Юрий Корчевский - Разведчик. Заброшенный в 43-й
Субмарина «У-250» была средней, серии VIIс, спущена на воду 11 ноября 1943 года, вошла в строй действующих 12 декабря этого же года. Развивала надводную скорость 17,7 узла, подводную – 7,6 узла, имела рабочую глубину погружения 250 метров, а предельную – 298 метров. Автономность плавания была 15 170 километров, численность экипажа – 52 человека. Успела совершить только один боевой поход.
Этой же ночью на допросе каплей Шмидт показал, что пробоина от первой глубинной бомбы была в дизельном отсеке. Лодка получила огромную дыру и набрала много забортной воды. Поскольку некоторые члены экипажа были еще живы, командир приказал подать в центральный отсек воздух под давлением. Когда оно сравнялось с забортным, открыли рубочный люк. Те, кто в этот момент находился в центральном отсеке, смогли покинуть лодку. При этом Шмидт заявил, что на лодке осталось две новейших торпеды «Т-5» «Цаункениг» («Крапивник»), а также шифровальная машинка «Энигма», техническая документация на торпеду, шифровальные таблицы и другие секретные документы. Кроме того, на следующий день, убедившись, что расстреливать его никто не собирается, Шмидт накидал эскиз, где указал места заложения взрывных устройств. Перед тем как покинуть судно, капитан должен был, согласно приказу, привести их в действие. Но он побоялся детонации боеприпасов да и торопился покинуть лодку.
Для нашего командования это был поистине царский подарок. Сразу было решено лодку поднять, отбуксировать в Кронштадт, а торпеды исследовать. Операция была рискованной, поскольку лодка находилась недалеко от Большого Березового острова, в пределах досягаемости огня финской артиллерии. О потоплении лодки с торпедой «Крапивник» сообщили англичанам – все же союзники. Кружным путем, через Мурманск, британцы направили на Балтфлот своих инженеров.
Самым подходящим подразделением сочли РОН Прохватилова, поскольку водолазы, служившие в нем, были одновременно и разведчиками, и диверсантами. Им, как говорится, и карты в руки…
Темной августовской ночью они пошли в разведку. К поисковым работам была привлечена вся рота, Игорь попал в команду легководолазов. Для легководолазов предельная глубина по тем временам составляла 10 метров. Это сейчас с аквалангом, наполненным специальной дыхательной смесью, ныряют на глубину до ста метров.
Лодку обнаружили лежащей на скалистом грунте на глубине 27 метров, с креном 14 градусов на правый борт. При обследовании увидели, что взрывом был сорван стальной лист прочного корпуса, закрывавший проем, через который при постройке лодки загружались дизели – глубинная бомба угодила точно в него. Пробоина получилась огромной, и в лодку хлынула большая масса воды. Шансов выжить с таким балластом у немецких подводников не было.
Игорь нырял с опытным подводником. Ночь, под водой без фонаря делать нечего, да и с ним видимость 3–4 метра. В первый раз Игорь видел потопленную подлодку – зрелище не для слабонервных. В темной воде перед его взором вырастает огромная стальная махина со вспоротой обшивкой, безжизненно лежащая на дне. Еще недавно лодка, представляющая собой грозную силу, скрытую под водой и способную потопить любой, даже самый большой корабль, теперь была просто грудой металла, могилой для подводников. Но она таила в себе разрушительную мощь сохранившихся торпед, снарядов, заложенной взрывчатки.
Через отверстие, которое раньше прикрывал сорванный теперь лист прочного корпуса, водолазы осветили фонарями дизельный отсек субмарины. Двигатели были сорваны с постаментов, видны тела погибших мотористов, стайки рыб плавали рядом.
Внутрь водолазы не полезли – опасно, они не знали, где установлены взрывные устройства. Они подплыли к рубке.
Люк центрального поста был открыт – через него командир подлодки и еще пять подводников покидали лодку.
В шахту, а затем и на центральный пост опустился опытный водолаз, осмотрелся и уже на водолазном ботике, отдышавшись, сказал:
– Если не считать воды, в центральном посту все в порядке. Разрушений нет, и документов я не обнаружил.
На допросе командир подлодки показал, что шифровальная машина «Энигма» находится в радиорубке, а документация – в его командирской каюте, в железном герметичном пенале. Но каюта командира – за центральным постом, за задраенной переборкой.
С учетом глубины легководолазам позволено находиться на лодке только десять минут. За такое время спуститься в центральный пост, отдраить переборочный люк и найти каюту с документами в ней – вещь нереальная. Это трудно сделать даже при дневном свете и на воздухе – лодка чужая, незнакомая.
