Василий Звягинцев - Дырка для ордена
– И чем же я тебя так заинтересовал? – без околичностей спросил Ляхов, обостряя партию.
– Да просто любопытно стало. По всему выходит, что как раз для работы в спецназе ты не особенно подходишь. Совсем другие параметры личности. И в то же время факт налицо – не только проявил выдающиеся успехи, раз полковника и кучу орденов заслужил, а еще и в академию отобран. Критерии отбора-то тут о-го-го!
Максим недрогнувшей рукой разлил по рюмкам остаток водки из графинчика.
– Выпьем. За тебя и за науку. Моя методика редко сбои дает, я готов был поручиться, что по потенциалу ты теоретик-интеллектуал. Гуманитарного направления. Участие в острых акциях тебе даже противопоказано. Зато теоретические исследования – это твое. Тут ты достиг бы выдающихся успехов. Кстати, вот и подтверждение – раз ты при своем образе жизни еще и ученую степень приобрел..
Увидел насмешливый взгляд Ляхова и хлопнул себя по лбу.
– Тьфу ты, черт! Как же я не подумал! Ты же и в спецназе мог заниматься как раз планированием операций, анализом разведданных и тому подобным.. А оружие и в руках не держать. Так?
– Давай, брат, на эти темы распространяться не будем. Лучше теперь я заказ сделаю. Эй, уважаемый, – окликнул он пробегавшего мимо официанта, – кофе нам пока подавать не надо, соорудите лучше этакое.. – он прищелкнул пальцами, – из даров моря что-нибудь. Омара, например, или же лобстера, осьминога по-гуанчжоуски..
– Покорнейше простите, не имеется. Не сезон. Ежели желаете – раковые шейки чищеные, осетринка с хреном, балтийские миноги копченые.
– Ну, пожалуй, сгодится. Пусть раковые шейки. Порции хоть приличные?
– Как прикажете. Можно сразу блюдо принести.
– Вот и несите. И вина соответственного, лучше всего марочного хереса.
Максим деликатно поинтересовался, не дороговато ли будет, и раковые шейки по зимнему времени, и марочное вино, испанское скорее всего.
Ляхов беспечно махнул рукой.
– Не бери в голову. Я там столько заработать успел, что и без нынешнего оклада до конца академии на гулянки хватит. Заодно подскажи, я же не местный, где тут автомобиль приличный прикупить можно? По салонам недосуг мотаться, да и переплачивать сдуру не хочется.
Поговорили о машинах, их сравнительных характеристиках и ценах, потом Максим упорно вернулся к прежней теме.
– С тестами ты меня тоже надул? Не сходится картинка, хоть убей. По всем параметрам выходит, что честно отвечал, а результат вполне дурацкий. Я бы с тобой еще поработал, если ты не против.
– Отчего я могу быть против?
Они просидели в ресторане до тех пор, пока на город не начали опускаться ранние зимние сумерки. Максим, похоже, особой привычки к офицерским кутежам не имел, и его подразвезло.
Так что Ляхову самому пришлось садиться за руль и везти нового приятеля домой.
Жил он на Второй Мещанской улице, не слишком далеко от академии, и Вадим решил, что, поставив машину и проводив Максима до квартиры, с удовольствием прогуляется по морозцу переулками, застроенными одно– и двухэтажными домами начала прошлого и даже позапрошлого веков.
Но врач наотрез отказался отпускать Ляхова, пока тот не зайдет к нему, посмотрит, как он живет, и выпьет кофе.
Спорить оснований не было.
Жил Максим в совсем маленькой квартирке на четвертом этаже кирпичного дома, выложенного по фасаду белыми и красными кафельными плитками, архитектурой похожего на католический собор. Лифта не было, и Вадиму пришлось вести товарища по крутой полутемной лестнице.
Максим то и дело оступался, ругался вполголоса, а в промежутках слегка заплетающимся языком повествовал, как ему повезло. Двоюродный брат с женой уехал по контракту в Австрию, а свою квартиру оставил ему совершенно бесплатно, в бессрочное пользование, но с условием, что, если вдруг дела там пойдут не слишком удачно, он оставляет за собой право вернуться. И без обиды.
– Но дела у него идут более чем хорошо, Володя уже приобрел себе виллу в предгорьях Альп, и можно надеяться, что съезжать в обозримом будущем не придется..
Наконец они добрались, Максим с третьего раза попал ключом в замочную скважину и отпер дверь.
Пока доктор в ванной приводил себя в рабочее состояние, Ляхов бегло осмотрел квартиру.
Она ему понравилась. Правда, потолки слишком уж высокие по отношению к скромной площади комнат. Кабинет, по трем стенам с полу до потолка заставленный книжными полками, небольшая гостиная, где с неизменными книгами соседствовал странной конструкции дальновизор, похоже, что самодельный, окруженный несколькими электронными блоками. Из мебели имелся только низкий журнальный столик и диван, очевидно, служащий Максиму постелью.
