Честность свободна от страха - Саша Фишер
Редвиц тяжело опустился на скамейку.
— Герр Редвиц, с вами все в порядке? Герр Редвиц?
— Все в порядке, герр Грессель.
— Мы можем поговорить?
Редвиц молчал, разглядывая Шпатца. Он переводил взгляд с его растерянного лица на открытый портфель, потом на руку, сжимавшую бесполезное «письмо от редактора», потом опять на лицо.
— Думаю, можем, герр Грессель, — Редвиц медленно кивнул. — Давайте пройдем ко мне в дом. Там много удобнее, чем в этом сквере.
Гостиная Редвица поражала двумя вещами — высотой потолка во все три этажа и десятком детальнейших моделей люфтшиффов, развешанных на тросах на разной высоте. Выполнены модели были идеально, до последней заклепки.
— Мое маленькое тайное увлечение, герр Грессель, — Редвиц гордо осмотрел свою коллекцию. Хищные силуэты, длиной от полутора до трех метров, выглядели настолько реальными, что казалось, что вот-вот заработают моторы, а крохотные фигурки пилотов и бомбардиров, задвигаются и начнут выполнять команды. — Тот, который вы сейчас разглядываете, ЛШ-14, среди знающих людей его называли Кауц. Это первый люфтшифф полужесткого типа на газотурбинном двигателе.
— Это его же в Аанерсгроссе называли полуночный пузырь?
— Три таких «пузыря», молодой человек, за трое суток бомбардировки сравняли с землей аанерсгросский город Вермеер. Его развалины сохранились в назидание, вряд ли кому-то из выживших пришло бы в голову пренебрежительно именовать Кауц пузырем. Впрочем, давайте не будем отвлекаться. О люфтшиффах я способен говорить, не переставая, целую неделю, и ни разу не повторюсь. Присаживайтесь. Выпьете что-нибудь? Шерри? Шварцбир? Шнапс?
Шпатц устроился в массивном кожаном кресле. Отдав распоряжения прислуге, Редвиц опустился с такое же с другой стороны стеклянного столика. Кресло жалобно скрипнуло под его весом. Шпатц молчал, стараясь придумать фразу, с которой было бы прилично начать деликатный разговор. «Герр Редвиц, нам стало известно, что вы…» или, может быть, «Герр Редвиц, вы понимаете, что мы должны…»
— Я знаю Сигилд с самого рождения, — сказал Редвиц. — Мы с ее братом ее матери давние приятели. Не сказал бы, что мы очень часто встречались, но бывало. Семейные торжества, визиты вежливости. Семье Фрид не нравился ее выбор, вы же знаете, когда она вышла замуж, у Клауса не было даже своего дома. Да и фамилия… Впрочем, это было давно и неважно. Когда умерла родами моя жена, я долго горевал и вообще не мог смотреть на женщин. С Хаффенхоффом меня познакомил герр Лангерман, тот самый редактор, чью неумело подделанную подпись вы мне пытались предъявить. И старый пройдоха убедил меня, что мужчина не должен себя хоронить. Я стал захаживать на представления, и, знаете, как-то втянулся. Красивые девушки, горячие танцы… Снова почувствовал себя живым. А три месяца назад я увидел Сигилд. Я сразу узнал угрюмую девочку. Подошел, хотел отругать ее за то, что она находится в столь непристойном месте…
Слуга, одетый в униформу, похожую на костюм механика люфтшиффа — парусиновый комбинезон с множеством карманов — поставил на стеклянный столик поднос с напитками. Редвиц налил себе рюмку шерри, пригубил напиток и продолжил:
— Она расплакалась и увлекла меня в одну из этих комнат за бархатными портьерами. Не знаю, что со мной случилось… Но надевая платье, она сказала: «Вы же не хотите, чтобы я рассказала моей матери, какой вы затейник, герр Редвиц?»
У Шпатца снова заныли виски. Он протянул руку и плеснул себе немного шерри.
— Она стала моим наваждением, герр Грессель. Я проделывал ужасные стыдные вещи и ни в чем не мог ей отказать. Трижды мне пришлось побывать на семейных обедах в доме Пфордтенов, и каждый визит эта маленькая дрянь превращала в настоящую пытку. Однажды она заставила ублажать себя прямо за прикрытой дверью гостиной, шипя мне на ухо, чтобы я старался получше, иначе она закричит, и мне придется объясняться с всем благородным собранием, почему я нахожусь в столь пикантном положении.
Редвиц усмехнулся допил шерри и налил себе новую порцию.
— