Андрей Мартьянов - Время вестников
Почтенной мадам Катрине де Куртенэ – впрочем, как и всем на борту «Жемчужины» – было скверно. Физиономия старшей фрейлины, внушительного вида дамы лет сорока от роду, приобрела нежный оттенок увядающей листвы, а речь звучала слегка смазанно. Де Фуа бодрился, но Казаков мог побиться об заклад: патрон мечтает о твердом береге, обильном горячем обеде и возможности без помех соснуть минуточек шестьсот. Или семьсот.
Серж вполне разделял эти невинные желания, уныло проклиная про себя чертовых рекламщиков. Борзописцев, воспевавших в глянцевых проспектах тишь, гладь и благодать прекрасного Средиземного моря. Собрать бы авторов хвалебных опусов на одну большую баржу, мечталось Казакову, и вывести на трассу Мессина – Кипр. Да чтобы не солнышко сияло, а задувал приличный, баллов эдак семи-восьми, осенний ветерок из Африки. Бросить на произвол судьбы, предварительно вдребезги расколотив у баржи пульт спутниковой связи и заклинив руль. Пусть повоют, помучаются, покачаются на волнах да вволю покормят средиземноморских рыбок…
При мысли о рыбках Казаков рывком перевесился через борт шебеки и надрывно закашлял. Единственной потребленной им пищей за последние двое суток был выданный на камбузе шебеки ржаной сухарь. Черствый. Правда, размером и толщиной ничуть не уступающий гамбургеру в незабвенной забегаловке имени Рональда Макдональда. Сухарь давно разложился на составляющие ферменты, однако измученный качкой желудок тщетно пытался вытолкнуть его несуществующие останки в зыбкие хляби лимассольского залива.
Удивительное дело, во время морского перехода тошнило меньше, чем сейчас, когда суденышко болталось на якоре ввиду кипрских берегов. Еще удивительнее было то упрямство, с которым корпус шебеки силился противостоять обрушившимся на него стихиям. К сожалению, возможностей кораблика оказалось недостаточно. Вчера днем «Жемчужина» под аккомпанемент завываний ветра, воплей и жуткого треска лишилась передней мачты, а просочившаяся в трюм вонючая вода бултыхалась выше колена, исподволь утягивая шебеку на дно.
«Славно прокатились, – Казаков вытер рот рукавом и плюхнулся на свернутый бухтой канат. – Не-ет, друзья и братья, никакая воздушная болтанка даже рядом не стояла со старой доброй морской трепкой. Особенно пережитой на средневековой галоше малой тоннажности. Надо было проситься к Ричарду на его броненосец. Там, небось, даже не качнуло ни разу. Зато пассажиров упаковывали штабелями вперемешку с лошадьми. Бр-р. Ага, вот и замученная Берри явила светлый лик. Хреново же она выглядит».
Королева Английская, не подозревавшая о варварском сокращении ее имени и данной ей неприглядной характеристике, неверными шагами вышла из своей каютки. В нарушении всех морских традиций она неуклюже присела прямо на ступеньку крутого трапа, ведущего с палубы на высоко задранную корму шебеки. Симпатичное личико Беренгарии осунулось и пожелтело, носик заострился, под глазами залегли черные тени. Копна темных волос, обычно уложенная в безукоризненную прическу, была скручена нелепым, съехавшим набок узлом. Похоже, ее величество нынче утром справлялась с туалетом без помощи валявшихся пластом придворных дам.
Подперев подбородок ладошками, Беренгария невидящим взором уставилась на окружающую декорацию.
Та не отличалась изысками. Высокий обрывистый берег. Длинная узкая гавань с десятком судов – у причалов или бросивших якоря на взморье. Маленький городок, прилепившаяся на вершине скалы приземистая крепостца темно-алого камня. Бастионы изгибаются в согласии с особенностями рельефа, по верху стен тянутся мелкие зубчики. Чуть дальше видна темная зелень каких-то рощиц. Вот и весь Лимассол, будущий оплот международного туризма и модный курорт. Может, вон из того зарешеченного окошка за потрепанным корабликом на рейде пристально наблюдает в подзорную трубу оболганный и оклеветанный Исаак Комнин. Тот еще фрукт и проходимец, если верить специалисту по историческим казусам, господину фон барону Мелвиху-Райхерту. А с массовым изготовлением подзорных труб дело у местных умельцев пока не заладилось… Интересно, грядет ли поголовная проверка документов, паспортов с визами и свидетельств о благонадежности?..
