Сергей Шхиян - Царская пленница
Отсюда оказалось видимой стена, обшитая, судя по седому цвету древесины, дубовыми панелями. На ней висели чучела кабаньих голов и старинное оружие. Кажется, мне опять довелось попасть в дом средневековых романтиков.
Такое со мной однажды уже случалось, когда я попал к сатанистам, поклоняющимся козлу. В тот раз мне чудом удалось избежать гибели и даже спасти долгожилого человека, моего теперешнего приятеля Ивана, о чьей судьбе пока можно было только гадать.
Стараясь делать все медленно и плавно, я продвинулся еще немного вперед и опять посмотрел вниз. Посередине относительно небольшого зала стоял столб с дыбой, на которую был поднят обнаженный по пояс поручик Полибин. Прапорщик Семидольный лежал связанным в нескольких шагах от него.
Какой-то широкий человек в красной рубахе возился возле огромного камина, в котором ярко пылали дрова, Я видел его только со спины и не мог понять, попадался ли он мне на глаза раньше. Кроме него в зале никого не было.
Оценив обстановку, я осмотрел помещение. Кажется, мы попали все к тем же поклонникам «рогатого». Во всяком случае, перевернутое распятие было в точности такое же, как и у моих прежних врагов. Похож был и длинный стол для ритуальных трапез, правда, стоял он не посередине зала, а сдвинутый к стене. Еще там было большое кресло с высокой спинкой, но располагалось оно так, что я видел только его спинку.
Пока я осматривался, коренастый тип с квадратными плечами, пламенеющими рубахой, вытащил из камина раскаленный добела металлический предмет на длинном штыре и направился к Александру. Тот забился всем телом, что-то мыча сквозь тряпку, повязанную на нижней части лица. Мужик подошел к несчастному поручику и, заржав, начал его путать, тыча в лицо темнеющее на воздухе тавро.
«Господи, — подумал я, — он собирается заклеймить Александра!»
— Чичас, милый, мы тебя пометим! — прокричал сквозь смех коренастый. — По всем правилам: на лбу и на щеках, а потом и ноздри порвем!
Таким образом почти до середины девятнадцатого века клеймили преступников. Я уже встречал людей, у которых на лбу была выжжена буква «В», на щеках «О» и «Р». Полибин бился на вывернутых дыбой руках, как будто в предсмертной агонии.
Ждать было нельзя, палач уже вволю натешился и собирался обезобразить лоб Полибина позорным знаком. Я положил ствол пистолета на бортик антресолей, тщательно прицелился и спустил курок,
Расстояние между мной и целью было небольшое, и промахнуться даже из непристрелянного оружия оказалось почти невозможно. Я и не промахнулся. Удар крупнокалиберной пули отбросил палача от жертвы и повалил на пол.
Я уже собрался спрыгнуть вниз, когда внезапно из-за кресла выскочил новый участник драмы, которого от меня скрывала высокая спинка. Я едва не застонал от огорчения. Своим единственным зарядом я убил не заказчика и организатора преступления, а простого исполнителя.
К счастью для нас, нежданный выстрел и смерть подручного оказались для изуродованного предводителя так неожиданны, что он, ничего не понял, только бессмысленно вращал по сторонам головой с выпученным здоровым глазом, пытаясь понять, откуда пришло возмездие. Облачко выстрела быстро таяло в воздухе, и только запах серы был намеком на то, что в дело вмешались неземные силы.
Не знаю, какому богу в эту минуту молился хозяин, когда, прикрывая голову руками, бросился вон из залы. Пользуясь несколькими секундами безопасности, я перемахнул через низкий бортик и повис над полом, удерживаясь за него руками.
От антресоли до него было метра три, так что прыгать пришлось с небольшой высоты. Я разжал руки и легко приземлился. Поручик еще ничего не понял, он находился в шоковом состоянии от предстоящей позорной экзекуции, которая, как бы ни сложились дальнейшие обстоятельства, перечеркивала всю его жизнь.
Мне было некогда объяснять ему, что произошло. Я бросился к входной двери, чтобы закрыть ее, но на ней не оказалось никаких запоров. Она отворялась внутрь, и я заметался по залу, ища, чем бы ее запереть. Решение нашлось быстро; сорвав со стены бердыш, я воткнул его острый конец в пол, а древком подпер дверь.
Только обезопасив нас от внезапного нападения, я вернулся к пленнику и перерезал веревки, вывернувшие из суставов руки бедному офицеру. Полибин в полубессознательном состоянии опустился на пол. Так же быстро я освободил и Семидольного. Он был в лучшем состоянии, чем товарищ, но тоже сразу не смог встать на ноги.
