Пробуждение мёртвых богов 2 (СИ) - Сороковик Александр

– Как у вас тут дела, что Марк? Так и не успел с ним толком поговорить – то он лечился, то я мотался по Империи, – мы неторопливо завтракали с Мариной, решая важные государственные и семейные дела, – как наши будущие родственники, состоялась ли ваша встреча? Я вижу, что Лициния явно торопится со свадьбой, раньше за ней такой спешки не замечалось!

– Ясное дело, торопится! Раньше именно мы были больше заинтересованы в этом союзе, когда ты только завоёвывал авторитет, а Марк был неоперившимся новобранцем. Сейчас твой авторитет непоколебим, тебя любят, уважают и слушают. А Марк – молодой центурион, подающий большие надежды, имеющий все шансы стать в будущем императором.

– А может, просто дело в том, что она боится повторения истории с этой негодяйкой Агриппиной и хочет поскорее закрепить этот союз?

– Может, и так. Только я бы не называла её негодяйкой, – задумчиво сказала Марина, – конечно, она совершила негодный поступок, но ведь девочка не была в этом деле главной, её подговорили родители. А потом она полюбила нашего Марка, я знаю это. Она разрывалась на части, хотела быть с ним…

– Угу. Хотела, чтобы он убежал вместе с ней, бросив Империю, забыв свой долг!

– Да, ты всё верно говоришь… Но девочка действительно его любила. Это не просто шпионско-политические интриги, это очень несчастная, изначально обречённая любовь, причём обоюдная.

– А как Марк сейчас? Последствия ранений он вылечил, а вот что у него внутри?

– Ты знаешь, мне удалось немного поговорить с ним. Он, мне кажется, полностью выжег у себя в душе все малейшие движения в вопросах любви, женской привязанности и прочего. Он теперь только воин, и может любить лишь родителей и друзей-соратников.

– Так он что, теперь не собирается жениться? – спросил я.

– Я тоже задала ему этот вопрос, – улыбнулась Марина, – он покачал головой и сказал, что помнит о своих обязанностях и не намерен от них отказываться. Мне кажется, мальчик не хочет, чтобы мы или кто-то другой вспоминали эту жуткую историю, и говорили с ним об этом. Он не собирается делать глупости, это теперь воин и сын императора, а тема женской любви для него закрыта.

– А как же… Он ведь сказал, что свои обязанности помнит, значит, жениться не отказывается?

– Мой дорогой супруг, не путай, пожалуйста, вопросы любви и женитьбы, тем более, женитьбы по государственным причинам.

– Ну почему же? Мы же с тобой очень даже государственные люди, но ведь, кажется, любим друг друга? Или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься, любимый! – ласково улыбнулась Марина. – Но ты забываешь, что мы с тобой полюбили друг друга, когда ты был ещё купчишкой средней руки, а я бывшей рабыней, ещё не до конца пришедшей в себя после этого. Поженились мы потом, а уж государственными людьми вообще стали гораздо позже!

– Да, ты права. А как всё-таки прошла встреча с Лицинией и Плацидией?

– Ты знаешь, очень неплохо, я даже не ожидала. Молодёжь совершенно неожиданно нашла общий язык. У нашей Плацидии с выходом из детства проявились очень положительные чёрточки, которых я, честно говоря, не ожидала. Во-первых – чувство такта. Я боялась, что девочка будет обижена и разочарована в своём женихе, который закрутил такой глубокий роман, игнорируя её, как женщину.

– Да ещё и со шпионкой, которую потом убил собственноручно! – вставил я.

– Нет-нет, дорогой, ты не совсем понимаешь женскую психологию. Все эти шпионы, заговоры, международные скандалы – это только фон, антураж. Гораздо важнее сам факт измены. Если бы Марк сделал это с какой-нибудь обычной девушкой, без всех этих заговоров, она страдала бы не меньше. Но здесь она проявила великую мудрость – просто сделала вид, что ничего не было. Она прекрасно понимает, что любви у них с Марком нет, это союз ради укрепления государства, поэтому и делает вид, что ничего не заметила.

– Н-да, здорово ты во всех этих перипетиях разобралась!

