Федор Вихрев - Третий фронт. Партизаны из будущего

Марш не запомнился совершенно. Просто вышли к деревне несколькими колоннами, заняли присмотренные позиции. Глушилку разместили чуть подальше, вместе с резервами. Теперь дело за Никой и снайперами.

Организм, зараза, нервничает. Нет ничего хуже, чем ждать, — очень верная мысля. «Монстра», наверное, уже работает, создав радиопомехи, для немецких раций совершенно непреодолимые. Надеюсь непреодолимые. С час назад сменились часовые, отдыхающая смена должна успокоиться, кто имеет на то немецким уставом дарованное право — спит. Ника, где… Стоп. Показалось? Нет — оба часовых на ближайшем посту мешками осели на землю. Донесся какой-то малопонятный звук, но на выстрелы непохожий совершенно. Ну, теперь все — аккуратно вперед. Но быстро. Бесшумные относительно тени, кажется, парят над землей. Парк. Уф, вроде тихо.

Быстро разворачиваемся фронтом к деревне, загибая один фланг — там палаточный городок. Палатка-караулка тоже на прицеле. Хотя в нее в первые же секунды влетит столько всего… Гул моторов — пошла броня. Никаких сигналов, просто по времени мы уже должны быть на месте. Немцы пока не шевелятся. Вымерли они, блин, что ли?

«Да. Непуганый еще немец», — мелькнуло в голове, когда техника заняла свои позиции позади пехоты, а тревоги никто так и не поднял. Посмотрев на часы, я прикинул, что по времени все уже должны быть на местах. Учитывая, что самая «ненужная» нам часть немцев располагалась в палатках, я приказал зарядить осколочный и развернуть башню в их сторону, после чего стал ждать начала концерта. Ибо начинать должны были ракеты, потом вступала в дело пехота, а техника — потом, для внесения дополнительной паники.

Млять, лучше бы вымерли! Неразборчивый вопль и хлесткий винтовочный выстрел.

— Огонь! — это уже я, на всякий случай выпалив по смутно виднеющейся палатке.

С шипением взлетели ракеты. Наши, осветительные, залив округу желтоватым светом и… На палатки обрушивается свинцовая стена. Отдельных выстрелов просто не разобрать. Вот одна из них осела под шквальным огнем, вторая… Ракеты снижаются, давая еще достаточно света, но в деревне видны уже первые языки пламени.

Постепенно ухо привыкает, начинаю различать рычание МГ, солидное бухтение ДШК, короткие очереди двадцатимиллиметровок, выстрелы сорокапяток.

Ракеты, догорев, гаснут, и единственным источником света, кроме луны, остаются только стремительно набирающие силу пожары. В их неверном свете видны мечущиеся в деревне тени. Там ад. Люди выскакивают из дверей, из окон, гибнут, беспорядочно мечутся.

Хмм, беспорядочно? Я бы не сказал — от крайних домов отделяется группа в несколько десятков человек. Они целенаправленно прут к парку… И залегают под шквальным огнем. Не мечутся, а залегают, пытаясь отползти. Это кто ж там такой смелый-то? На них обрушивается огонь танков, лупят пулеметы. Вот кто-то не выдерживает, вскакивает и тут же падает. Это конец — не выдержав расстрела, немцы бросаются бежать. Куда? Не важно, лишь бы не лежать, лишь бы скорее вырваться из этого ада… Последний валится, не пробежав и десятка метров.

Осторожно стягиваемся к деревне. Еще не все — кто-то отстреливается. Мы близко не подходим, стараясь работать издалека. Потом начинается зачистка. Подходящий термин, ага. Пепелище чистить. Уцелевшие немцы стягиваются к единственному уголку деревни, который не полыхал пожарами и неплохо сохранился, — штаб связистов и несколько домов рядом. Олег, где этот Плюшкин, блин?! Немцам трэба сдаться предложить.

