Павел Дмитриев - Время собирать камни
— И смотреть, как мимо идут кролики и ондатры,[213] — с улыбкой продолжила популярный анекдот супруга.
— Кстати, — спохватился Шелепин, — как хорошо, что ты про Суслова вспомнила! Сегодня с ним такая хохма приключилась!
— Сашка, погоди чуток, а? — прервала жена. — Эдак мы до курантов в холле проболтаем! Засовывай скорее дубленку в гардероб, и проходи в столовую, телевизор пока включи, что ли, а то программу всю перекроили, не поймешь, что и когда.
— Сейчас поздравление от Микояна пойдет, скукота, может пластинку поставить, как тогда? — попробовал увильнуть от надоевшего голубого экрана Александр Николаевич. — А ты куда?
— Переоденусь! — жена упорхнула по лестнице наверх, оставив только легкий запах духов, и уже сверху донеслось: — А я уж думала новое платье в этом году никому не покажу, зря покупала в Париже!
— Но я-то уже видел, — попытался воззвать к женской логике Шелепин.
Разумеется, без малейшего эффекта.
С тяжелым вздохом Председатель Президиума Верховного Совета СССР направился к холодильникам, посмотреть, что на этот раз "послали" партия и народ. Тяжелая оранжево-коричневая дверца Whirlpool недолго хранила тайну — на Новый Год предполагалась "японская" диета во всем многообразии роллов, суши и прочих пельменей-гедза. В выборе шампанского, впрочем, жена осталась верна классике — симпатичная картонная коробка с розовым Veuve Clicquot смотрелись на фоне риса и нори кошмаром сомелье, однако иных вариантов, судя по всему, не предусматривалось.
— Угораздило же Петра в свое время, — тихо ругнулся про себя Александр Николаевич, разглядывая заготовленную поваром снедь. — Подумать только, всего одна брошюрка-меню из суши-ресторана XXI-го века в руках кулинара-энтузиаста, и готова новая мода!
Действительно, из дома Шелепиных увлечение заморской экзотикой проникло сперва на кремлевскую кухню, что в бывшем Шереметьевском дворце на улице Грановского, затем просочилось в столовые регионкомов, горкомов и райкомов, а уж оттуда пошло гулять по стране, не разбирая национальности и партийности.[214] В ответ на спрос коммерческие отделы магазинов, вдобавок к Marlboro и Jack Daniel's, пополнились испещренными иероглифами бутылочками соевого соуса, специального уксуса, и прочими ингредиентами. По извечной тяге к элитарности их понемногу покупали, но персонал кафешек и ресторанов, равно как и простые домохозяйки, споро нашли свой ответ на дороговизну, породив уникальное меню "русских суши", заменяя, к примеру, начинку из рыбы на вареную сосиску, листы морской капусты на пластинки огурцов или болгарский перец, а омлет тамаго-яки на блины.
Разумеется, перед спецкухней ЦК КПСС подобных проблем не стояло. Скорее наоборот, один из поваров[215] Шелепина после практики в Японии, куда его посылали по настоянию Веры Борисовны, готовил получше иных "шефов" Токио. Но все равно, даже деликатесы рано или поздно начинают приедаться… Тут к столу вернулась супруга, и мысли быстро потонули в бестолковой предновогодней болтовне о детях, друзьях и прислуге.
…После курантов и перед "Голубым огоньком" на экран неожиданно выпустили краткий репортаж, в котором товарищ Микоян прямо с больничной койки еще раз поздравил весь советский народ.
— Аж слезы умиления выжимает, старый хитрец, — скептически кивнула головой в сторону телевизора Вера Борисовна. — Ему уж на погост пора, но Саш, посмотри, какова харизма, его же после таких передач даже враги полюбят!
— Было бы неплохо, — неожиданно серьезно согласился Александр Николаевич. — Символы нам не помешают.
— Как святого для новой религии готовите, — опешила жена. — Это случайно не Брежнева затея?
— Не думаю, но что-то в этом есть… — Шелепин задумчиво поболтал в соусе кусочек сырого, доставленного по спецзаказу тунца. — Мне тут Леня недавно странный анекдот рассказал, или притчу, не поймешь, вроде как Вольтер заявил в свое время: "религия, безусловно, скверная вещь, но попробуйте управлять без неё хотя бы одной деревней". И знаешь, — он закинул рыбу в рот, не торопясь, чуть прикрыв от удовольствия глаза разжевал, лишь затем продолжил: — Если задуматься, такая параллель с коммунизмом очевидна. В обоих случаях как основа выступают упорный труд и самоотречение; как внешняя сторона — мессы с песнопениями, которые подозрительно напоминают партсобрания, в "Интернационале" только слова заменить; марксов "Капитал" давно стал как Ветхий Завет — ничего непонятно, но хороший источник цитат и почва для сотни разных толкований; крестный ход с хоругвями — один в один демонстрация; даже без святых мощей у Кремлевской стены и святых мучеников не обошлись… Верусик, только не напоминай мне опять про Зою![216]
— С языка сорвал! — потянулась к бокалу Вера Борисовна.
