Тафгай 5 - Владислав Викторович Порошин
— Хм, две пятёрки? — Криво усмехнулся Кулагин. — У меня только защитников семь человек. Фёдоров — Куликов — основная пара сборной. Паладьев — Ляпкин и Гордеев — Астафьев — тоже в сборной поиграли, а ещё есть Юра Тюрин из моих «Крылышек». И нападающие тоже все сборники, плюс Шадрин и Зимин из «Спартака». Итого девять человек.
— Отдай мне защитников Фёдорова и Куликова, и играй в три тройки нападения. Пусть и ЦСКА тогда заявляет три. — Всеволод Бобров тут же стал что-то писать в тетрадь. — А мы из «Динамо» сделаем две пятёрки.
— Ладно, — пожал плечами Кулагин. — А где играть-то будем здесь? В «Кристалле»?
— Я сейчас Толе Сеглину позвоню, администратору нашей сборной, пусть с УСК ЦСКА договорится. Ничего страшного не будет, если три тысячи человек придут посмотреть на лучших хоккеистов страны. — Сказал старший тренер Всеволод Бобров.
* * *
Вечером в тот же день я с очень большим трудом уговорил Светку не идти в кино. Так как смог от горящих в Подмосковье торфяников упрямо стал расползаться по Москве, а дышать этой заразой я не хотел. Из-за чего самолично намочил шторы, которые весели у нас на окнах. На удивление настырную Алёнку Боря отговорил на раз. А Минеевы утопали на последний сеанс «А зори здесь тихие» режиссёра Станислава Ростоцкого, чтобы посмотреть на «женскую обнажёнку» в бане.
— Что с Михалычем решили? — Поинтересовался «Малыш», когда мы вчетвером обедали на общей кухне. Кот Фокс к этому времени уже съел свои законные сосиски и улёгся на подоконники с грустью смотреть на экологическую катастрофу, творящуюся за окном.
— В понедельник 31-го июля к нам присоединятся наши хорошие друзья защитники Фёдоров и Куликов. — Я намазал на кусок черного хлеба очень твёрдый кусок настоящего сливочного масла и налил себе кофе. — Соединим нашу первую ударную пятёрку. А вторую сделаем из Капустина, Саши Голикова и Балдериса, с которыми в защите сыграют Васильев и Филиппов. Вот такими двумя пятёрками будем биться с 1 по 3 августа против ЦСКА и сборной Кулагина.
— Капуста, Холик и Балда, — пробубнил Боря. — То есть мы будем играть двумя пятёрками, а они тремя? А под шортами у них там ничего не треснет?!
— Ты чего развоевался? Перегрелся? — Я кивнул на улицу, где даже сейчас вечером стояла жуткая жара. — Играем всего по одному периоду. И нам же лучше будет для общей статистики.
— Ты видела, в каком платье сегодня пришла Сусаннка Мальцевская? — Спросила Алёна мою Свету. — И вся такая манерная, как будто из высшего общества. А сама танцует в каком-то мюзик-холле. Ха-ха-ха.
— Платье как платье, у нас тоже все из-за границы, — хмыкнула Светка. — Что касается высшего общества, то папа у Сусанны академик Бутейко, а мама бывшая балерина из Большого театра. Есть чем гордиться. Но зря ты так разволновалась, никто твоего Боречку не захомутает.
— Балерина. — Надула губки Алёнка. — Я, между прочим, тоже сейчас в балете на льду работаю. А что касается Боречки, — девушка погладила «Малыша» по плечу, — то ты видела, сколько там баб сидит на трибунах? Только зазевайся. А твоего-то вообще теперь никуда отпускать одного нельзя.
— Девчонки, хватит, — пробурчал я, чувствуя, что сейчас «полыхнёт». Польются слёзы, сопли и истерика, как это уже случилось, когда мы отдыхали все вместе в Одессе в июне месяце.
— Да, — усмехнулся Боря. — Михалыч сегодня в раздевалке так и сказал, никого больше пускать на каток не будут. Так что хватит.
— Смотрите фокус, — я встал из-за стола пока не поднялся гвалт по поводу недопуска «женсовета» на тренировки. — Фоксец ко мне, — я хлопнул себя ладонью по бедру, но мой верный чёрный кот не повёл и ухом. — Спокойно, артист сегодня переел сосисок, да и на улице смог от пожаров плохо действует на хрупкую душевную организацию кота.
Я взял в руки Фокса, сняв того с подоконника, поставил на пол и замахал ладонями, словно птица крыльями и издал ртом такой звук, который используется при работе с животными в цирке:
— Оп, оп, оп!
Фокс посмотрел на меня как на идиота и лениво махнув хвостом, медленно посеменил прочь из кухни в коридор. Я тут же пошагал следом, повторяя слово «оп». В прихожей котец ускорился и уже быстрее побежал по коридору мимо закрытой двери в мою комнату и дальше до двух закрытых дверей в комнаты «Малыша» и Минея. В тупике Фокс развернулся и припустил ещё шустрее, проскользнув мимо моей фигуры обратно на кухню. Когда я вернулся к тому месту, откуда мы с котом стартовали, то Фокс уже сидел на подоконнике, а Боря, Алёнка и Светка пялились на меня так, как будто у меня «тихо шифером шурша, крышу сдуло не спеша».
— Как фокус? — Улыбнулся я.
— Ты, Иван, наверное, перегрелся или нанюхался горелого воздуха, — тяжело вздохнул «Малыш». — Сейчас у всех кислородное голодание, все немного ненормальные.
— На самом деле, зачем кота напугал? — Спросила обиженно Светка.
— Да вы не поняли ничего, — я всплеснул руками и сказал, похлопав ладонью по бедру. — Фокс к ноге!
Кот сначала лениво посмотрел за окно, затем на сидящих за столом странных людей, и спрыгнув с подоконника, резко забрался по моей ноге ко мне на руки.
— Ну, как фокус? Всё ведь черная и хитрая кошачья морда понимает, когда бежать ко мне, когда от меня. Я его ещё на воротах стоять научу, но потом, не всё сразу. — Я погладил котофея по шёрстке. — Сейчас сосиски буем лопать. Заслужил.
— Это точно жара во всём виновата, — философски заметил Борис.
* * *
З-го августа в четверг третий и последний день товарищеских междусобойчиков администратор сборной Анатолий Сеглин перенёс в ледовый дворец «Лужники». Странный хоккейный формат, по которому на каждый двадцатиминутный период выходили разные команды, внезапно пришёлся по душе московской публике. Если 1 августа в УСК ЦСКА пускали всех за чисто символическую плату за рубль, то 2 августа билеты продавали уже по цене календарных матчей чемпионата СССР по три рубля. А сегодня на битву «Динамо», ЦСКА и сборной Кулагина пришло посмотреть почти десять тысяч человек. Но кроме них в правительственной ложе собралось всё высшее руководство Спорткомитета, а так же маршал Гречко и председатель КГБ
