Время для жизни [СИ] - taramans
Она опять напомнила, что Иван живет у нее — только до октября, до приезда сына.
«А то я не помнил! М-д-я-я… а бабуля-то и правда — не подарок!».
Придя к себе, Иван достал тетрадку с записями, просмотрел, задумался. Не строитель он, это — понятно! Но какие-никакие планы его составлять учили. Поэтому — вперед!
Разбил по пунктам — покраска-расчеты, побелка-расчеты, ремонт стен-расчеты. Добавил плотницкие работы, благоустройство… ну — это уже хотелки!
Сидел, считал, писал, чиркал… Потом — плюнул и завалился спать!
«Широка страна моя родная! Много в ней полей, лесов и рек!»
Шесть утра. Утренняя зарядка и Иван напевает, то вслух, то — про себя. Сегодня небо чуть хмурится, солнышка нет, и ощутимо прохладнее.
«Интересно, а почему хозяйка радиоточку не проведет? Или здесь еще радиофикация до Нахаловки не дошла? Или — она не проводит радио по принципиальным соображениям?»
Отжимания, приседания, подтягивания — Иван для этого присмотрел неплохую балку в сенях. Осторожно попробовал — держит! Ну — вот и вместо турника поработает!
Все вместе, с разминкой — чуть не полтора часа занимает!
Потом — водные процедуры. Шведский несессер он опробовал — очень неплохо вышло. Сейчас хоть подбородок можно потрогать без неприязни к себе, родимому!
Потом — заглянул за занавеску в окно сеней хозяйки. Ее уже не было дома.
«И хорошо! А то она что-то в последнее время как-то «доставать» начала. Еще и после рассказа Веры — положительных чувств к Петровне не добавилось. Вера может и слукавила, но… судя по характеру Петровны — скорее нет, чем да.
А потом и Верунчик пришла. Она уже практически не стесняется Ивана, и после очередного «подхода к снаряду», лежа на одеяле, на полу, не заворачивается во что попало, как гусеница.
Этому способствует и то, что Иван, без устали нашептывает ей, какая она красивая, да как ему нравится ее фигура. И между прочим — почти не врет!
Фигура и правда — очень неплохая. Красивая даже, можно сказать, фигура. Тут диету соблюдают — вынуждено. Особенно вот такие семьи, без особого достатка. А вот физической работы — через край! Поэтому у Веры жирок на теле и найти-то… сложно. Хотя чуть-чуть того жирка бы — не помешало. В некоторых местах.
Ну и грудь… да. А чего ожидать от женщины, которая родила и выкормила грудью трех детей? Правильно! Иван — и не ожидает, и не заморачивается этим!
Сейчас Вера лежит на боку, обняв его рукой и закинув ему ногу на… как раз на то место, которым еще несколько минут назад восхищалась. Дыхание у нее еще не восстановилось полностью, и она нашептывает Ивану в ухо так горячо, что еще чуть-чуть и ее нога будет мешать… естественному процессу эрекции.
А что она нашептывает? Ну… глупости всякие… как ей хорошо и прочее.
— И что — всегда так?
— Ну… а ты как думаешь? Андрей на работе так устает, что придет, поужинает, по дому что-то поработает — и спать. Вставать-то опять — в половине шестого. Пока позавтракал, да на работу бежать. До работы-то — неблизко! А сейчас, знаешь, как строго стало — чуть опоздаешь, что ты! И посадить могут!
— Вот… Андрюшка… если и захочет чего… то — пара минут и все… а мне как быть? Да и сама, бывает, так устану — не до игр мне этих. А вот так с тобой, по утрам — ох хорошо! Да и ты, кобелина, умеешь… всякое! Доставить бабе… И вот не смотри на меня так, не смотри! Все эти непотребства — даже не предлагай!
«Ага… непотребства — не предлагай, а сама — снова дышит глубоко-глубоко! А ну-ка, Верочка, иди сюда!».
Игрища их продолжались часа три.
«В охоту она входит что ли? Первые разы-то — чуть что — и сразу бежать! А сейчас… пока не настонется всласть, не уходит! А мне — даже и в радость! Хороша Верка, все же! Еще бы и эксперименты разные не отвергала…».
Х-м-м… сметану… он ей предлагал. Но! Хихикает, и отказывается. Может и получится ее «дожать»?
После ухода подруги, проведя водные процедуры снова, уселся за стол, продолжать расчеты. Просмотрел, что успел накидать вчера, кое-что поправил, и — дальше.
К вечеру что-то начало вырисовываться. Еще раз проверил — пойдет! Если что не так — шлите квалифицированных инженеров!
Посидел, подумал… и принялся переписывать все ручкой. И практика писанины чернилами, и — все же покрасивее будет. Почетче!
Утром — уже стоял у конторы наготове. Отдал Тимофеичу, тот пролистал, хмыкнул, посмотрел одобрительно:
— Ты пока посиди здесь… вон — в курилке. Я сейчас сам просмотрю, потом — к директору. Если вопросы будут — чтобы был готов ответить!
Ну — сидеть, это не мешки ворочать! Посидеть — всегда пожалуйста!
Сидеть пришлось часа два. Потом появился Тимофеич, хмурый:
— Все… топай в клуб. Работы там — по ноздри!
— Тимофеич! А что ты хмурый-то такой? Или расчеты неправильные, или что директору — не понравилось?
— Да расчеты правильные! Мы сейчас их втроем, с инженером еще, проверяли. Только получается, что Биржа столько денег туда вбухает — ой-ой-ой! И ведь хрен откажешься! А кому такое понравится? И как это все до осени завершить?
Возле клуба мужики-сторожа возились с возведением туалета. Точнее — туалет был уже почти возведен — каркас заканчивали обшивать досками.
«Монументальное строение получилось — на два отсека, да по два посадочных места в каждом!».
Ну что, пришлось включаться. Материал был в достатке, инструменты — тоже были. Правда мужики матерились, что топоры, да молотки привезли — на тебе, Боже, что нам негоже! Они из дома принесли свои инструменты.
Как сказал Осип Миронович, один из мужиков — тот, что хромой:
— Этим инструментом, который Тимофеич привез — только руки себе отбивать, работать — ни хрена не выйдет! А руки-то — свои, вот и пришлось свое притащить!
Познакомились с ним поближе.
Осип Миронович, да Яков Иванович — это тот, нелюдимый, да желчный.
Работали практически молча. Уже вскорости стало понятно, что Иван против них — ни хрена не работник. Дядьки работали споро, только изредка перебрасывать некоторыми уточнениями, да вопросами — ответами.
Ивану осталось довольствоваться статусом — «подай-принеси-пошел…». Он не обижался. Работник из него, на фоне мужиков — аховый. К обеду объект «Эм-Жо» был готов. Жаль сдавать его некому.
Потом сообща копали ямы под столбы для сарая. Сарай получался — изрядный. Примерно — пять метров на восемь.
