Оболочки - Андрей Никонов
К вечеру репутация Майи была очищена, теперь её все снова жалели, лаборантка стала звездой больницы. Их даже с Димкой в сплетнях почти поженили, но девушка, когда очнулась, со своим спасителем разговаривать отказалась, и потребовала, чтобы его к ней в палату не пускали.
— Беременная, — первой сообразила пожилая санитарка, — ну Куприн, подлец какой, обесчестил бедняжку.
На этом злоключения Димки не закончились. Когда он доехал до своего участка и завёз в калитку скутер, то увидел, что на крыльце, на подвешенных к притолоке качелях, сидят двое — Алиса Нестерова и Вика, и что-то оживлённо обсуждают. Рядом с ними стояли два больших чемодана, один жёлтый, другой красный.
— Шах и мат, — сказал себе молодой человек, — шах и мат.
(29). Сторона 2. 28 мая, четверг
(29). Сторона 2. 28 мая, четверг.
— Шах и мат, — Попов передвинул коня на чёрную клетку, — Палыч, чего зеваешь? Через три часа старт, а ты уже в облаках.
— Задумался, — признался я, и уронил чёрного короля.
— Ты из за этого, — он кашлянул, скрыв первый слог — …дака Велесова? Да забей на него, вы с ним до отлёта с Луны не увидитесь. Этот индюк всех достал, а ведь в училище нормальный парень был, без закидонов, откуда только всё это взялось.
Генерала Велесова вживую в первый раз я увидел в прошлое воскресенье — он приехал за бывшей женой Соболева на личном кремового цвета автомобиле. Наверное, очень дорогом и престижном, судя по тому, что протёр он пятнышко на дверце носовым платком. Ирина Соболева с его появлением оживилась, поцеловала в губы, почему-то пристально глядя на меня, и тогда только я сообразил, что этот бывший космический приятель — новый муж бывшей моего персонажа. Тут всё вставало на свои места, и слова генерала Лихого, что я в своего боевого товарища шмальнул, и другие намёки, и странная походка Велесова, видимо, всё это было следствием личных разногласий. Если экс-Соболева думала, что я от ревности пойду и повешусь, то сильно ошиблась, мне на её обжимания с Велесовым было начхать — может, Соболев бы снова в драку полез, а меня посторонние люди не волновали, пусть хоть бы он завалил её прямо на лужайке. Может, я бы даже советом помог, но только советом, не больше. Видимо, Ирина это поняла, и очень расстроилась, а вот хозяин дачи одобрительно на меня посмотрел.
Владлен Леонтьевич вообще в этой семье был явно посторонним, Аграмян с генералом держал себя подчёркнуто вежливо и отстранённо, и другие гости тоже стояли на моей, то есть Соболева, стороне. И это было приятно, мне эти люди тоже были симпатичны. Причём мне — Соболеву.
С этим, кстати, у меня возникли проблемы психологического характера. Бывало, что чётко себя считал Дмитрием Куприным, даже в теле персонажа себя ощущал неуютно, но иногда словно забывал о настоящей личности и начинал мысленно себя Колей называть. К местному психиатру точно обращаться не стоило, а в настоящей реальности — реальный шанс загреметь в психушку. И ещё заметил, когда переключался на персонажа полностью, движения другие становились, более естественные для этого тела, точные и выверенные. Вот как когда блоки в макете корабля менял, или на стрельбище из карабина всаживал пули в десятку, или сидел за штурвалом симулятора. С одной стороны, здорово, казалось бы, расслабься и получай удовольствие от инстинктов и рефлексов настоящего профи, а с другой, я совсем не хотел становиться Соболевым, мне и Куприным было хорошо.
Но моё непосредственное игровое окружение о двойственной личности не догадывалось. Точнее, Ланская-то определённо заподозрила, не просто так мне флакон Леграна показала. Может, здешние спецслужбы про двойников знают, раз я не один здесь такой. А может быть, нет, прямо ведь не спросишь. Но главное, что из-за этого ничего не менялось, я летел на Луну.
Наш отряд привезли на аэродром во вторник днём, за двое суток перед стартом. Всех пятерых — полковника-командира, радистку Урсляк, моего приятеля Сайкина, меня самого и Алису Нестерову-2. Местная версия от оригинала немного отличалась — моя подружка-следователь была полнее и фигуристее, а эта тощая, килограммов на десять легче, с мальчишеской стрижкой, отсутствием косметики и набитыми костяшками на пальцах. Карие глаза оставались прежними, в отличие от характера.
Нестерова-2 сразу дала понять, что своих товарищей по команде она и в грош не ставит. На вопросы отвечала резко, если ей надо было что-то попросить, делала с таким видом, словно одолжение оказывала, на любую критику в свой адрес взрывалась и готова была убить, но сама только и делала, что отпускала едкие замечания. Досталось всем, и радистке, и Сайкину, и мне. Более-менее удавалось общаться с ней только Попову, полковник вообще мог найти подход к любому, даже к Велесову, который, появившись на аэродроме в среду, сразу попытался показать, кто здесь главный. Делал он это, глядя на собеседника свысока, что при его небольшом росте получалось не очень. Даже сидя.
Формально генерал был начальником этой экспедиции, и командовал обоими экипажами — спасательским и исследовательским, со своими он, видимо, уже расправился, семь человек сидели в комнате отдыха, где мы с ними и познакомились перед ответственным разговором.
Велесов по очереди вызывал каждого космонавта, и минут десять беседовал, первый выстрел достался Попову, полковник вышел из кабинета спокойным, но кулаки стиснул. Варя Урсляк, спокойная женщина за тридцать, пройдя мимо меня к кофеварке, улыбнулась и сказала только одно слово — «козёл». А вот Нестерова влетела к нам с красными пятнами на лице и скрежеща зубами, видимо, нашла коса на камень. Точнее, встретились два куска коричневой субстанции. Сайкина вызывать не стали, комитетчик на такое невнимание не обиделся, он сидел в углу, пил чай, заедал бутербродом и разгадывал кроссворд.
Меня Велесов приберёг напоследок, и разговор получился короткий.
— Надеюсь, Николай Павлович, у нас с вами не будет проблем? — он смотрел на меня чуть искоса, добела сжимая в пальцах карандаш.
— Какие проблемы, Владя, — я расплылся в улыбке. — Ты же знаешь, я для друзей на всё готов. А тем более ради тебя.
Раз они летали вместе, наверняка не по имени-отчеству обращались. Судя по напрягшимся скулам и сжатым губам — угадал.
— Я бы попросил, — начал Велесов.
— Да ладно тебе, дружище, что было, то прошло, — я встал, опёрся руками об стол, Велесов откинулся назад, будто отодвигаясь от меня, — мы с тобой сколько вместе налетали, знаем друг
