Время для жизни 2 (СИ) - taramans

Проснулся Косов опять от того, что его трясли за плечо.

«Да что ж такое-то…».

Над ним навис Ильичев:

— Ты вставать-то будешь? Девять уже доходит.

Иван прислушался. На кухне негромко переговаривались Катя с Глашей, тихо брякала посуда.

— Давай, одевайся… Пошли позавтракаем, да похмелимся…

Косов протянул руку к стулу, взял нижнее белье и принялся натягивать его на себя.

— Ох ты ж ни хрена себе! — шепотом протянул Степан.

— Ты чего, Степа? — удивился Косов.

— А ты что же — не чувствуешь? Ладно она тебя погрызла… Да и спина вся распластана. Вот это ты… погулеванил.

— Заживет за недельку, а пока в нательной рубахе посплю. Жены у меня нет, скандалы закатывать некому…, - а вот сейчас уже… да, почувствовал как саднила спина.

— Да тут не неделю… тут все две заживать будет. Ладно, пошли! Позавтракаем, да по стопке примем…

— Да я вроде бы и не болею, — прислушался к себе Иван.

— Ну… ты не болеешь, но меня-то поддержать можешь? — с укором посмотрел на него приятель.

— Пошли, чего уж там…

На кухне был накрыт стол, и Глаша с Катей чаевничали. Катюша на Ивана смотреть избегала, стеснялась, больше болтала с подругой. По предложению Косова — открыли красное полусладкое, купленное им вчера, но до которого руки не дошли.

«А неплохое винцо! Приятное такое!».

Женщинам вино тоже понравилось. Так, за разговорами, бутылку и выпили. Степан вина не одобрил — «баловство!», и тяпнул, поправляя здоровье стопарик беленькой. Сидит сейчас, морда довольная, чаек прихлебывает, вчерашний пирог запивая.

— В общем, Ваня… диспозиция будет следующая: в училище нам только к ночи надо. А поэтому, родилась у меня такая мысль… И женщины ее одобрили! Сейчас воды натаскаем, баньку — подтопим… После вчерашнего она еще толком не остыла! Потом до магазина с тобой пробежимся, надо еще пивка докупить. А потом — в баньке помоемся, пообедаем, подремлем, после обеда-то… А там, после ужина, и подадимся неспеша. Как тебе, дружище?

Косов был не против такого плана. Он был однозначно — «За!».

По причине незнания Косовым месторасположения местного колодца, за водой отправился сам Ильичев. Ивану было поручена растопка бани. Дело нехитрое, и когда Степан вернулся во второй раз с ведрами воды, печь уже вовсю гудела и распространяла жар по баньке.

— Ну вот… сейчас в магазин сбегаем, пивка чего-то сильно хочется…, а там и попаримся! — с удовольствием потянулся сержант.

До магазина пришлось идти довольно далеко, почти до улицы Карла Маркса. Хотя что тут — далеко-то? В это время центр Омска, а дом Глаши стоял фактически в центре современного города, пешком за час пройти можно. Километра два, ну — три — максимум до магазина. По легкому морозцу пробежались с удовольствием!

— Так… пива. Пива надо побольше, и нам, и женщинам. Глашка тоже пиво любит! И еще… беленькой надо бутылку взять! Как обедать-то без стопки? — размышлял Ильичев.

— Ты бы, Степа, сегодня с беленькой не переборщил! В училище возвращаться же! Нехорошо будет, если кто из командиров учует! — возразил Иван.

— Да ладно тебе! Чего там будет-то с одной бутылки, да на всех? По сто граммов? А потом — в баньку сходим — весь хмель и вылетит! А потом еще и поужинаем. Ты чего, Иван, к вечеру же — как стеклышко будем!

Косов махнул рукой — согласен!

Побрякивая сумкой с пивными бутылками и одной бутылкой водки, они возвращались к Глаше.

— Вон, смотри…, - кивнул головой в сторону переулка, где стояли трое молодых мужиков, Ильичев, — эти… местные здесь. Косо на меня уже смотрят, даже чего-то вякали вслед, как-то раз. Я у Глашки спросил — смеется, отмахнулась, дескать «ухажеры» неудачные.

— Не прихватят тебя тут… когда в следующий раз один пойдешь? — присмотрелся к троице Иван.

— Да ну их… Прихватывальщики, тоже мне нашлись! — засмеялся сержант.

— Ну-ну… ты смотри! А то эта братия… и со спины ударить может. Шпана… она такая, у них правил нет! — предупредил приятеля Косов.

— Да ладно… Справлюсь как-нибудь…

По их прибытию оказалось, что женщины тоже времени зря не теряли — накрутили фарша и пожарили котлет.

