Андрей Волос - Маскавская Мекка
— Конечно! К сожалению, нет. Думаю, в течение двух часов. Ну да. Да как вам сказать… идет понемногу дело… Да ну? Замечательно!.. Правда? Еще бы не помощь! Вот порадовали! Ого! Мы ваших ребят знаем!.. Разумеется. Немедленно передам. Обязательно. Всех благ, Михал Кузьмич. До связи.
Николай положил трубку.
— Ну? — нетерпеливо спросил Зарац.
— Объявили всеобщую мобилизацию. Первые двести человек наготове. Элитный отряд. Вооружены, обучены. Ждут сигнала. Просил перезвонить, как освободитесь.
Василий Васильевич тяжело помотал головой и подпер лоб кулаками.
— Тоже лезет… все лезет, зараза такая. Без мыла влезет, куда хочешь. Ишь ты — перезвони ему. Разбежался я ему перезванивать… С ним ухо востро. Ты его води, води, Николай. Вываживай. Ни да, ни нет. Пусть покамест висит на крючке. Понял?
— Как не понять…
— Им пальца давать нельзя. Палец дал — все, считай руки нет, — глухо сказал Зарац. — Нечисть болотная. Добровольческие отряды сулит. Сигнала ждет. А сам чего? А сам двести голодных придурков пришлет с винтовками. Интернациональную помощь. А взамен захочет все дело под себя подгрести. Он же главнее. У него исторические корни, матери его трясца… Ты понял?
Николай хмыкнул.
— Все в свои набивается. Давай, мол, к нам. Ты, мол, наш, с корнями. Мол, на тебя только посмотришь, сразу ясно — настоящий гумунист. Чего, мол, тебе одному-то. Давай в нашу бучу… Я тебе не рассказывал? — присунувшись ближе, вполголоса спросил Василий Васильевич. — Они ж мне предлагали в прошлый раз. Ну, по Ч-тринадцать-то пройти. Без шуток. Чтобы уже со всеми потрохами… ну, ты ихнюю кухню знаешь…
— Откуда мне знать? — осторожно возразил секретарь. — Разве что догадываюсь…
— Правильно, я тоже толком не знаю… темнят, гады, слова не вытянешь. Чего там, мол… Мол, не трухай… на месте разберешься… Я отказался.
Николай молча блестел глазами.
— Может, зря, — сказал он, подумав. — Это у них вроде аттестата… путевка в жизнь.
— Аттестата! — Зарац фыркнул. — Ты смеешься? Аттестат надоел — в помойку бросил. А с этим куда? Это с плеча не скинешь. Ч-тринадцать!.. Ты им в глаза-то смотрел когда-нибудь?
— Бог миловал, — сказал Николай.
Мобили, заливая путь ртутным светом мощных фар, подкатывали к подъезду.
— Приехали, что ли? — устало спросил Василий Васильич. — Знаешь, достань-ка там по пятьдесят… да еще по пятьдесят. Что-то нервы гуляют… Скажешь тоже — аттестат.
* * *Через пятнадцать минут рекламную чехарду шестнадцатого канала сменило замечательно красивое лицо аккуратно причесанной ведущей.
— В студии «Маскавского курьера», — она скосила глаза и продолжила, чему-то улыбаясь, — генеральный секретарь партии КСПТ Василь Васильич Зарац. Добрый вечер, Василь Васильич. Мы пригласили вас, чтобы поговорить о сегодняшних событиях. Итак, не могли бы вы прокомментировать погром, происходящий в эти минуты у Западных ворот Рабад-центра?
— А шо ж тут комментировать? — забасил Василий Васильевич с необыкновенно простецкими интонациями, и его высокий лоснящийся лоб, изборожденный морщинами каких-то нешуточных раздумий, несколько разгладился. Удивленно-приветливая улыбка осветила лицо Василия Васильевича — широкое, грубой лепки, гладко выбритое, холеное, мощное, украшенное тропически разросшимися бровями, толстым носом и сочными пришлепывающими губами. Благодаря улыбке оно окончательно приобрело бы выражение скромного достоинства и открытости, если бы не юркие масленистые глазки: они по-прежнему жуликовато шныряли из стороны в сторону, то и дело омахиваемые светлыми, как у поросенка, ресничками. — Нечего тут комментировать. Это ж курам на смех, — и, действительно, Василий Васильевич рассмеялся, весь покрывшись добрыми складками. Но тут же круто свел брови. — Почему? спросил он и сам ответил, но ответил, по обыкновению, вопросом: — Потомушо шо ж мы получили? Потомушо новые обещания мы получили, вот шо. А результат мы какой получили? — снова спросил он, хмурясь, и снова сам же пояснил: Вот мы какой результат получили. Что же касается погрома, — Василий Васильевич сделал внушительную паузу, во время которой несколько раз отчетливо почмокал губами, — то никакого погрома нет. Есть стихийные выступления доведенных до отчаяния масс. Потому что полопались народные чаши. Но! — Василий Васильевич строго поднял палец. — Несмотря на отсутствие погрома, мы пытаемся взять дело в свои руки, — он с сомнением посмотрел на ведущую, будто прикидывая, стоит ли перед ней раскрывать все карты. Почему? Потомушо только мы способны дать народу. Почему? Потомушо мы партия будущего. Почему? Потомушо против мародерства! Почему? Потомушо за социальное равенство! — сжал кулак и сказал, потрясая: — Почему? Потомушо наше дело правое!