Слегка покачивая сосуд из тонкого хрусталя, она несколько длинных минут разглядывала ползущие по стенкам пузырьки газа. Наконец, резко выпила вино как водку, залпом, и развернулась к мужу.
— Саша, не уводи в сторону. Помнишь, как ты меня "вашим высокопреосвященством" зацепил? Еще перед визитом де Голля, рассказал о похожих измышлизмах французского потомка Льва Толстого.[217] Так вот, я долго пыталась в этом разобраться, даже Бердяева с его "смыслом русского коммунизма"[218] с карандашом проштудировала. Совсем запуталась, и теперь боюсь, очень… Но Саша, ты ведь не на самом деле хочешь советским Папой стать?! Объясни мне, только, прошу, без твоего любимого марклена!
— Скорее Леонид Ильич на эту роль нацелился, — возразил муж без тени улыбки на лице. — Кстати, не переживай так, не он первый, товарищ Сталин среди своих тоже не больно-то стеснялся, Шолохову так прямо в лицо заявил в свое время: "нашим людям нужно божка".
— И ты считаешь, что лучше старый Микоян чем Брежнев!? Но Анастас Иванович армянин!
— Иисус евреем был, ничуть не помешало, — негромко проворчал Шелепин, откладывая в сторону бамбуковые палочки. — Однако реально ситуация намного, неизмеримо сложнее, такой клубище проблем, нипочем не распутать. Большая часть из них, разумеется, сугубо материальна. Но и в идеологии мы реально дошли до…
— Тупика?! — удивленно подняла брови Вера Борисовна.
— Нет, в том-то и дело, что никакого тупика нет в помине! — снедь на столе подпрыгнула от сильного хлопка ладонью. — Все куда хуже, мечты Маркса-Ленина-Сталина полностью реализовались! У каждого нашего рабочего в бараке-хрущевке есть кровать с чистым бельем, в обед каши досыта, даже с котлетой, и компот на десерт. Дети опять же одеты-обуты, в школе молоко бесплатное, а у кого запросы культурные повыше, могут учить свое чадо на пианино тренькать за семь рублей в месяц. Никаких издевок и шуток, — Александр Николаевич резким жестом отмел возражения супруги. — Для основоположников коммунизма именно это и есть фантастически высокий, практически недостижимый уровень жизни! Реальное воплощение "от каждого по способностям, каждому по потребностям"!
— Но…
— Без "но"! — отрезал муж. — Ты сама подумай, любой наш пролетарий живет как богач девятнадцатого века, может быть как король, разве что прислуги нет, да ест не с золота, но современный хрусталь и фарфор, — Шелепин демонстративно поднял и покрутил в руках свой бокал, — получше будут. Вдобавок работает он всего-то восемь часов, а в профсоюзный санаторий на черноморском берегу не в карете трясется, все больше на комфортабельном самолете летает.
— Но ведь это прекрасно! — вырвалось у жены. — Ты совсем меня запутал!
— Чего тут хорошего-то? — Александр Николаевич чуть не подавился глотком шампанского. — Вот если бы такое счастье в одном лишь СССР происходило! Но ведь нет, чертовы капиталисты создали для жизни своих рабочих ничуть не худшие условия. И что ты прикажешь нашим пропагандистам делать? Какие преимущества социализма показать? Про ужасы жизни в странах ОСЭР они сами себе давно не верят! Но это полбеды, главное, для масс рабочих и крестьян у нас просто-напросто не осталось понятной, стоящей усилий и лишений цели "в светлом будущем". У них и так, черт возьми, есть все, что обещали классики! А большего мы дать даже не пытаемся.
— Саш, ты хуже Буковского[219] стал! — не выдержала Вера Борисовна. — Может не надо, подумай сам…
В поисках аргументов ее взгляд упал на стильный, оформленный "под бук" корпус телевизора Grundig T1110 с щегольскими ползунками регулировок на передней панели, и это движение было тотчас подмечено мужем:
— Вот-вот, подросли потребности. Да ты же своими глазами заграницу видела, платье из Парижа, туфли из Италии, а колготы, — как бы заранее извиняясь, Шелепин игриво провел ладонью по бедру жены, — привезли из ФРГ. Я тоже не хочу, как Никита, щеголять сатиновыми трусами, не хочу, чтоб ты, как его Нина Петровна, мои носки штопала. И я такой не один в Советском Союзе.