Если б не распроклятый шторм, Казаков счел бы свой адаптационный период в XII веке успешно завершенным. Среди окружения Беренгарии он вполне сошел за своего. Немного чудаковатого своего, с поправкой на легенду о «польском рыцаре, искателе приключений». Не всегда умеющего изящно и гладко изложить свои мысли, не особо чтящего древние традиции и обычаи – однако своего. Незримая табличка «Подозрительный чужак» сменилась на другую, «Свой парень, пусть и со странностями». За время путешествия он ничем себя не выдал, не допустил ни единого словесного ляпа, честно сунулся в начале шторма помогать экипажу шебеки справляться с парусами и пару раз даже заслужил одобрительный кивок де Фуа.
Тягомотная беседа мадам Куртенэ и мессира Ангеррана с таможенниками наконец завершилась. Троица чиновников, на чьих рожах красовалось сознание честно выполненного долга, полезла в доставившую их на борт шебеки большую плоскодонку. Пяток крутившихся неподалеку лодчонок словно дожидался этого счастливого момента. Замелькали весла, лодки акульей стайкой окружили увечную «Жемчужину». Сидевшие в них живописные типы наперебой заголосили нестареющие слоганы: «Дешевые апельсины, прямо с грядки! А вот кому натуральной пресной водички! Лучший в мире шашлык из кипрских свиней! Падхади, дарагой, дэньги давай – товар получай!»
Пассаж о шашлыке объяснялся тем, что один из предприимчивых торговцев налево и направо демонстрировал вероятным покупателям истошно визжащего поросенка. Казаков осторожно представил парнокопытное лежащим на тарелке, с печеным яблоком в пасти. Желудок отозвался страдальческим бурчанием, однако позыва вновь пообщаться с рыбками не высказал. И на том спасибо.
Морская братва, только что с крайне озабоченным видом обсуждавшая обломок мачты, ринулась к борту. Мелкооптовая и розничная торговля пошла полным ходом: вниз уплывали корзины на веревках и деньги, наверх поднимались бутыли с водой и провиант. Барон де Шательро сглотнул, решая труднейший ребус: не зазорно ли почти крестоносцу отовариться на кипрском рынке?
Оказалось, ничуть не зазорно. Из сумрака провонявшего отбросами и рвотой трюма один за другим полезли собратья по мучениям, эскорт ее величества. Малость оклемавшись, они, как подтягиваемые невидимой веревочкой, тоже устремились к импровизированному прилавку. Заинтересовалась даже впавшая в уныние Беренгария – окликнула мадам Катрину и пальчиком указала на столпотворение. Чопорная фрейлина поморщилась, но долг есть долг. Госпожа королева желают есть.
«Жемчужину» снова мягко качнуло с боку на бок. По соседству с Казаковым приземлился его высокородие де Фуа – один из немногих, на ком отбушевавший шторм не оставил заметных следов.
– Однажды шли мы с полным трюмом трофеев из Александрии, – мечтательно изрек бойкий старец, – и недурно ж нас тогда потрепало… А здесь что? Дождь поморосил, ветер повыл, всего одну мачту сломало и даже никого за борт не унесло. Мирная морская прогулка. Хотите? – он отломил и протянул подчиненному добрый ломоть черного хлеба, начиненного то ли измельченными тушками осьминогов, то ли некой неведомой морской живностью. Сергей решил, что сейчас не до гурманства, немедля цапнув пожертвование и жадно зачавкав. – Ну до чего умилительно. Мы теперь еще и хлеб преломили.
– Вычтете стоимость из моего жалованья, – с набитым ртом предложил Казаков.
– Чувство юмора еще при вас, – одобрил Ангерран и тоже откусил от диковинного кипрского пирожка. – Это радует. Видели крючкотворов Комнина? Мадам де Куртенэ только что сообщила им потрясающее известие: в их городке пришвартовался корабль Беренгарии Наваррской, ныне Беренгарии Английской. У почтенных господ аж челюсти стукнули о палубы. Думаю, в скором времени нас ожидают высочайшие визиты и настойчивые приглашения в гости.
– Ага, – Серж с одинаковым трудом пережевывал оказавшийся довольно твердым хлеб и полученную информацию. – Угу. То есть погодите. Наша фрау Кэт сказала местным, что тут Беренгария, а вы ее не остановили?
– Зачем? – не ведая о славных традициях города Одессы, де Фуа порой вел себя, как истинный уроженец этого прекрасного града. – Правда, как известно, крепче щита. За торговое судно мы никак не сойдем, да и товаров у нас на борту не сыщется. Будь мы потрепанной бурей купеческой лоханкой, нас бы быстренько и незамысловато ограбили. Титул же сопровождающих самой королевы Английской что-нибудь да значит. Как и имечко супруга милой Беренгарии. Надеюсь, он вскоре тут объявится.
– Интересно, – Казаков покосился на бастионы возвышающейся над гаванью крепостцы, – здешний правитель, как его… Исаак Комнин, верно? Он уже прознал о том, что стряслось в Мессине?
