Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин
Надо сказать, приобретение "Августы-Виктории" первоначально не входило в планы комиссии, занимающейся заказом новых пароходов для Доброфлота – на включении в список именно этого судна настояла "военно-морской отдел" Д.О.П. а руководствуясь своими, в высшей степени секретными соображениями. Так или иначе, новенький, с иголочки, океанский пароход прибыл в Кронштадт в ноябре 1888 г и сразу же встал к достроечной стенке Балтийского завода. Там его в пожарном порядке (явление для российского военного судостроения немыслимое!) переоборудовали; заодно, "Августа-Виктория" числящаяся с этого момента "воздухоплавательным крейсером-разведчиком", получила новое название "Змей Горыныч", и в этом качестве судно было принято капитаном второго ранга Никоновым, одним из самых "засекреченных" офицеров Российского Императорского флота.
Так что ларчик открывался просто: Никонов, занимающийся разработкой и реализацией революционных концепций развития флота, в основу которых были положены сведения из будущего, предложил создать особый, невиданный тип военного корабля. Дело в данном случае не сводилось к организации минной войны на море, его излюбленного конька; Никонов предложил создать корабль, предназначенный исключительно для ведения разведки и управления большими флотскими соединениями. Сама идея целиком была заимствована из военно-морской практики второй половины двадцатого века, когда подобные суда появились на всех флотах ведущих морских держав. Обладающий отличными мореходными и скоростными качествами новый корабль нёс мощную радиостанцию, имел особые помещения, оборудованные для размещения и комфортной работы штаба уровня командующего флотом. Но, главное, нёс на борту два лёгких разведывательных дирижабля новейшего типа, каждый из которых был оснащён бортовой радиостанцией, способной добивать на три с лишним сотни морских миль – в зависимости от состояния атмосферы, разумеется
Выбор именно "Августы-Виктории" для этого проекта был не случаен. Перелопатив вместе с Семёновым уйму информации, в том числе и с форумов "альтернативных историков" флота, Никонов остановился именно на этом судне. В предыдущем варианте истории "Августа-Виктория" была закуплена для переделки во вспомогательный крейсер, и именно в таком качестве, но уже под названием "Кубань", вошла в состав Второй Тихоокеанской эскадры в 1904-м году. В мае следующего года он был выделен из состава эскадры Рожественского, совершил непродолжительное и не слишком результативное крейсерство у берегов Японии, а после получения сведений о гибели эскадры, вернулся в Россию.
Никонова привлекли, прежде всего, подходящие характеристики "Августы-Виктории": при более, чем солидном запасе угля (трансатлантик, как-никак!) судно обладало девятнадцатиузловым ходом и водоизмещением в 14 650 тонн, чего с лихвой должно было хватить для размещения воздухоплавательного оборудования и самих аппаратов. Проект по переоборудованию лайнера в дирижабленосец был подготовлен всего за две недели: для базирования аппаратов выделили просторную кормовую часть, безжалостно срезав надстройки и оборудовав на их месте площадку под раздвижной ангар из поворотных балок. Все тент-балки могли одновременно поворачиваться особыми лебедками внутрь (при хранении аэростата) и наружу (при его запуске). Стационарные передняя и разборная задняя стенки ангара были сделаны из толстой парусины, натянутой на прочные железные рамы
Такая конструкция позволяла надежно укрывать аппарат от непогоды; для швартовки поначалу собирались установить на корме раздвижную причальную мачту, но в итоге решили ограничиться решётчатой балкой-выстрелом, закреплённом на марсе грот-мачты и парой лебёдок с паровым приводом для притягивания аппарата.
В трюме установили две щелочные газодобывательные установки и электролизер; ещё один комплект был передвижным, и предназначался для оборудования береговой "базы подскока"
Не забыли и о таком необходимом приспособлении, как гасители искр на второй и третьей дымовых трубах. В самом деле, когда постоянно имеешь дело с наполненными водородом оболочками – вопрос пожарной безопасности становится вопросом жизни и смерти. Так что трубы были снабжены поворотными железными сетками и кольцеобразными трубками, по которым при необходимости подавался пар для тушения искр.
Вооружение "Змея Горыныча" было достаточно серьёзным для судна, которому вообще-то не полагалось вести бой в одиночку. Никонов с Семёновым, тщательно всё прикинув, решили ограничиться четырьмя шестидюймовками Обуховского завода образца 1877 года в спонсонах, по две на борт. Протвоминный калибр был представлен четырьмя револьверными пушками системы "Гочкис".
В феврале 1889-го года "Змей-Горыныч" вошёл в состав флота, и после двух пробных плаваний по Финскому заливу, был включён в отправляющийся на Средиземное море крейсерский отряд под командой капитана первого ранга Дубасова. Официально целью похода были визиты в порты средиземноморских держав. Вишенкой же на торте шла демонстрация достижений русского воздухоплавания – одна из таких демонстраций была намечена на сегодняшнее утро, после чего второй аппарат, "Таврида", должен был совершить перелёт по маршруту "Марсель-Монпелье-Тулуза-Марсель". Главной же, старательно засекреченной целью похода было проведение в западной части Средиземного моря учений для практической проверки новой концепции управления флотом. Кораблям отряда, связанным невидимыми нитями радиоволн, предстояло развернуться в ловчую сеть, в центре которой пребывал, подобно пауку, "Змей-Горыныч", командир которого, Никонов, исполнял роль командующего крейсерской эскадрой. Дирижаблям предстояло обнаружить следующие из Порт-Саида к Гибралтару пароходы Доброфлота "Москва" и "Кострома", и по радио навести на них "Мономаха", "Корнилова" и "Рынду". От успеха или наоборот, фиаско предстоящих учений зависело многое – а потому, получив от мичмана-радиста срочную радиограмму от группы Семёнова, Никонов в сердцах выругался и отправился в свою каюту. Предстояло в очередной раз перекраивать планы – буквально на ходу.
IIМай 1889 г. Франция,
Где-то на подъездах к Тулузе
Группа «Алеф» на задании
"…Кровит на лбу материка истерзанный Прованс, И небо – лик Предтечи, где сентябрь на пробор Расчесывает облака, ненастен и гриваст. Он распахнул свои крыла от Арль до Иль-де-Франс… Но брызжет гной Земли родной Из почернелых пор… Эксьюз му а, вы мерзость, монсеньор!.."[26]– Жуть какая… – Варю передёрнуло. – Откуда такие стихи? Что-нибудь старинное, переводное? А поёшь ты, между прочим, скверно, вот уж действительно – медведь на ухо наступил.
Вагон экспресса "Париж-Тулуза-Монпелье" убаюкивающе покачивался. Колёса выводили свою нудную песню на рельсовых стыках – тада-так – тада-так – тада-так – но спать Ивана
