Михаил Ремер - Тайны митрополита
– Так и мы с Николой, – так Богу угодно стало, – ближе братьев стали уже, – к несказанной радости Николая Сергеевича, пожал плечами бородач.
– А задумали как чего? – подозрительно прищурился служитель, но, вдруг, переменившись в лице, махнул рукой, – делайте, раз нужным считаете. Бог в помощь.
– Благодарим, отец, – разом поклонились гости.
– Сукно да поясок, – вам в помощь, – коротко кивнул священнослужитель. – Да воля Божья. Делайте, что удумали.
– Благодарим, отец, – снова поклонились визитеры.
Откинув прочь рогожу, укрывавшую тело, друзья сразу же увидали несколько кровоподтеков на груди.
– Вона как, – пробурчал Милован, ловко орудуя ножом и разрезая одежды убитого. В районе грудины, из-за обильного кровотечения материал настолько плотно прилип к коже, что высвободить его удалось, только как следует рванув тряпку. Противно затрещав, ветхая льняная материя разошлась, оставляя клок, прикрывший собой рану. Хмыкнув, Милован принялся терпеливо отмачивать ткань, отдирая ее с кожи. Живо управившись, бывший лихой показал товарищу три свежие раны: одну – длинную, словно бы кто-то бил наотмашь, желая распороть грудную клетку противника, да промахнулся, лишь полоснув лезвием несчастного. Вторая – тоненькая, но достаточно глубокая; видимо, поняв ошибку, нападающий попытался пырнуть жертву прямо в сердце, но опять же, из-за отсутствия квалификации, лишь серьезно, но поранил свою жертву. Третья – самая зловещая; в правой части, прямо под грудью чернел бугорок. Словно кто-то одним мощным ударом в спину пронзил насквозь несчастного, да так, что клинок, легко прошив жертву, выскочил с другой стороны, не оставив даже и шанса выжить. Но это был уже следующий удар. А пока, хоть и крови потерял бродяга, а все смог, развернувшись, броситься прочь.
Две смертельные раны пришлись в спину. Одна – от лопатки до лопатки; видать, погнавшись за тикающим прочь Ульяном, душегуб снова попытался бить наотмашь, да лишь распорол тому кожу, сбив с ног. Вторая, и, судя по всему, смертельная, пришлась в правую часть чуть пониже лопатки. Тут уже – от всей души. Убийца, похоже, обрушился на беспомощно распластавшегося на снегу мужика, со всего маху вонзая кинжал прямо в районе лопатки. Сила удара была такова, что на коже осталась отметина в виде синяка и отпечатка гарды[89]. Этот удар и добил несчастного. Вот что понял Булыцкий из негромких отрывистых комментариев товарища, сосредоточенно работающего с телом. Наконец, когда омовение было завершено, Милован подвязал нижнюю челюсть убитого и порывшись в карманах, положил на глаза два тяжелых медяка.
– Управились с Божьей помощью, – едва только товарищи закончили, подошел стоявший поодаль Феофан. – А теперь ступайте с Богом. А я за душу невинно убиенного молитвы читать буду. – Поклонившись, друзья покинули дом дьякона.
Уже выйдя на улицу, задумался Булыцкий крепко.
– Чего не так? – окликнул его Милован.
– Били в грудь, а в спину добивали. Может, и взаправду в этот раз – не меня? – глянул пенсионер на товарища. В ответ тот, лишь усмехнувшись, сделал шаг назад, исчезая за спиной товарища.
– Эй! – громко окликнул он пожилого человека.
– Чего? – всем корпусом развернувшись, трудовик резко отпрянул в сторону, уходя от секущего удара дружинника: сверху вниз. – Теперь сразумел, – кивнул он, мигом сообразив, что хотел показать ему лихой. – По прорехе той опознали, а как кликнули, так и поняли… Там уже и добивали.
Девятая часть
Первым, к кому со своими подозрениями обратились товарищи, был Дмитрий Иванович, благо и Булыцкого и Милована уже знали в хоромах, так что мужчины беспрепятственно попали в княжью светлицу. Слушая и рассказ о случившемся, и соображения мужиков, тот еще как-то сидел, но едва лишь гости закончили, князь вскочив, принялся яростно расхаживать взад-вперед, словно бы зверь хищный, в клетке запертый.
– У, шельмы! – непонятно кому погрозился он, яростно тряся кулаком. – Доберусь до вас! Видел, мож, чего?! – чуть погодя успокоившись, посмотрел тот на Николая Сергеевича, да так, что не по себе стало преподавателю.
– Ну, – пожав плечами, отвечал тот, – ничего, вроде. Хотя… Стой! Видел я того, с зубами выбитыми.
– Которого?! – разом напряглись мужчины.
– Караван купеческий! Помнишь?! – обращаясь к Миловану, чуть не выкрикнул Булыцкий.
