Путь чести - Даниил Сергеевич Калинин
И уже чуть тише, для самого себя я добавил:
— Главное, чтобы они дозор не пустили вперед себя на всю протяженность низины. Иначе быть беде…
Более всего я переживал, что враг, заслышав стук топоров, всполошится — и, встретив на своем пути удобное для засады место, переждет, пока дозор не пройдет всю низину насквозь. В таком случае, приняв бой с головным разъездом, мы бы себя раскрыли — и вместо того, чтобы въезжать в гибельную низину, черкасы спешились бы и пошли по обоим гребням. А уж там их численное превосходство сказалось бы наверняка…
Но — пронесло! Или настоящих запорожцев, являющихся отличными мастерами засад, среди воровских казаков оказалось немного, или следующие в отряде ляхи или литовцы, не отличающиеся терпением, но чрезвычайно спесивые (и наверняка верховодящие), посчитали «невместным» страшиться возможного нападения московитов в лесу… А может, враг все же не расслышал стука топоров — или же не придал ему значения.
Возможна также и любая комбинация из предложенных вариантов — но главное, что противник сохранил прежний порядок движения, что и на марше: головной разъезд опережает главные силы врага всего на сотню шагов! И когда дозор, состоящий из беспечно покачивающихся в седлах запорожцев, лениво и как-то безразлично посматривающих по сторонам (видимо, их расслабили уже вчерашние следы, оставленные лошадьми драгун), приблизился к моей группе, основные силы врага уже успели втянуться в низину.
— Бей!
Резко, вполголоса рявкнув, я тут же нажал на спуск, всего с двадцати шагов зарядив крупнокалиберную свинцовую пулю в грудь первого из черкасов! Окружающие меня слева и справа кусты также прогрохотали близкими выстрелами, извергая из стволов снопы искр и густой дым; закричали первые раненые врага. Тут же послышался дробный перестук копыт — уцелевшие воры решили на скаку прорваться вперед, уйти из-под огня… И в пылу бегства никто из воров не разглядел растянутую поперек дороги веревку! В месте, где мы перегородили тропу, мгновенно выросла живая пробка из упавших с разбега на землю лошадей с наездниками, послышался отчаянный визг животных…
И именно в эту кучу малу мы разрядили пистоли, добивая тушинский дозор.
А одновременно с нашим залпом, с обоих гребней балки вразнобой грохнуло два десятка кавалерийских карабинов! Несколько коротких мгновений спустя грянул еще один залп, нацеленный в невольно стеснившихся, и вытянувшихся в узкую колонну тушинцев — имитируя, таким образом, вдвое большее число от реально имеющихся у меня стрелков… А следом, на входе в низину прогремело несколько не очень громких, но вполне различимых гранатных разрывов!
— Перезаряжай!
Практически всю низину заволокло густым дымом, под плотной пеленой которого стало буквально невозможно что-либо рассмотреть; зато крики покалеченных людей и животных ударили по ушам пугающими, полными дикой, противоестественной боли интонациями… Не видя происходящего, но понимая, что времени в обрез, я принялся спешно перезаряжать сове единственное ружье — но тут мой слух различил топот множества конских копыт, стремительно приближающихся к голове засады…
— Поджигай фитили гранат!
У меня самого «ручных бомб» в наличие нет — зато есть еще два готовых к бою пистоля. Нацелив их на подъем, я дождался, когда сквозь понемногу рассеивающийся дым проступят силуэты во весь опор скачущих всадников, решивших рискнуть — и прорваться под прикрытием дымовой завесы вперед… После чего, с промежутком в две секунды, я хладнокровно разрядил оба пистоля по жеребцам всадникам — надеясь затормозить прорывающихся литовцев небольшой пробкой из павших скакунов!
Пару секунд я действительно выиграл…
А после к всадникам полетели гранаты с уже дымящимися фитилями!
— Е-мае!!!
Я испуганно присел, испытывая неопределенную смесь страха и восторга перед самодельными гранатами моего же авторства: пули, разбрасываемые во все стороны, словно шрапнель (хотя та подрывается в воздухе), срезали несколько листьев с веток прямо над моей головой — чудом не задело! А на самой тропе грохнуло еще как знатно — и жуткий визг раненых животных да протяжные крики покалеченных людей ударили по ушам с новой силой…
И в эту же какофонию звуков добавились выстрелы наших пистолей — да куцый залп кремневых мушкетов, кои заряжаются гораздо быстрее кавалерийских карабинов с колесцовыми замками… Впрочем, и их стоит перезарядить как можно скорее — чем я и занялся со товарищами, среди которых, к моей вящей радости, покуда нет ни раненых, ни убитых!
…Впрочем, когда дым окончательно рассеялся, то оказалось, что спешно перезаряжались мы зря — практически вся балка на большую часть своей протяженности оказалась усеяна трупами раненых и убитых людей и животных. Раненых никто не щадил… Позже, когда мы сосчитали вражеские потери, то без учета дозора, воров погибло семьдесят четыре человека. С нашей же стороны… С нашей же стороны потерь нет вовсе — ошеломляющий успех! Особенно, если сравнить с прошлой засадой… Но попавший под дружный и четко организованный обстрел враг просто не успел оказать сопротивления!
Впрочем, огнестрельного оружия среди трофеев оказалось до обидного мало, всего с десяток карабинов и пистолей — и это вместе взятых. Кажется, командир устремившегося в погоню врага явно недооценил наши возможности! А может, он и вовсе не собирался вступать в бой, а просто стремился разведать, куда мы отправились — да, быть может, подойти поближе к ночи, и уже после атаковать спящих?
Почему бы и нет — вполне себе рабочая версия… Но, так или иначе, враг оказался чересчур беспечен — и прозевал столь очевидную для засады балку… А вот уйти смогли только те всадники, кто были в самом хвосте вражеского отряда, и не успели втянуться в балку. Впрочем, и им досталось от гранат — и оба залпа замыкающей шестерки моих «ореликов» пришелся именно в их сторону! Причем вначале драгуны в упор разрядили пистоли, по ближним врагам — а уже после добавили из карабинов, в самую гущу всадников!
Неудивительно, что те бежали, поджав хвосты… Повезло нам. Столкнулись с действительно «воровскими» казаками, состоящими не из боевых запорожцев, закаленных в боях с татарами, а разбойным сбродом, успешным только в грабежах, преследованиях разбитого врага — да добивании раненых на поле боя… Последнее, впрочем, натолкнуло меня на определенные размышления. Ведь если противник пустил по нашему следу практически небоеспособный сброд из воров, разбавив его незначительным количеством бедных шляхтичей и их боевые слуг, то не следуют ли по пятам их гораздо более сильный и снаряженный отряд, теперь уже наверняка знающий о засаде? И нашим здесь присутствии?!
Кто знает, кто знает…
Но лучше убраться отсюда поскорее.
Глава 18