— Нет, ну а что — в баню с пустым брюхом идти? — всплеснула руками хозяйка, — мы ж… объедаться не будем. Червячка заморим, да и все!

«Заморить червячка» они должны были из остатков вчерашних закусок и свежих горячих котлет, с картофельным пюре.

«М-да… на таких харчах не мудрено лишку веса набрать! Любит Глаша поесть, этого не отнять!».

Ильичев впал в раздумья — водки-то взяли всего одну бутылку. На обед. А чем запивать «заморение червячка»? Открыли Косовский коньяк, принесенный вчера. Коньяк был неплохой, но и сам Ильичев, и Глаша с Катей его не одобрили — и дороже беленькой и воняет противно, клопами! Но под перекус — выпили!

— Ладно… мы пошли в баню. А Вы тут… не скучайте! — усмехнулась уже в дверях Глаша.

Ильичев подмигнул Ивану и прошептал:

— Слышь… мы — не быстро будем париться! Так что… час, а то и полтора у тебя есть. Время не теряй!

— Иди уже… не учи ученого! Веники там свежие запарь! Есть веники-то еще? — напутствовал его Косов.

— Да есть… запарю! Все! Пошел! — и Степан хлопнул дверью.

Косов выкурил папиросу в форточку кухонного окна, и зашел в комнату:

— Ну что… Катюшка! Времени терять не будем? — подошел к ней сзади и обнял за плечи, а потом — перевел руки ниже, на груди.

— Ты сдурел, что ли… Они помоются сейчас… да придут быстро! — шепотом возмутилась женщина.

— Э-э-э… нет! Я Степу знаю! Пока Глашу не запарит до полусмерти, из бани не вылезет! Так что… Больше часа у нас есть!

Они не теряли времени даром. Успели. Катюшка, пользуясь тем, что в доме никого нет, не сдерживалась и верещала-подвывала — что та ведьма!

Они даже успели чай согреть, и когда Ильичев с подругой вернулись в дом, уже чинно сидели за столом на кухне, попивая чай.

— Ох…, - Глаша упала на лавку прямо возле дверей, — убил… Как есть всю уничтожил! С тобой же, Степа, в баню ходить — смерть неминучая! Как же… так парится-то можно… Ох, дух перевести не могу… Катюша! Плесни мне пива в кружку, пожалуйста…

Красномордый и весьма довольный Ильичев, украдкой подмигнул Косову — «Вот мы какие! Ходи, да бойся!».

— Ой… хорошо-то, как попарились, всласть… а сейчас и пивко! Прямо — к душе это все! — отдышалась Глаша, — Вань! Сбегай, подкинь полешек в печку… а то там и камни, поди, подостыли… да и дверь-то я уж в конце открывала… а то — вроде, как и воздуха в бане не было!

Косов сбегал, подбросил несколько поленьев. Хотя… на его взгляд, в бане было вполне еще жарко. Ну — пусть камни и вправду накаляться получше. Да и… пахло в бане. Блудом пахло и женщиной разгоряченной. Поэтому Иван чуть приоткрыл двери — «Пусть немного проветрится!».

Когда он вернулся, Глаша уже собирала Катерину в баню. Ну — та же не предполагала такого, а потому и полотенце надо, и вихотку… Да и ночнушку ей свою выдала — Катину-то Косов испачкал.

— Ты это… из бани — не торопись шибко! Мы сейчас… пивко выпьем, да в люлю пойдем. Смотри… не помешай! — шепнул ему Степан, похабно улыбнувшись.

В бане было сумрачно. Свет падал только из небольшого оконца, выходящего на огород Глаши. Свечи, как вчера, когда они парились со Степаном, не было. Да и вчера-то та свеча особо света не давала — слишком уж парно было.

«Да и к чему в бане особый свет? Это же не… операционная какая-нибудь! Тем более, если идешь в баню с женщиной?».

Катя стояла, опершись попой о полок и выданной ей хозяйкой ночнушки не снимала.

— Кать? Ты чего? Чего не раздеваешься-то? — удивился Косов.

— Мы вообще-то… помыться пришли, да? — протянула женщина.

— Ну… одно другому… не третье! — хмыкнул Иван.

— А тебе что… все мало? — усмехнулась Катерина, — да и… спиной к тебе поворачиваться что-то боязно… Вон что ты ночью… вытворил!

— Да ладно тебе… Катюш! Ну… виноват, не сдержался! Больно уж у тебя… попа красивая!

— И чего? Нужно было свою корягу туда совать? Ты может… из этих… ну — которые больше с мужиками любят?!