Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

На самом деле кадровая армия абсолютно необходима, это разве что идиоту непонятно. В период между войнами, как фактор сдерживания, в начале войны, чтоб дать время на развертывание, ну, и потом, призванных из запаса кому обучать? Выжившим кадровым. Да и на верхних постах. Начиная с полка. Далеко не так просто распоряжаться и тем более командовать, как может показаться некоторым запасным историкам. Глупо только требовать, чтобы эти самые кадровые без малого святыми были. При далеко не святом-то народе. Особенно в верхах. Рыба гниет с головы, и это действительно так. Если б еще не очень задолго до тех событий военным и ментам зарплату не подняли, вообще хана была бы, for shure. А так – ничего. Не хуже других как минимум.

– Костик! – Это Катилюс, все молчал-молчал, а тут вдруг очнулся. – Ты случайно не знаешь, кто такой Гейдрих[180]?

– Откуда? – Вообще-то фамилия знакомая, что-то по этому поводу, как раз с этими вот временами связанное, у меня в голове крутится, но как-то невнятно. Костик же и вовсе в полном недоумении.

– А надо бы знать! – Тон слегка издевательский, но с каким-то таким… уважением, что ли, – персонально некому Костику, имеющему обыкновение летать на «чайке». За номером «Скорой помощи». – Поскольку этот самый Гейдрих, похоже, хорошенькую свинюку подложил. Именно тебе, полагаю.

– ?!

– А разве не ты над Жабчицами патрулировал, не далее как вчера утром, часов в девять или около того? На этом же самом «ястребке», под третьим номером?

– Ну я.

– Вот, значит, ты этого самого Гейдриха[181] и завалил. Больше некому. А он – любимец фюрера. Был. Значит, теперь ты, получается, наоборот, в смысле, не любимец Гитлера, а вовсе даже его личный враг[182]. «Языки» пропели. Да, и вот еще. Я тогда номер как следует не рассмотрел, не до того было… Вчера же, но чуть позже, на железнодорожных путях, не доезжая Бреста, тоже ты отметился?

– Тоже.

– М-да… Наш пострел везде поспел. Тем паче. Кстати, здорово помог, хотя двое моих там легли, к путям слишком близко… подползли. Каюсь, и моя вина. Захотелось узнать, что там немцы такое… экзотическое… затеяли. Очень мощный взрыв был. Но немцам все же больше досталось. Думал, такой бардак и паника только у нас бывают. Видал, целую пару генералов подобрал. Бесхозных. Один из штаба второй танковой группы, а второй аж из самого Берлина. Из Цоссена[183], если точнее. До кучи еще адъютант с полным портфелем документов.

– А на другой берег и до Кобрина – как? – Не смог сдержаться, профессиональный интерес, ну, пошлет – и ладно. Но Катилюсу, похоже, надо было выговориться. Железный, конечно. Но не вовсе.

– Позавчера эсэсманов встретили, дивизия «Дас Райх», мы как раз к границе пробирались, а они там, в деревне, развлекаться изволили. Отдыхали… по-своему, значит. Как именно – тебе лучше не знать. Бойцов удержать невозможно было, да и не хотелось, если честно. Формой вот разжились, ночью через реку вплавь перебрались. Утром только засаду устроили – и вдруг ты. Обратно, с генералами, в открытую шли – на машинах и даже с эскортом мотоциклистов. Эсэсовцев и полевая жандармерия побаивается. У нас есть один… командира изображал достойно, немецкого, в смысле. Ну, ты видел. Гельмут. Рот Фронт[184]. Но через мост все равно с боем пришлось пробиваться. Немцы они и есть немцы… Осталось, вон, видишь – шестеро! Из семнадцати… До нашего аэродрома на машинах еще, разжились там кое-чем… из довоенных запасов… моих, до Кобрина пехом – благо места знакомые, туда самолет и вызвали. Ночью вылететь не успели, шасси ремонтировали, а дальше ты знаешь. Нам бы теперь машину. Хотя бы «полуторку». А лучше «ЗиС».

– Вам теперь точно капитана дадут, – сподхалимничал, от души – так почему бы и нет, но response какой-то ненормальный прошел. Губы сжались в ниточку, в глазах что-то странное мелькнуло… не знал бы данного типуса, сказал бы – злость и некая растерянность, с тоской и страхом пополам. Ну да ладно. Чужая душа…

Долго ждать не пришлось. Послышался шум двигателя, и из-за поворота нарисовался грузовичок. Я в них не разбираюсь, тогдашних то есть, но явно покрупнее «полуторки». Катилюс приказал сержанту приготовиться перекрывать дорогу метрах в двадцати от нас, а сам двинулся тормозить транспортное средство. Мудр. Этот шустрик нипочем не остановился бы. Увидев нас, лишь газу прибавил, но как бойцы на дорогу высыпали, с винтарями, – тормознул, куда денется. Катилюс – к двери. Пассажира. Там дяденька, вальяжный такой весь из себя, в шляпе и при портфеле. Начал сразу кричать, слюнями брызгать, какими-то корочками махать, документы, мол, райкомовские, особо секретные, эвакуация, второй секретарь, да шо вы себе позволяете… Видя такое дело, я принялся было по сторонам озираться, ибо кто-то всегда должен бдить, а когда повернулся, Катилюс уже экономно, возвратным ходом руки, палец указательный покойнику о пиджак вытирал. Тут же и запахло. Соответственно. Этим же слитным движением вышвырнул из кабины еще конвульсирующую тушку с пробитой глазницей – и все дела. Да… Это вам не паркетные «восточные единоборства», с принятием экзотических поз, раскланиваниями и получасовыми медитациями.

