Самый лучший пионер - Павел Смолин
— Прости, мам, но вчера спаивался я сам и без всякого принуждения, — признался я.
— Взрослый стал! — удовлетворенно сделала вывод родительница. — Думаешь, Полевой тебя от всего защитит?
— Нет, просто думал задницей, — покаянно вздохнул я. — Больше не буду. Обещаю.
— Конечно не будешь! — фыркнула мама. — Никаких больше прогулок после шести вечера!
— Смиренно принимаю заслуженное наказание, — кивнул я.
— Он еще и издевается! — расстроилась мама.
— Вовсе нет! — заверил я ее, помыл за собой тарелку, выключил воду, и, вытирая руки, предупредил. — Я тебе на день рождения очень хорошую штуку подарю, но это — не из-за вчерашнего, а потому что так хочу!
— Это какую? — просветлела мама.
— Тебе понравится! — улыбнулся я ей.
— Не смей переводить тему! — опомнилась она.
Я кивнул — не буду, мол.
Мама пожевала губами, подумала и кивнула:
— Я все сказала!
— А я все услышал и понял, — честно признался я.
— Ну и все!
— Все!
— Ох и вредный ты стал, Сережка! — совершенно нелогично вздохнула мама и пошла одеваться на работу.
С улыбкой помыл за ней тарелку — наказывает! — вытер стол и пошел в комнату. Родительница как раз закончила одеваться, вышла из-за ширмы, обняла меня, чмокнула в макушку и жалобно попросила:
— Не пугай меня так больше!
— Я постараюсь! — не стал я давать опрометчивых обещаний.
Маму это устроило, я проводил ее до двери и вернулся к себе. Открыв шкаф, отсчитал потребное количество мелочи — будет маме праздничный торт! 4 рубля — две шоколадки «Вдохновение», 50 «копочек» — арахис на рынке у смуглых волосатых дяденек, еще понадобится какао-порошок — нашу початую пачку мы с Таней почти «уговорили». Это 38 копеек. И кто сказал, что Африке помогать бесполезно? Вон какую вкуснятину везут за совершенно потешные деньги! Причем на порошок и в шоколадки идут чуть ли не элитные зерна. Впрочем, поцелуи с людоедами это все-таки перебор как ни крути. Бокасса в июне 70 года приедет, кстати, и будет дико смешно, если в это время меня засунут в «Артек». А куда еще феноменальных комсомольцев (не вечно же мне в пионерах ходить) на каникулы «засовывают»? Ой не сдержусь же и спровоцирую международный скандал! Попрошусь в «Орленок», пожалуй, во избежание.
Надел оставшиеся части школьной формы, аккуратно повязал на шею пионерский галстук, и вышел во двор, чтобы получить в улыбающуюся рожу хмурое Танино:
— Оля сказала, ты вчера Катю сильно обидел?
Спасибо, что не «…ты вчера Катю обнимал?».
— Случайно вышло, песню шуточную спел, а она подумала, что о ней, — пояснил я, взял Танину ладошку в свою и зашагал к выходу со двора. — Но ничего, мы помирились.
— Это ты для этого с ней в кустах целовался? — ледяным тоном спросила девушка и отобрала у меня свою мягкую ручку.
Сука! Это я не про Олю и уж тем более не про Таню, а как выражающее досаду междометие. К Оле у меня другой вопрос — ты как нас рассмотрела?!
— Мне не понравилось, — почти даже и не соврал я.
Как ни странно, это помогло — просветлевшая лицом Таня вернула ручку.
— Мама говорит, что мальчишки плохо себя контролируют! — поведала она мне. — И могут иногда бегать «налево», но, если потом возвращаются, значит все нормально!
Такой подход, как мне кажется, прямое следствие жуткого дефицита мужчин после визита просвещенных европейских соседей — «бери любого, и будь что будет». Не могу осуждать. А кто возьмется? Но Танин типа карт-бланш на разнузданные половые связи сработал ровно наоборот — почему-то стало жутко стыдно. Впрочем, стыд дело такое — гормонами душится на «раз-два».
— А еще ты вчера пил! — продолжила воспитывать зарвавшегося пионера Таня.
— Не буду врать, что не понравилось, но обещаю не пить до следующего лета! — легко отказался я от того, чего делать и не собираюсь — разочек оторвался, дал волю гормону, и хватит пока. — Я алкоголиком никогда не стану, потому что у меня громадные планы — их алкаш воплотить в жизнь просто не сможет!
— И правильно! — просветлела девушка. — Зачем тебе эта водка вонючая!
Вот я бы лучше водку пил, чем «Агдам» — если цель влить в себя C2H5OH («точно ОН!»), зачем эти примеси? Но это потом, когда взрослый стану, а пока держим данное маме и девочке Тане слово.
— Вы вчера победили? — спросила она, видимо, решив выдать мне моральный пряник.
— Победили! — улыбнулся я.
Невелика победа, но детскому мозгу плевать, и он воспринимает ее не иначе, как «эпическую».
— Молодцы! — похвалила Таня.
— Ребята в основном, — поскромничал я. — А я просто Артему спину прикрывал.
— Мой дедушка был партизаном, — поведала она. — И однажды сказал, что очень важно знать, что товарищи не подведут, если им доверить спину!
— Мудрый человек был, — кивнул я.
Это она про дедушку по материнской линии — в прошлом году умер, через полгода после Таниной бабушки. Отцовский «комплект» старших родственников в Новокузнецке живет.
— Мне после школы нужно в гастроном, на рынок и к фарцовщикам. Пойдешь со мной?
— Это к теть Наташиному дню рождения? — сразу догадалась Таня.
— Агась!
— Пойду! И помогу! Торт будем стряпать?
— Торт! Из обычных продуктов, но с необычной рецептурой. Шоколадный!
— Я люблю шоколадный! — мило зажмурилась от предвкушения девушка.
После очередной дозы пятерок — интересно, как скоро меня попрут из школы с аргументом «да нечего тебе тут ловить!»? — отправились на рынок — он от нас дальше всего, с него и начнем. Вот уж где настоящее пищевое изобилие! Ну как изобилие — пока в братских теплых республиках собирают совершенно никчемные автомобили вместо массового выращивания фруктов, мандаринами и прочими ништяками Родина не наполнится. Есть, конечно, но жуть какие дорогие!
— Это только на Новый год! — попыталась убедить себя и меня Таня, но я все равно купил три мандаринки — по одной нам сейчас, и дольками последнего украшу торт.
Найдя свободное местечко, угостились обалденно пахнущим и не менее обалденно вкусным цитрусом, и отыскали улыбчивого, торгующего орехами азербайджанца, который скостил пионерам аж пять копеек. Поблагодарив доброго мужика, отправились в гастроном. Арахис, ясен пень, не чищенный и тем более не жаренный, но мы же не безрукие!
Навестив гастроном, где нашлось все необходимое, разложили все по портфелям, и двинулись на конспиративную фарцовочную квартиру.
— А почему их ОБХСС не ловит? — задала Таня платиновый вопрос.
— Потому что мелкий жулик знает жуликов покрупнее, — выдал я версию безобидную. Версия реалистичная — банальное взяточничество. — И по мере необходимости может о них рассказывать органам. Нет смысла сажать Филов — они так, чисто на