А потом все завертелось. Немцы носились по деревне, как крысы по тонущему кораблю. Нет, конечно, вначале они попробовали прорваться к своей технике, но у них это не получилось. Несколько домов, подожженных в самом начале, весело горели, освещая поле боя. Постепенно горящих домов становилось все больше и больше. Повсюду в деревне валялись убитые. Многие из них были даже без формы. Некоторые выскакивали из домов вообще без оружия. Палаточный лагерь был уничтожен довольно быстро — палатки от пуль не защищали. Несколько раз из деревни выскакивали охреневшие враги на машинах или грузовиках из тех, что в деревне были припаркованы. Так же оттуда пытались свалить семь мотоциклов и какой-то очумелец на «двести двадцать втором». Причем этот броневик умудрился проскочить довольно далеко до того, как в него влипло несколько снарядов и он превратился в огненный шар. Через час после начала бойни уцелевшие фрицы стянулись к штабу связистов. Осталось их порядка тридцати человек. Нет, конечно, кто-то, возможно, сумел убежать или спрятаться, этого я не знал. Но для «брони» на этом в принципе бой был окончен, и она, как было обговорено заранее, стянулась к парку с захваченной техникой. Если вдруг ее помощь была бы необходима, то пехота знала, куда гонца слать. Как оказалось, среди техники потерь не было. Что было в принципе предсказуемо. ПТО в деревне не стояла, а на расстояние броска гранаты никто к врагу не приближался. После того, как все собрались, мы начали смотреть, что нам досталось. С тем чтобы, когда пехота дочистит деревню, мы были готовы к выдвижению. Технику-то не так просто угнать, как грузовик. Да и время на цепляние на буксир того, что бросать нельзя, а вести некому, тоже требуется. Как и на то, чтоб прицепить орудия к грузовикам. Осмотр показал, что в трофеи нам досталось — естественно, грузовики мы не смотрели, это не наша епархия — из танков — четыре Т-I, один Т-I, десять Т-III и четыре Т-IV с «окурком», две реммастерские на шасси SdKfz-6, четыре тягача SdKfz-10, четыре РАК-38, которые были нами прицеплены к стоявшим поблизости «Опелям», четыре стапятидесятимиллиметровые гаубицы sFN18, которые тоже были нами подготовлены к транспортировке. Шесть бронемашин SdKfz-251, из которых три были оборудованы как радиомашины, а одна — как машина телефонной связи. В одном из грузовиков обнаружилось два телеуправляемых минных трала В-1, одна пеленгационная машина на базе «Опеля», зенитка SdKfz-7/1 со счетверенным двадцатимиллиметровым орудием Flak-38 и подвозчик боеприпасов SdKfz-252. Также на стоянке оказалось еще около тридцати грузовиков и пара легковушек, но это меня уже мало интересовало, поскольку и на все перечисленное ранее водителей не хватало и часть техники пришлось брать на буксир. Часть грузовиков, легковушек и мотоциклы находились в деревне, и, какова была их судьба, я не знал.

Вспомнив, что нам надо бы попробовать связистов живыми взять, я заинтересовался одним из грузовиков. Как его немцы обзывали, я не знал, но у нас он бы агитмашиной был из-за матюгальника на крыше. Подогнав сей агит-«Опель» поближе к деревне, я обратился к немцам.

— Achtung, achtung! — начал я. — Вы окружены. Помощи не будет. Сдавайтесь и сохраните себе жизнь. Сопротивление бесполезно. В случае продолжения боевых действий вы будете уничтожены.

К деревне мы вышли без проблем, тихо. Без шума заняли позиции и потихоньку начали. Я сидел на дереве, прикидываясь «кукушкой», и готовился стрелять. У меня была свежепеределанная и «заглушенная» Димой СВТ. Снизу, в прикрытии были Паша и Тэнгу. В предназначенном мне секторе маячили трое часовых. «Плохо, — подумал я. — Могу не успеть завалить всех». Так и получилось — двоих я снял чисто, а третий перед смертью успел выстрелить и поднять тревогу. Впрочем, немцам это мало помогло, их просто смели огнем. Когда разгорелась стрельба, я начал упоенно расстреливать мечущиеся между домами фигурки, пока снизу не донеслось: «Слезай, убьют на хер!» — с дерева пришлось не слезать — падать. Вовремя, прямо по тому месту, где я только что был, ударила пулеметная очередь. Пулемет, правда, тут же заткнули. Через несколько минут мы заметили, что к нам, невидимые для остальных из-за кустов и дыма, бегут четверо — двое солдат, офицер и какой-то мужик в нашей форме. Взяли их легко, офицера придавил Тэнгу, а остальные не сопротивлялись. Мужик оказался летчиком, отлеживавшимся после ранения у добрых людей в соседней деревне. Хорватам его выдал какой-то доброхот. Остальные были «таксистами». И если офицер точно был «подарочком от Тэнгу», то с солдатами возникли проблемы — за них просил летчик. Они вытащили его из погреба до начала заварушки и хотели вывести из деревни и уйти с ним. Пока мы разбирались с этой четверкой, бой закончился, и мы пошли на точку сбора.

Олег надыбал где-то матюгальник на колесах, правильно, не фиг горло драть. Что он предложил немцам, я не понял, но, видимо, это им понравилось. Остатки сводной группы сдались. Все тридцать человек. Сколько ушло, я не знал, это у прикрывающих групп надо спрашивать. Но здесь эти — самые живые.

— Олег, твои пленные, ты с ними и разбирайся. Я разберусь с нашими потерями.

Потери оказались сравнительно небольшими — тридцать семь убитыми плюс раненые. Потери немцев — не знаю, много. Трофеи опять же богатые. Но дело даже не в этом — мы победили, это главное. Теперь немцам будет нас ловить интереснее, поскольку их готовы бить все, кто оказался с нами.