Когда растает снег... - Игорь Семенов
— Почему? — теперь переспросила Вика.
— Кому нравится ходить в двух шагах от стенки? — вздохнула Анька. — Меня же туда после чего распределили? А после того, как прошлого завсклада к стенке поставили! «Албанку» он воровал и через братца продавал. Его тоже к стенке поставили. И еще, говорят, много людей в торговле кого к стенке, кого в Воркуту с Кировском… А там, почитай, та же стенка, только еще помучаешься. Двадцать пять лет там никто не протянет. Вот и трясешься теперь каждый день — не дай товарищи Ленин со Сталиным и Пономаренко, какая недостача будет. Нас теперь на этот счет постоянно проверяют-перепроверяют…
— И что, навели порядок в торговле? — усмехнулся Михаил, вспомнив как торговали «из-под полы» в его прошлом. Там это было сплошь и рядом, в порядке вещей.
— Навели! — фыркнула Анька. — Такой порядок, что никто работать не хочет… Боятся! Десять раз все перепроверишь прежде чем товар принять!
От такого Михаил аж присвистнул! В иной реальности, помнится, места в советской торговле считались практически привилегированными. Доступ к дефициту, торговля из-под полы и все такое… Это как же надо трясти систему торговли для того, чтобы люди, позабыв про такие «перспективы», тряслись над тем, как бы не нашли недостачу или не выявили какое другое нарушение законов.
За разговором они как-то незаметно дошли и до их бывшей школы… Когда-то вокруг нее был металлический забор, но его порезали на металлолом еще в первую зиму. Когда в стране был сильнейший дефицит металла… Новый на замену ему так и не построили — за то прямо посреди школьной площадки была построена теплица. Именно здесь и работали днем достигшие четырнадцати лет школьники, а после работы уставшие и полусонные шли на занятия.
— Знаешь, — грустно усмехнулась Анька. — У нас даже на стене висит… «Работник советской торговли, помни! Хищение товара — государственное преступление!» И цитата из закона об Особом положении…
— Понятно, — кивнула Вика. — Кстати, ты учиться-то не собираешься… снова?
— Куда уж мне? — пожала плечами Аня. — Я уж и позабыла все почти… Да и, — смутилась девушка. — О детях уж думать пора. А то как бы не вышло, что потом и не родишь уже. Мне и так двадцать пять…
— Ну как знаешь, — вздохнула Вика. — Обидно будет, если всю жизнь так и проработаешь в магазине…
— Мне тоже… Слыхали, кстати, — бросила взгляд на школу Анька, — Василий Афанасьевич помер…
— Когда? — помрачнела Вика.
— По весне…
— Жалко, — вздохнул Михаил. — Он нормальный мужик был…
— Мне тоже, — согласилась Анька.
— Кто вместо него-то теперь? — спросила Вика.
— А угадайте?
— Алла Викторовна, небось? — вспомнив прошлую историю, предположил Михаил.
— А вот и нет! — усмехнулась Анька.
— Тогда кто же…
— Никогда не угадаешь! — усмехнулась одноклассница. — Наташа…
— Это… физичка наша?
— Но… как?
— Говорят, в Долгую зиму она хорошо себя показала, — ответила Анька. — Вот и назначили ее сначала завучем, а потом и директором.
— Понятно, — кивнул Михаил. — Ну это хорошо…
— Хорошо, — задумчиво произнесла Анька. — Она добрая…
Погуляв еще некоторое время и поговорив о житье-бытье, они разошли по разным сторонам. Михаил с Викой к себе домой, Анька — к себе… На том и закончилась их встреча. На обратном пути Михаил с женой вспоминали про их школьную жизнь, которая теперь казалась чем-то бесконечно далеким… Словно из прошлой жизни — бесконечно далекой и прекрасной. Из страны детства, в которую не дано вернуться уже никогда. Даже если, подобно Михаилу, вдруг попадешь в самого себя в прошлое, то восприниматься оно все будет уже совсем иначе… Через призму нового жизненного опыта.
— Знаешь, Вик, — когда они уже подходили к дому, вдруг произнес Михаил, — а, может, и нам уж пора… эээ… того…
— Чего? — не поняла Вика.
— Ну… ребенка, — почему-то смутился парень.
— Ребенка? — задумчиво произнесла Вика, а затем вдруг улыбнулась. — А давай!
— Прям сейчас что ли? — чуть не офигел от услышанного Михаил.
— Ну не сейчас, конечно! — вдруг звонко рассмеялась девушка. — До завтрашнего утра подождет?
— А давай! — улыбнулся в ответ Михаил.
— Значит, решено! — улыбнулась Вика, а затем вдруг погрустнела. — Как хочется верить, что ему не придется пережить то же самое, что и нам…
— Не придется, Вик! — уверенно ответил парень. — Вот увидишь — все будет хорошо!
Интерлюдия. "Спасение утопающих"…
Беженцы к ним пришли три недели назад, став практически за прошедшие пять лет людьми, кто рискнул забраться так далеко на северо-запад бывших США… В обычных условиях очень немногие стремились забраться так близко к эпицентру катастрофы — ибо найти в этих местах что-то кроме руин и мертвых городов и поселков было практически невозможно. Уж это Александр Ковач знал прекрасно. А что и было ценного, то практически все они подгребли под себя. Но что делать, если Мертвые Земли — единственная надежда на спасение?
От беженцев жители поселка узнали про происходящее на востоке — и были буквально в шоке. Как оказалось, практически все ближайшие земли захватили сектанты из так называемой «Церкви Апокалипсиса» во главе с объявившим себя императором Америки и, по совместительству, наместником бога на земле бывшим капитаном американской армии.
Объявив, что только они способны возродить цивилизацию, сектанты принялись захватывать все большие и большие территории, стаскивая в свою столицу практически все найденные ценные ресурсы — технику, промышленное оборудование, ценное сырье. Свозили всех заинтересовавших руководство секты специалистов и «рабочую силу». Тех, кто был не согласен с правилами секты, обращали в рабство. Пытавшихся сопротивляться объявляли «еретиками» и показательно казнили. Беженцы оказались как раз из тех, кто смог бежать и потому теперь относились к той же категории…
«Инквизиторы», как называли себя военные «Церкви Апокалипсиса», явились спустя еще неделю — и были явно удивлены тому, что, помимо беглецов, в этих местах нашлись живые люди.
— Покоритесь Церкви и Императору, выдайте еретиков или умрите! — коротко предложил сотник инквизиторов.
Покоряться, разумеется, никто не собиралось — так что полусотня инквизиторов вся полегла в их горах. Сбежать не удалось никому… Вот только было понятно, что на этом они не успокоятся. Когда никто из отправленного на поимку беглецов отряда не вернется, через некоторое время отправят новый — куда более мощный и многочисленный. А тут от одного-то столкновения, причем на заранее подготовленной позиции, пятеро убитых и полтора десятка раненых!
Куда ни кинь — везде клин. Выбор между смертью и рабством никого не устраивал. Но и что делать — все только пожимали плечами. И тогда слово на Совете обороны взял Александр