— Вы хотите сказать, что намерены руководить действиями толпы? ввинтила ведущая. — Или уже руководите?
Василий Васильевич обиженно выпятил губы.
— Не руководили и не руководим, — сообщил он. — И не собираемся руководить. Массы сами хотят взять власть в свои руки. Почему? Потомушо доведены до отчаяния бездумной политикой верхов. А вот уж когда массы возьмут, то мы и вовсе не позволим. Почему? Потомушо задавать всенародным лидерам провокационные вопросы, которые…
И неожиданно исчез с экрана.
— Вы слушали комментарий Василь Васильича Зараца, генерального секретаря КСПТ, — холодно улыбаясь, пояснила ведущая. — Вернемся к событиям дня. Только что поступила информация, что в аэроколодце «Маскавской Мекки» разбился бытовой ситикоптер. Есть жертвы. Не исключено, что авария связана с последними событиями у Восточных ворот. Там находится наша съемочная группа. Семен Клопшток на прямой связи. Семен, вы меня слышите?
— Нашасмочнагруппа нахоцанместе крушекоптера, — застрекотал молодой человек с такой поспешностью, что слова, вылетавшие у него изо рта, не успевали разлепляться. — Как свидетельствуют очевидцы, машина потеряла управление и рухнула на посадочную площадку. Вы видите, как… — он указал рукой направление, камера послушно повернулась и уставилась на ситикоптер, завалившийся вперед и нелепо выставивший вверх обломок хвоста, — …видите, как спасатели разбирают обломки аппарата. По словам начальника отряда службы спасения, в последнее время произошло несколько подобных происшествий.
Молодой человек повернулся к стоящему рядом и рывком протянул ему микрофон.
— Да, за последний год в Маскаве случилось несколько аварий ситикоптеров, — размеренно сообщил начальник отряда. Светоотражатели на его куртке сдержанно посверкивали. — В данном случае машина потеряла управление при попытке попасть в ситикоптерный колодец.
Начальник отряда показал куда-то вверх. Камера круто задрала голову. Вверху бесшумно клокотала белесая туманная каша облаков и дождя, в которой терялась горловина колодца.
Семен Клопшток отдернул руку и протараторил в микрофон:
— Чтовавесноколисведавших?
— Не понял, — сказал начальник отряда, когда микрофон вернулся.
— Что-вам-известно-о-количестве-пострадавших? — терпеливо повторил Семен.
— Один пассажир погиб. Пилот серьезно ранен… госпитализирован. Второй от госпитализации отказался, — сообщил начальник спасателей, виновато разведя руками. — Он получил незначительные ушибы. То есть получила. Это женщина.
— Итак, вернемся к тому, — вновь затрандычил Семен, — из-за чего, в первую очередь, нашасмочнагруппа находится на крыше «Маскавской Мекки». Мы уже видели, что творится на подходах к Рабад-центру. Одна из камер установлена сейчас у смотровых окон пилона. Мы рассчитывали показать вам сверху всю картину разворачивающихся событий. К сожалению, погода препятствует этому.
Кадр сменился. На экране глобализатора возникло мутное слоистое марево, в котором блуждали какие-то огни. Через несколько секунд, невнятно пошуршав, марево исчезло вместе с огнями.
— Вот такая погода, — сказала ведущая. — Спасибо, Семен. Попробуем снова связаться с одной из тех двух камер, что расположены у входа в «Маскавскую Мекку». Похоже, накал страстей у Восточных ворот достиг такого же уровня, который вы могли недавно наблюдать у Западных. Малика, вы слышите?
Возникло чье-то искаженное болью и ужасом лицо. Пропало. Мелькнули несколько темных фигур. Показалось зарево. Камера слепо наехала на перевернутые и горящие мобили. Затем дала слишком быструю панораму, слившуюся в горизонтальные полосы. Затем кадр начал шататься вправо-влево будто действие происходило на корабле, попавшем в страшную бурю. По всему экрану размашисто и резко моталось что-то неразличимое, полосатое. Еще через секунду все это с шумом повалилось на бок и застыло. Стала видна брусчатка, неподвижный угол бордюрного камня и уперевшееся в него рубчатое колесо мобиля. Секунду или полторы ничто не менялось, только в правом нижнему углу суетливо бежала цифирь временной отбивки. Потом появились ноги в стоптанных ботинках. Один из ботинков вырос до размера колеса. Послышался хруст и наступила темнота.