– Времени нету, – пояснил. Для меня.

У водилы, разумеется, шары по банкам. Сидит, не шелохнется. Бойцы подбежали, брезент с кузова сняли. Чего там только не было. Барахла. Даже фикус в кадке. Все в кювет, и, со мною и бойцами в кузове, на аэродром. По дороге выяснилось, что у них на всех всего-то пять патронов было. Лепота…

На аэродроме работа кипела. Цырики спешно засыпали воронки на ВПП, прочий же пипл вовсю шастал по самолетному кладбищу. Мы подъехали к Жидову, что степенно беседовал с сурьезным эдаким мужчиной. Морда лица, как тут называют, «идеологическая» – ну, высокий лоб с залысинами, медальный профиль и все такое. Род деятельности, однако, выдает взгляд. Живой и острый. Командир корабля, как я понял. В не слабо утепленной форме. Так-то скорее худощавой. Комплекции. Там у них, на ТБ, реально пар костей не ломит. Холодрыга и сквознячищи, читал, дичайшие. Без знаков различия. Но званием не лейтенант, определенно.

– Значит, так, – с ходу зарядил бомбер, – себе нашли. Машинка так себе, но сойдет. Для сельской местности. ПС-84[185]. Немного поврежден, но ребята его быстренько до ума доведут. Во всяком случае, взлетит и не сразу сверзится. Но – невооруженный. То есть либо ночи ждать, либо… риск очень большой. Мы-то ладно, не привыкать, а вот груз твой… – И вдруг повернулся ко мне: – Это ты меня собой прикрыл? – Киваю. – Молоток, – протягивает руку. Жму, ответное пожатие крепкое, но не из выпендрона – чую, от души.

– Майор Мосолов[186]. Александр Ильич. Для тебя – Саша.

– Младший лейтенант Малышев. Для вас – Костик. А просто Ильич[187] – можно? – Не удерживаюсь, вот, блин, чертенок в попе… топорщится.

– Можно. Но не нужно. Во избежание, – демонстративно скосил глазом на Катилюса. Прикольный дядька. Люблю таких. Впрочем, фронтовики не так боялись всего, как тыловые. По себе знаю, на войне даже к смерти начинаешь относиться как-то… философски, что ли. Это если в паре-тройке первых дел выжил, конечно.

– Кстати, а как же пожар?

– Какой пожар?

– Ну горели вы, пламя яркое, дым, «мессеры» отстали еще…

– А-а… Не было никакого пожара. Посадочный факел Хольта. У нас под крылом стоят, для ночных посадок – вместо фар. Замечательно горит. Дай, думаю, попробую. Получилось… Впрочем, приходилось и пожары тушить. Нормально. И садиться мы можем на пашню, на льдину – куда угодно. Слушай, вы б с Гошей посмотрели тут, – широким жестом обводит околоаэродромное пространство с немалым количеством всякой техники, – может, подберете себе что. А то не долетим ведь. Горючки в баках ТБ осталось немало, должно хватить, но без прикрытия точно хана будет. Днем-то. А до ночи еще дожить надо – похоже, вот-вот немцы здесь будут.

Топаем к стоянкам. Там в основном «ишаки», попадаются «миги», даже пара «яков». Удивило множество учебных самолетов. УТ-1, УТ-2, УТИ-4, ну и, конечно, У-2. Из экзотики пара десятков, пожалуй, Як-2, не то Як-4. Есть СБ и даже Пе-2. Все капитально побитое при бомбежках или уничтоженное намеренно. Странный набор[188]… Вон и пара ПС-84 затихарилась. ГВФ, не то транспортники… Не знаю отличий. Впрочем, какая разница. Один в хлам, возле второго технари с ТБ возятся. Из всего более-менее прилично смотрятся несколько И-16, что стоят чуть в сторонке и за уничтоженными, видимо, руки не дошли. Ну, еще несколько с виду целых учебных еще дальше затихарилось. Жидов сразу рвет к стоящему чуть поодаль, двадцать четвертой серии. Моей любимой. Я же, грустно побродив среди не показавшихся сладкими остатков, остановился на древней, но, похоже, недавно отремонтированной «десяточке»[189]. Оказалась полностью заправленной, с боеприпасами и даже парашютом на сиденье. Благо дождей не было. Повезло. У Жидова же баки пустые и боекомплект неполный. Ну, то, что оружие явно не обслужено, – это уже и вовсе детали. Свистнули цыриков освободить путь, привезти от ТБ горючку и парашют из жидовской «чайки». Ну, и насчет патрончиков посмотреть. По разбитым машинам. Над нами тем временем неспешно разворачивалась «рама»[190]. Пожужжала, да и улетела себе. Да… Это «жу-жу» определенно неспроста.