Новый старый 1978-й. Книга десятая (СИ) - Храмцов Андрей

— Я позвоню им и сообщу о нашем визите.

— А я тут сегодняшние газеты, которые взял внизу на ресепшн, успел мельком пролистать. На всех первых полосах большие статьи во всю страницу о нас. Даже удивительно, никогда такого не видел.

— Ничего удивительного, — выступила Маша. — Ты вчера такое им выдал, что для них всё остальное кажется мелким и неинтересным.

— Судя по всему, директора ФБР снимут. Очень на него пресса ополчилась.

— И правильно сделают, — добавила Солнышко. — Его люди облажались, вот пусть и отвечает за них.

Карту Нью-Йорка я хорошо запомнил и не ошибся. Здание «Метрополитен-Опера» находится тоже рядом с Центральным парком. Оно входит в состав «Линкольн-центра» и является его составной частью. В него ещё включены, стоящие рядом, Театр Дэвида Коха, Театр Вивианы Бомон и Театр Дэвид-Геффен-Холл. Женька позвонила туда и договорилась, что нас встретят у центрального входа.

Наш концерт там был организован по времени очень удачно. Труппа театра с начала мая по конец июня выезжает на гастроли, следовательно сейчас там никого нет. Поэтому наше выступление было выгодно с коммерческой точки зрения для театра.

Встречала нас радушно целая делегация во главе с директором, женщиной лет сорока пяти, которая сразу начала рассказывать, кто выступал на их сцене.

— Теперь вы и про нас тоже будете всем рассказывать после нашего сегодняшнего выступления, — сказал я, улыбаясь этой приятной женщине.

Я обратил внимание на огромную афишу нашего концерта. Вот интересно, сколько стоит билет. Судя по статусности и пафосности здания, очень дорого. Ну да, сегодня сюда придут люди небедные. А вот и цена, которая указана на кассе. Сколько? Триста долларов. С ума можно сойти. В Париже, в «Олимпии» было дороже, но там присутствовал президент Франции с женой и дочкой. Да, я совсем забыл о Жасинте. Хорошо мы с ней проводили время, есть что вспомнить.

Солнышку и Маше очень понравилось само здание, а когда мы вошли в фойе, то они ахнули. Я им перед посещением рассказывал про русского художника Марка Шагала, монументальными фресками которого были украшены стены театра.

— Это наш художник, из России, — казал я Кэтрин, директору театра. — Мне всегда нравился Марк Шагал.

— Приятно, когда встречаешь настоящего и разностороннего ценителя прекрасного, — ответила мне она в качестве комплимента. — У вас, мистер Эндрю, прекрасные песни и великолепный голос. Вы будете исполнять свою знаменитую «Belle»?

— Конечно, мы же в опере выступаем. Сейчас посмотрим сцену и решим, когда её лучше исполнить: в первом отделении или во втором.

Женька и Серёга шли рядом и тоже вслушивались в наш разговор. Женька была слегка удивлена тем, что мне нравится Шагал. Ведь он был не только русским, но и французским художником. И я так понял, что она также увлечена его творчеством.

— Про Шагала один малоизвестный поэт сочинил стихи, — сказал я и все стали меня внимательно слушать. — Стихи посредственные, но первые две строчки очень выразительные, необычные и, явно, не его. Последнее слово в этом предложении может писаться как с маленькой, так и с большой буквы. Это каждый решает для себя сам.

— Как это? — спросила удивленная Маша.

— Стихи на русском, их на английский дословно невозможно перевести, така как вся суть заключается в игре слов.

И я прочитал начало:

«Шагал по городу шагал,

А рядом с ним жена шагала…»

— Здорово, — воскликнула Солнышко. — Очень необычно и даже на секунду теряешься, не понимая, жена шла рядом или это жена Шагала.

— Я об этом и говорил, — перешёл я на английский.

Кэтрин, услышав тройное повторение имени Шагала в одной строчке, попросила перевести и я с трудом объяснил ей смыл этой фразы. Но она поняла и была восхищена богатством русского языка. Я видел, что она хотела меня ещё о многом спросить, видимо видела мои интервью по телевизору, но врожденное воспитание и чувство такта не позволили ей задать свои вопросы.