– Ты знаешь, Марк недолго был с нами, придумал, что ему нужно в Легион на службу и покинул нас, причём попрощался довольно тепло. Плацидия проводила его до выхода и вернулась, мы втроём ещё немного потрепались по-женски, это оказалось очень полезным.

– Ну что ж, я думаю, всю эту историю с Агриппиной пора забыть, нам сейчас не до любовных интриг.

– Какие-то проблемы в провинциях?

– Нет, дорогая, в провинциях только мелкие нестроения, нам грозят большие неприятности со стороны Византии, и, как я подозреваю, Персидской империи.

– Да, это чувствуется уже давно.

– Но сейчас всё может начаться очень скоро. Ночью мне опять являлись мои друзья, чтобы поддержать и подбодрить. Очевидно, рубка предстоит нешуточная.

– К сожалению, похоже, к этому всё идёт. Что у тебя на сегодня, какие планы? – Марина перевела разговор на текущие события.

– Хочу встретиться с Марком не на бегу, а основательно, поговорить по душам. Если он сможет, думаю взять его на Сардинию, мне скоро предстоит туда важная поездка.

– Хорошо, дорогой мой император. Только не напоминай ему ни одним намёком про эту историю с Агриппиной. Его душевная рана ещё не затянулась.

С одной стороны, Марина была права – столь тяжёлая травма будет затягиваться долго, но с другой стороны, нельзя позволить парню упиваться своей трагедией, а следует с головой окунуть его в воинскую жизнь, насущные проблемы. Я вспомнил итоги сражения со свевами.

Как выяснилось впоследствии, хитрый манёвр варваров был разработан заранее. Они стремительными бросками нападали на римских воинов то на одном фланге, то на другом, создавали впечатление крупных сил. А когда удалось растянуть силы легионеров и оставить первую центурию практически в изоляции, навалились на неё всей массой, чтобы смять, уничтожить, заставить бежать, и на их плечах ворваться в тыл остальным легионерам, используя эффект неожиданности, уничтожить как можно больше бойцов.

Но варвары не обладали пониманием того, что им противостоят не подобные им дикари, а римские легионеры – выученные, дисциплинированные, сильные духом. И небольшая центурия, всего сотня бойцов, смогла перемолоть огромные силы свевов, которые предназначались для победы над всем Сардинским Легионом.

К сожалению, погибли и были ранены очень многие. Сложил голову на поле брани боевой опцион Урс Ганнибал. Не стал лучшим легионером и Примиус Юлий, умерший от ран на третий день. Погиб молчаливый декан Авл Мавридий и весельчак повар Лукиан. Тяжело раненый центурион Нумерий Фабий так и не принял обещанное командование когортой – он выжил, но продолжать воинскую службу больше не смог. Лучший друг Марка Рем лишился левого глаза и приобрёл на его месте багровый шрам. Отмёл все попытки отправить его на пенсион, доказал, что с одним глазом будет сражаться не хуже, и его оставили в Легионе.

Марк потерял много крови, тоже заработал несколько шрамов, но не столь мощных, как у его друга. Он поправлялся долго и тяжело, лечился в небольшом городишке недалеко от места сражения, так как дорога в Рим ему не пошла бы на пользу. Самое главное, это стал в какой-то мере прежний Марк: храбрый воин, будущий полководец, достойный сын императора. Решением легата Максима Юлия, он получил звание центуриона и командование последней в когорте, шестой центурией, так как командиры подразделений назначались обычно в соответствии со стажем.

Опционом к нему согласились поставить Рема, также отлично проявившему себя в бою со свевами. Попросились к нему также многие уцелевшие легионеры из первой центурии, променяв почётный номер один, на молодого командира, к которому во время этого яркого боя прикипели всей душой. Начальство и на это пошло без возражений, в качестве поощрения храбрым воинам.

Я всё-таки решил взять Марка с собой на Сардинию. Он ещё не вылечился до конца и не был готов к службе, но для важной поездки сил было достаточно. Мы поговорили с ним, и Марк без колебаний согласился ехать – смена обстановки, обучение новым воинским премудростям, уход из-под опеки хоть и ласковой и любящей матери, к суровым мужским будням.