Над диваном висел писанный маслом портрет довольно симпатичной девушки лет двадцати двух. Возлюбленная, наверное, а возможно, и мать, не угадаешь, поскольку одета она была в стилизованное под восемнадцатый век платье с глубоким декольте.
Пока он рассматривал портрет, вернулся Максим.
С мокрой после душа головой, в домашней куртке и брюках из коричневого вельвета и, похоже, принявший отрезвляющее снадобье, поскольку выглядел вполне прилично.
– Перестарался я, – с извиняющейся улыбкой сообщил он, – давно выпивать не приходилось.
«Видел бы ты меня в Хайфе», – подумал Ляхов и ответил подходящей к месту поговоркой:
– Кто пьян да умен, два угодья в нем.
– А что, все нормально было, я лишнего ничего?..
– Неужто не помнишь?
– Так, местами. Основное помню, а кое-где и провалы..
«Плохой признак, – опять подумал Ляхов. – Выпили-то всего ничего, по двести пятьдесят водки и по бутылке хереса. Для хорошей гулянки – аперитив. Хотя, если без привычки..»
Он успокоил Максима, и они вместе пошли варить кофе, по которому доктор тоже оказался большим мастером.
На кухне у него имелось до десятка кованых медных турок разного размера и емкости, на стене висела стационарная немецкая кофемолка, похожая на старинный телефон, а в шкафчике в жестяных банках хранились запасы зерен, зеленых и жареных, бразильских, колумбийских, перуанских и индийских. Рецептов врач тоже знал множество, и они долго, азартно препирались, чьи приемы и методики правильнее и лучше.
Потом сидели за дубовым столом на пузатых резных ножках, пили густой, обжигающий, невероятно душистый кофе с кремовой пенкой, причем Ляхов еще и прихлебывал из рюмки «Бенедиктин», а Максим от ликера категорически отказался.
Невропатолог пребывал сейчас в самом подходящем состоянии, чтобы вытянуть из него какую-нибудь значимую информацию. Вадим и сам пока не знал, какую именно, но чувствовал, что дело того стоит.
Либо, хотя и маловероятно, коллега представляет для него угрозу, пусть и неопределенную, либо, наоборот, он может весьма пригодиться в новой жизни. Пока в академии у него нет друзей, и с товарищами по группе только-только успел познакомиться, а заводить полезные связи надо.
Врач в армии, если у тебя с ним хорошие отношения, – полезное знакомство. Это он знал по собственному опыту, правда, с другой стороны.
Максим, в свою очередь, продолжал прощупывать его, но, как всякий не до конца протрезвевший человек, делал это не совсем ловко, поскольку себя ощущал хитрым и умным, а собеседника недооценивал, точнее, вообще не принимал его во внимание.
В общем, говорили они долго, то о том, то о другом, и все постепенно стало напоминать бессмысленно затянувшуюся шахматную партию, когда у игроков осталось по королю, коню и паре пешек.
Первым не выдержал Максим.
Он раздавил в пепельнице очередную сигарету, которые не столько курил, сколько портил, то забывая на краю пепельницы, где она бесполезно сгорала до фильтра, то гасил, не выкурив и половины, и тут же поджигал новую.
– Ну, короче, так. Хватит нам му-му гонять. Что-то я про тебя узнал, что-то ты. Но без откровенного разговора не обойтись. Положение у меня почти что безвыходное..
– В чем же это? – не понял Ляхов. – Для первого знакомства все нормально. Выпили, потрепались, убедились, что и дальше можно. В чем проблема?
– А в том, что я своими исследованиями занимаюсь уже второй год. А что толку? Нужно же принимать когда-нибудь решение..
– Опять не понял. Какое решение? Выходить с темой на ученый совет? Статью писать, или как?
– Да при чем тут статья? Я открытие мирового уровня сделал, но не знаю, как им распорядиться. Тут дело, может быть, о судьбах мира идет. Да не может быть, а точно, поскольку возможности открываются..
Ляхов почти насильно всунул между пальцами врача высокую рюмку, до краев полную шестидесятиградусным золотым ликером.
– Так. Выпей не спеша, потом пару глотков кофе, глубоко вздохни и начинай говорить по делу, если считаешь меня достойным своей тайны. А если нет – допивай кофе до конца и ложись спать. А я пойду. Тайна вклада, разумеется, гарантирована.
– Сиди! – Максим нажал Ляхову на плечо, после чего послушно выпил ликер и схватил из пачки новую сигарету. – Слушай. – Он хитро, но как-то кривовато усмехнулся, из чего Вадим сделал вывод, что приятель отнюдь не протрезвел, просто находится в следующей фазе, когда тяжелое опьянение подавляется сильным нервным напряжением.