Да, сцена впечатляла. Ярусы лож и балконов доходили до самого потолка. И цвет обивки стен и кресел был красный с золотом, как в «Олимпии». Я сразу понял, что наши «The Final Countdown» и «Not gonna get us» здесь не подойдут. Придётся «Belle» исполнять, но в облегчённом варианте. Ладно, отберём то, что подойдёт. Репертуар у нас большой, есть из чего выбрать. Но даже «Cotton Joe» на этой сцене не так будет звучать. Жалко, что Мосеррат Кабалье сейчас нет в Нью-Йорке.

Здесь всё вокруг камерное и требует от музыки такого же. Пойдут рок-баллады, «I Do It for You» тоже. Наша вчерашняя песня очень хорошо тут должна подойти. Да и Ламбада, к сожалению, не прокатит. Выручат французские песни. И никакой цветомузыки и спецэффектов. Я их из Москвы, со склада нашего Центра, даже брать сегодня не буду.

А вот завтра всё это на дискотеке пригодится обязательно. После театра надо будет заехать в музыкальный магазин, где продают пластинки. Необходимо посмотреть, как продаётся наш третий диск. И я ещё подумал, что надо бы девчонкам что-то срочно написать новое из песен, так как особо молодежные и танцевальные композиции на этой знаменитой оперной сцене мы исполнять не будем.

Чтобы проверить звучание голоса на сцене, я решил исполнить a capella нашу

вчерашнюю песню «More Than Words».

— Ну что, Солнышко, — обратился я к своей главной подруге, — Давай с тобой вдвоём, без музыкального сопровождения, попробуем спеть.

— Давай, — ответила она и я начал петь безо всякой подготовки.

Да, акустика в зале своеобразная, театральная. А песня моя звучит здесь намного лучше, чем в вчера в гостиной нашего номера. Солнышко тоже почувствовала звук и пела замечательно. Мы даже не стали останавливаться на первом куплете и допели до конца. Чем заслужили восхищенные аплодисменты нашей троицы, Кэтрин и ещё четверых сотрудников театра, которые нас сопровождали. Как оказалось, они все смотрели нашу вчерашнюю пресс-конференцию и слышали эту песню.

— Жень, — обратился я к француженке, — по поводу инструментов ты договорилась?

— Да, — ответила она. — Наше представительство всё заранее подготовило и в четыре, как ты и говорил, оно будет стоять уже на сцене.

— Не забудьте маршаловские колонки и усилители, их здесь нет.

Поблагодарив Кэтрин за тёплую встречу, мы двинулись на выход. По пути я всем обьявил, что сейчас мы едем на Бродвей в известный магазин грампластинок, который называется «Иридиум».

— А ещё там есть небольшая сцена, на которой выступали даже Rolling Stones, — сказал я. — Так что готовьтесь, могут попросить исполнить что-нибудь ещё.

— Так вы с Солнышком очень хорошо вместе спелись, — заявила Маша. — Просто замечательно у вас получается.

— Серега, ты готов нашу новую инструментальную композицию исполнить?

— Дадут нам два синтезатора — сделаем, — коротко ответил наш молчаливый клавишник, хотя когда с ним была Жанна, он порой был намного более многословным.

Вход в магазин был небольшим и вывеска терялась на фоне расположенного козырька театра «Winter Garden», но внутри помещение впечатляло. И открытых стеллажей с «винилом» было много, и кое-где виднелись полки с СП-дисками, родоначальником которых в этом мире был я вместе с EMI, хотя об этом мало кто знал. Но именно здесь об этом знали и уважали меня ещё и за это.

Нас в магазине не ждали. Нет, конечно, многие мечтали нас увидеть, да и на завтрашнюю дискотеку у некоторых были куплены билеты. Но чтобы вот так, запросто, звёзды упали с неба и прямо в магазин, никто не ожидал. После вчерашних наших телевизионных шоу, нас в Америке не узнали бы только крокодилы. Что заметно повлияло на рост продаж нашей новой пластинки, да и предыдущих тоже. Очередей, как в Лондоне, не было, но ажиотаж с утра был. Да и сейчас покупали, в основном, наш «Eurodance». Это я узнал потом у хозяина заведения, корый представился Клинтом.

Пришлось нам сначала подписать всем пластинки, а потом нас вежливо попросили спеть вчерашнюю нашу песню. Значит, понравилась. Женька скоро сообразит и заставит нас её записать на их дочерней студии в Нью-Йорке. А мне это, как раз, и нужно. Я там 6 и свои новые две песни для Солнышка и Маши запишу.