И командование решило – документы будут доставать водолазы с использованием вентилируемого оборудования, то есть со шлангами, через которые с ботика ручными насосами будет подаваться воздух. Секреты торпед – в первую очередь. Поэтому сначала было решено добыть техническую документацию, потом поднять лодку, отбуксировать ее в док, там со всеми предосторожностями саперам ее разминировать, а уж затем снять торпеды. И все это должны были выполнить бойцы РОН при поддержке сил Балтийского флота.
Но и немцы не дремали. Они засекли активность наших сил в районе акватории, где предположительно затонула их подлодка. То, что она погибла, у немцев не вызывало сомнений, слишком долго она не выходила на связь. Да еще финны заметили буй.
Адмирал Редер приказал уничтожить затонувшую подлодку, чтобы русским не удалось поднять с лодки торпеды вкупе с документами.
Началось активное противодействие. Над местом гибели лодки летали немецкие бомбардировщики. Они сбрасывали глубинные бомбы, ставили мины «LMB» типа «ВН-1000», чтобы не подпустить к лодке корабли Балтфлота. Союзники немцев, финны, из крупнокалиберной артиллерии вели обстрелы. Работать под водой в таких условиях, при близких взрывах снарядов и бомб водолазам невозможно, гидродинамический удар будет таким, что водолаз погибнет.
Авиация Балтфлота активно противодействовала врагу, наши истребители сбили несколько вражеских самолетов. Кроме того, по акватории курсировали катера-дымозаградители – из-за плотного дыма артиллерийские корректировщики с финского берега не могли наблюдать и корректировать огонь.
Наше командование опасалось, что немцам удастся разрушить лодку глубинными бомбами. Пока везло, но везение – вещь переменчивая, и подлодку решили поднять, не затягивая во времени. Работа была сложной, требующей большой предварительной подготовки. Она была сложной даже в мирное время, что же говорить о военных условиях, когда подъему лодки активно противодействовали противники – немцы и финны.
Пару недель, пока на верфях шла подготовительная работа, тяжеловодолазы РОН подводили под лодку стальные тросы. Из-за секретности работы проводились по ночам. Немцы активно мешали, к месту затопления подлодки пытались пробиться их корабли для бомбардировки глубинными бомбами, но наши боевые корабли их отгоняли. Но уж очень не хотелось «кригсмарине» расставаться со своими секретами.
Когда понтоны были готовы, их заполнили водой и в полузатопленном состоянии отбуксировали к месту гибели лодки.
Но неожиданно в ход работы вмешалась погода. Поднялся ветер, разразился шторм. Что поделать, осень на Балтике редко бывает спокойной.
Но хуже всего было то, что понтоны штормом потащило к финским берегам. Однако их все же удалось зацепить и до утра под покровом ночи отбуксировать обратно.
Понтоны затопили, и в дело вступили водолазы. В тяжелом снаряжении они прицепили тросами понтоны к лодке – тросы были пропущены под ее днище.
На день работы прекратились. Наступил самый ответственный момент, и рисковать белым днем из-за возможного обстрела финнами из пушек никто не хотел. Но уже в сумерках понтоны продули, заполнив их воздухом, и здоровенные полые цистерны всплыли, оторвав лодку от грунта. Очень медленно ее начали буксировать в Кронштадт.
На буксировку ушли сутки, но уже 15 сентября лодку завели в сухой док. Док осушили, и лодка предстала перед специалистами. Из-за множества взрывов легкий корпус ее был помят, как будто великан смял ее, словно консервную банку. Через кингстоны стекала вода, попавшая в корпус. Без воды работать проще, ведь водолазный костюм сковывает движения, да и видимость хуже.
Когда лодка еще лежала под водой на грунте, одному из водолазов удалось найти и доставить на водолазный бот герметичный пенал с технической документацией на торпеду. Но вот испугался он сильно и сам рассказывал об этом сослуживцам.
Открыл люк из центрального поста, и током воды туда стало затягивать трупы подводников. Страшные, раздутые, они мешали, и водолазу казалось, что покойники хватают его за шланги и держат. С перепугу он заорал и попросил помощи – страшно, когда из водяной мглы на тебя выплывают десяток мертвецов, будто желая помешать твоей работе.
Каплей Шмидт указал места закладки взрывчатки, и работы на подлодке начали с обезвреживания мин. Причем очень скоро выяснилось, что ставили их немцы со знанием дела, в труднодоступных или в самых важных местах – в торпедном отсеке, в дизельном, в штурманской и в радиорубках. Все минные закладки обнаружили, и мины были извлечены с величайшей осторожностью. Потом было проще: разведчики обследовали лодку и достали все, что могло представлять интерес: карты, где были обозначены минные поля и проходы в них, противолодочные сети. В радиорубке – шифровальные блокноты, шифровальную машину «Энигма» и коды, менявшиеся ежесуточно. И только потом с величайшими предосторожностями достали обе торпеды.
