Корсар - Геннадий Борчанинов
— По хлебалу получить захотели, — отозвался Шон, стоящий за штурвалом.
— Похоже на то, — согласился я. — Ты в гавани их не видал, случаем?
— Вроде нет. Там много кого было, мог и не заметить, или внимания не обратить, — сказал ирландец.
— Вот и я не припомню. Но выглядит так, будто от самого Сен-Пьера за нами тащится, — сказал я. — Дюбуа! Заканчивайте на сегодня. Крепите всё, похоже, будет бой.
— Есть! — отозвался плотник, прохаживающийся по палубе. — Слышали, чего капитан сказал? Нам, похоже, сейчас другой работёнки подвезут.
— Чёрный флаг поднять! — приказал я. — Может, сам смоется.
Чёрное полотнище с белым черепом взвилось над мачтой, развернулось на ветру. Я пристально наблюдал за вражеским бригом. В том, что он вражеский, я уже нисколько не сомневался. На бриге только прибавили парусов.
— Свистать всех наверх, заряжайте пушки, выдавайте оружие. Похоже, кто-то хочет огрести по наглой английской морде, — сказал я.
— Думаешь, англичане? — спросил Шон.
— Скорее всего, — пожал плечами я. — Испанцы сюда не суются. А союзнички вряд ли стали бы нас преследовать, они бы скорее задержали нас прямо в порту.
— Логично, — признал Шон.
Отдыхающие вахты подняли, бригантину стали готовить к бою, закрепляя всё, что не приколочено. Неизвестный враг понемногу начинал догонять, и мне было несколько непривычно находиться в роли жертвы, а не охотника. Ну ничего, скоро всё поменяется.
Бриг даже не пытался ничего просигналить флажками, просто бульдозером пёр на нас, очевидно, с самыми недобрыми намерениями. Как только он оказался в зоне досягаемости наших пушек, я приказал открыть огонь, и ретирадные орудия выплюнули по ядру каждое. Одно ядро плеснуло где-то чуть левее, второе сбило бригу носовую фигуру в виде какой-то хищной птицы, и флибустьеры радостно завопили, празднуя удачный выстрел.
В ответ выстрелили тоже, но, похоже, пушки на бриге были послабей наших, или канониры пожалели пороху, но оба ядра упали в воду далеко за нашей кормой. Значит, у нас было явное преимущество, и я ожидал, что капитан брига оставит эту дурацкую затею, но наше попадание их, наверное, только раззадорило. Меня бы подобный жест точно бы только разозлил.
Поэтому корабль упрямо плёлся за нами, метр за метром сокращая дистанцию. Наши пушкари стабильно, как часы с кукушкой, каждые две минуты вколачивали ядра в противника, тот тоже начал огрызаться, как только подобрался чуть ближе. На излёте и наши, и его ядра особой опасности для кораблей не представляли, так что самым опасным было бы, если ядро попадёт в человека. Или если какая-нибудь щепка выбьет кому-нибудь глаз.
Но так не могло продолжаться бесконечно, и пора было уже переходить к решительным действиям.
— Мистер Келли! Поворачивайте корабль! Встретим его из всех орудий, — приказал я. — Правый борт! Готовьсь! Цельсь! Пли!
Глава 36
«Поцелуй Фортуны» начал поворот, и на бриге это заметили. Чтобы не подставляться под продольный залп, который мог за одно мгновение снести им весь такелаж, капитан брига тоже приказал поворачивать, подставляя нам свой правый борт. Артиллерийский залп прогремел над волнами, несколько ядер врезались в корпус брига, вздымая фонтаны пыли и щепок, чей-то истошный вопль напомнил мне вой раненого зверя. Сейчас полетит ответка.
— Ложись! — заорал я, падая и прижимаясь щекой к начищенной палубе.
Канониры противника пальнули каждый по очереди, из-за чего залп вышел смазанным и как будто чуть менее мощным. Но и без того ядра, пролетая над нашей палубой, собирали свой урожай, высекая кучу щепок и осколков. Свист ядер, крики раненых, треск дерева и рвущихся канатов заполнили всё вокруг, началась суматоха, время будто замедлилось. В ушах звенело от постоянной пальбы.
Два корабля кружили друг против друга в своеобразном вальсе, медленном и вальяжном с виду, но всё равно опасном и смертоносном, поливая противника огнём из всех орудий, как только это становилось возможным.
Шон стоял за штурвалом, мастерски управляя бригантиной и даже не кланяясь летящим ядрам и осколкам, в отличие от меня и всех остальных. Я был рядом с ним, наблюдая за вражеским бригом и отдавая приказы нашим канонирам, пока он командовал марсовыми. Во время боя это не так-то просто.
— Кэп, иди вниз! Раненых подлатать надо! — крикнул он. — Мы тут справимся!
Над головами снова просвистело ядро, и я невольно втянул голову в плечи, хотя понимал, что это ничем не поможет, если оно всё-таки меня заденет. Я видел, что бывает, когда пушечное ядро пролетает сквозь человека.
— Юнга! — проорал я. — Дуй на камбуз, принимай раненых!
Мальчишка, в принципе, был готов к самостоятельной практике, основные принципы я ему давно уже объяснил.
— Я? Один?! — воскликнул малец, который до этого помогал марсовым управляться с парусами.
— Да! Давай бегом! Вы двое, да, вы! Раненых уносите вниз! — распорядился я.
Мне не хотелось пропускать всё действие, штопая неудачливых флибустьеров. Андре-Луи уже способен справиться сам, я в этом не сомневался, а мои навыки пригодятся и здесь, наверху.
— Правый борт, огонь! — рявкнул я.
Противник как раз удачно подставился только что отстрелявшимся бортом и был фактически беспомощен, никак не успевая перезарядить пушки. Слитный залп ударил ему в борт, сквозь клубы белого порохового дыма начали тянуться струйки чёрного. Что-то у него на борту всё-таки загорелось, и я довольно осклабился.
— Заряжайте картечь! Шон, подойди поближе к нему! — прокричал я. — Готовьте багры!
Канониры принялись вместо ядер заталкивать в стволы пушек мешки с крупной дробью, Шон заложил штурвал направо, реи обрасопили, за высоким фальшбортом затаилась абордажная команда с баграми и кошками, мушкетёры готовились дать залп сразу же после картечного, как только вражеская команда поднимет головы и вылезет из укрытий. Вся команда «Поцелуя Фортуны» действовала чётко и слаженно, каждый знал, что и где ему делать. Я почувствовал гордость за своих парней.
— Давай… Ещё ближе… — сквозь зубы цедил я, напряжённо вглядываясь в приближающийся силуэт корабля, затянутый дымом.
В дыму мелькнуло несколько вспышек.
— Ложись! — рявкнул я одновременно с вражеским залпом, и в наш корпус снова ударило несколько ядер, выламывая свежие доски и прошивая насквозь переборки.
Мы подошли достаточно близко, чтобы наконец воздать по заслугам этому негодяю.
— Картечью! Огонь! — проревел я, вкладывая в этот приказ всю свою злобу