– Зубы, те, что нашли?! Того, у кого вышибли их… того видел.
– Он, что ли, душегуб?! – буквально подался вперед князь.
– А кто его знает? – Булыцкий крепко задумался. – Как по мне, так он и напугать больше хотел…
– Во, сказанул! – затрясся в смехе князь. – Испугать! Дитя ты, что ли, малое, пугать чтобы, а?!
– А мне почем знать?! – разозлился вдруг тот. – Прочь гнал из толпы. Лобызаться полез, – вздрогнул, вспомнив эпизод, преподаватель. – Может, подальше от греха, а, может… Может, и к душегубу в лапы.
– Еще кого видал, может, а?
– Да вроде и нет. Хотя… видывал, кажись, Тимоху.
– Кажись да кажись, – передразнил его князь. – Видывал или нет?
– На ногу наступил, а тот и тикать, – поковырявшись в памяти, неуверенно ответил учитель. – Я больше по голосу… – словно бы оправдываясь, продолжил Николай Сергеевич. – Потом в толпе… Чего только на забавах скоморошьих делал он?
– Ну так у него и поспрошаем, – тяжко отвечал Дмитрий Иванович. – Кликни! – распорядился тот, вызвав к себе одного из стражников. – Мож, он чего видывал, раз там был. А нет, так на горох пойдет, грешки отмаливать; нечего на потехи срамные пялиться, – пояснил великий князь Московский, – но в молитвах время проводить должно бы.
– Так дело-то молодое, – попытался вступиться за парня пенсионер. – Вот и гуляет кровь.
– Гуляет, да не по делу, – отрезал Донской.
– Ты бы не горячился, Дмитрий Иванович. – Трудовик попытался разрядить обстановку. – Ты же по горячести своей дела наворотить можешь.
– Да и ты можешь, – усмехнулся в ответ тот.
За стеной раздался шум, дверь с треском распахнулась, и в комнату вошел стражник, волоча под руку упирающегося Тимоху.
– У свечи стоял, молился. Как я зашел, так и утечь хотел, – прогудел дружинник, бесцеремонно швыряя парня прямо к ногам Дмитрия Ивановича.
– Утечь? – Донской в упор поглядел на пленника. – С чего бы то, а?! – Под этим взглядом паренек как-то сжался и, спрятав руками лицо, резко подался назад.
– Тимоха?! – пораженно спросил Булыцкий. – Ты чего?
Услыхав знакомый голос, ключник перепугался еще больше и, забившись в дальний угол, принялся, яростно читая молитвы, крестить то себя, то Николая Сергеевича.
– Сгинь! Сгинь!!! Оставь меня!!! – брызжа во все стороны слюною, исступленно проорал парень.
– Тимоха, да ты ли это?! – Преподаватель обалдело посмотрел на рехнувшегося – так это еще больше перепугало Тимоху. – Что за чертовщина?! – шагнув вперед, выругался пожилой человек, однако буйный, истерично завизжав, принялся настолько яростно отмахиваться, что пришелец всерьез обеспокоился, а не рехнулся ли тот. Словно бы подтверждая худшие подозрения, недавний сорванец, грохнувшись на колени и воздев руки вверх, принялся нараспев читать молитвы.
– Взять его! – рявкнул Донской подоспевшим на подмогу стражникам. Те ринулись выполнять приказ, однако это оказалось не такой простой задачей; Тимофей, зажатый в угол, принялся настолько яростно шипеть и отбиваться от окруживших его мужей, что те в нерешительности замерли, не зная, что делать теперь. Воспользовавшись заминкой, ключник с отчаянным воплем и с перекошенной от страха и ненависти рожей, ринулся на Булыцкого, растопыренными пальцами метя прямо в глотку пожилому человеку. И неизвестно, чем бы закончился этот бросок, не перегороди дорогу Милован. Точным ударом тяжелого кулака тот сбил ополоумевшего на деревянный пол, где на отчаянно брыкающегося парня разом навалились стражники.
– Изыди!!! – визжал ключник, тщетно пытаясь освободить руку и перекрестить мужчину. – С того света восставший – к беде великой!!! Знамение ужасное!!! – не умолкал тот, бешено извиваясь и плюясь, пытаясь попасть в пенсионера. – Конец всех времен грядет, да суд Страшный нам всем, грешным!!!
– Почем знаешь, что восстал с того света?! Отвечай, шельма?!! – подлетел к тому Милован и, улучшив момент, с оттягом засветил парню звонкую пощечину. – Говори, кому сказано!!! – наклонившись, и буквально в лицо несчастному проорал тот.
– Сам поганого ножом пырнул!!! – азартно расхохотался в ответ тот. – Наукам диавольским поперву учит, затем за них же и лупит!!! От диавола!!! В грехи души православные вгоняет!!!
– Чего?! – не ожидавший такого, Николай Сергеевич аж обалдел.