз брак этот невозможен?
— Если найти лазейку, то она — лучшая кандидатка.
— Кто на втором месте?
— Ульрика шведская. Но здесь нужно все хорошо взвесить. Здоровье. Да и брак с ней едва ли возможен в большей степени, чем с персидской принцессой. Опять же — из-за религии. Она фанатичная лютеранка.
— Ты слышишь? Каково? — спросил царь у Меншикова, который молчаливо сидел в стороне и медленно жевал сухофрукты, слушая. Кстати, иранские, полученные в рамках торговли.
— А мне нравиться, как Алексей рассуждает.
— Нравиться? — со смехом переспросил Петр. — Да он натуральное чудовище механическое. Никаких эмоций. Не жену себе выбирает, а словно кобылу на торговом ряду. Зубы проверяет. Шерсть. Копыта.
— А он себе ее выбирает?
— А кому?
— Леша же рассуждает только о том, какая польза и вред от такого брака для державы. И выбор, честно говоря, кислый. Персидскую принцессу, как ее?
— Шахрабано.
— Ну и имечко. — покачал головой Меншиков. — В общем, Шурочку мы вряд ли получим. Религия не даст. Улю, наверное, можно добыть. Только ты Минхерц при этом имеешь все возможности полюбоваться на больных внуков. Я правильно понял? — спросил он у Алексея. Тот кивнул. — Вот. Ну а Софья и Белла бесполезны. Выбор прямо скажем, небогатый.
— А других нет? — спросил царь, обращаясь к сыну.
— Из более-менее влиятельных домов — нет. Точнее есть, но там все еще хуже. Если не этих, то, я мыслю, нужно как дед — созвать по старинному русскому обычаю смотр невест. И из каких худородных выбрать девиц как можно более подходящую с точки зрения евгеники.
— Успеется! — нахмурился Петр. — Подумать надо…
На этом тот разговор закончился. И Алексей отправился к себе — в Воробьев дворец. Дел то хватало. Особенно в мастерских. Да и мануфактура, что должна была станки и инструменты изготавливать, требовала его постоянного внимания. Однако, уже через пару часов, прибежал слуга, сообщая, что явился Василий Голицын. Зачем? Вестимо. Продолжать этот разговор о невестах.
Хотелось его проигнорировать. Но парень тяжело вздохнул и направился в сторону дворца. Пообщаться. В конце концов этот человек был ему очень нужен. И манкировать им по случаю и без было неправильно. Однако у входа в дворец его перехватила Миледи с папочкой в руке.
— Что-то случилось?
— Попытка внедрения отравителя.
— Ожидаемо. Кто?
— Помощник повара. У него несколько поварят захворали после визита к родственникам. Слегли. Повар искал новых. Один из них был пойман на странностях. Его проверили. Потом взяли и допросили.
— Что с ним было не так?
— Незадолго до этого куда-то делась его семья. Он сказал — жена с детьми поехала погостить к родителям. Зимой. Мы проверили, куда именно. Там был наш человек. И его семьи там не нашлось. По пути тоже прошли. Их там тоже не видели, а женщина, путешествующая с детьми на санях по такой поре, бросилась бы в глаза. Хоть кому-то. В общем, взяли его. Допросили.
— Раскололся?
— Конечно. Он простой человек. Его сломал один вид пыточных инструментов.
— Кто послал?
— Он не знал, но дал устные описания. Это оказался глава небольшой банды, что работает на… минуточку.
Арина замолчала и полезла в папку, где лежали листки.
Царевич не стал ждать и просто забрал папку.
Сам пробежался по признательным показаниям и справке, которая у них уже была на банду.
Усмехнулся.
Это был тот же самый человек, князь, который на встрече саркастичным тоном предложил поаплодировать.
Кивнул.
— Этот засранец сейчас где?
— На своем подворье в Москве.
— Охрана?
— Обычная.
— Бери кирасиров. Полсотни, думаю, хватит. Герасима… — начал отдавать царевич приказы.
После чего забрав папку отправился дальше.
— Алексей Петрович, — вполне благостно произнес Василий Голицын прямо с порога. — Заключение брака с представителями дома Габсбургов — это очень сильный политический ход.
— Погоди, — остановил его парень. — Все в кабинете.
Они зашли.
Сели.
— Габсбурги это… — начал было снова Василий Васильевич, но царевич прервал его жестом.
— Ты помнишь того человека, который на общей встрече предлагал мне похлопать?
— Конечно, — кивнул Голицын.
— Месяц спустя в Москву въехало посольство Речи Посполитой. Которое, среди прочего, представляет интересы французского двора. А еще неделю спустя он встречался с представителем этого посольства. Они обсуждали вопрос воцарения Бурбонов в России.
— Это просто игра.
— Игра? Они обсуждали физическое устранения Романовых. То есть, меня, отца, брата, сестру[31] и прочих.
— Он просто болтун, который увлекается.
— Посмотри, — протянул Алексей ему папку.
Голицын ее нехотя открыл.
Вчитался.
Серея лицом с каждой секундой все сильнее.
Наконец он закончил читать последний листок и поднял глаза на царевича.
— Я от имени отца объявил правила игры. Они были непонятны?
— Отчего же? Понятны.
— Желающих строить мануфактуры пока не наблюдается. Не так ли?
— Пока ведь зима.
— Разумеется. Зима. Самое время продолжить играть в старые игры.
— Я с ним поговорю.
— Я ведь открыто заявил, что власть обязана и будет себя защищать. Объявлял?
— Да.
— Я говорил, что тот, кто на нее покусится, будет наказан, вплоть до физического устранения и конфискации семейного имущества?
— Говорил.
— И он все равно это сделал. После того, как я проговорил открыто правила игры. Так?
— Сделал.
— У него в голове жижа? Или быть может он не серьезно воспринял мои слова?
— Он просто… склонен к интригам. И довольно резок в оценках.
— Хорошо. Для первого раза я ограничусь казнью. Чтобы не разводить