Я оставил их приходить в чувство и бросился искать хоть какое-нибудь оружие. К сожалению, в зале оно было только на стенах, да и то старинное, а мне бы больше подошла пара ружей. Осталось одно, перезарядить пистолет. Я щедрой рукой всыпал пороха в ствол и вогнал в него пулю. Понятно, что одним зарядом противостоять целой шайке разбойников невозможно, но и они не смогут безнаказанно сюда войти.
Наши попутчики начали подавать признаки жизни, и Александр даже задал вопрос:
— Сударыня, кто вы?
Вопрос меня сначала удивил, но я посмотрел, в каком виде нахожусь, и понял, почему он меня не узнал: платье на мне было растерзано и висело клочьями, кроме того, я весь был в паутине и без парика.
— Это я, Елизавета, Александр, — ответил я, отирая с лица налипшие на него ошметки непонятного происхождения.
— Это вы, Лизонька? — только и смог выговорить потрясенный до глубины души поручик. — Но как вы сюда попали?
— Пролезла в окно, — кивнул я наверх
— А где Мария? — спросил Аркадий, безуспешно пытаясь встать на ноги.
— Наверху, в тереме, сторожит нашего охранника.
— Значит, вам удалось освободиться?
— Конечно, иначе как бы я оказалась здесь.
— Но, но…
— Вы бы вместо того, чтобы задавать вопросы, готовились к обороне. Скоро на нас нападут, — оборвал я досужую болтовню.
— Вы не знаете, к кому мы попали? — спросил Александр.
— А вам не все равно? — грубо ответил я. — Обычные грабители: заманивают сюда проезжих, потом грабят и убивают.
— А почему он, — Александр кивнул на пустое кресло, — хотел меня заклеймить?
— Ну, это понятно, у него комплексы по поводу своей внешности, вот он и отыгрывается на красавчиках.
— Я не понял, что вы сказали?
— Знаете, поручик, давайте все вопросы обсудим, как говорится, после боя. Вы можете встать?
— Да, кажется, могу.
Полибин напрягся и, превозмогая боль в вывернутых руках, поднялся. Он стоял прямо, но не мог превозмочь слабость и слегка покачивался.
В этот момент в дверь снаружи сильно ударили, и она затрещала.
— Берите оружие, — крикнул я товарищам по несчастью и побежал к входу.
Особых опасений дверь у меня не вызывала, она, как было принято в эту эпоху, была верхом надежности и просто так напору извне не поддавалась. Однако снаружи в нее колотились основательно, так что острие бердыша, которым я ее подпер, все глубже уходило в пол, и уже начала появляться щель между полотном двери и косяком.
— Подставьте еще одну подпорку, — попросил я Аркадия, когда он присоединился ко мне.
Сам же встал к двери почти вплотную и после очередного сильного удара выстрелил в образовавшуюся на мгновение щель. Мой расчет оказался неточным, выстрел после нажатия на спусковой крючок чуть задержался из-за конструктивных особенностей кремневого пистолета, и пуля влетела в сени, отщепив угол косяка. Однако с другой стороны раздался такой отчаянный вопль, что не было сомнения в том, что она в кого-то все-таки попала.
После выстрела я сразу же начал перезаряжать оружие. Это искусство и при многолетней практике требовало какого-то времени, так что при моем дилетантстве на всю эту процедуру уходило около минуты.
— Кажется, вы в кого-то попали, — негромко сказал Александр, подходя к нам на подмогу с боевым европейским топором.
— Вы хорошо стреляете? — спросил я его.
— Конечно, я же офицер! — самолюбиво ответил он.
— Возьмите пистолет и обороняйтесь, а я пойду, проведаю Юлию, она, наверное, сходит с ума от страха, оставшись одна с разбойником.
— А разве вы не боитесь? — спросил он, принимая от меня оружие.
— А вы? — вопросом на вопрос ответил я.
— Немного есть, — честно признался он.
— У меня по-другому, трусить я буду после дела, сейчас некогда.
После моего удачного выстрела в дверь биться перестали, вероятно, придумывали новую тактику нападения. Я осмотрелся, пытаясь поставить себя на место разбойников. Положение у них, как, собственно, и у нас, было незавидное. Дом строился с учетом возможностей обороны, но теперь им нужно было не обороняться, а нападать, преодолевая собственные фортификационные препятствия.
Положение Юлии меня тревожило, хотя я и надеялся, что пока нашим врагам не до женщин и любовных утех. Однако нельзя было исключать, что предводитель шайки может догадаться, откуда его поразил гром небесный, и пошлет проверить, все ли чисто в тереме.
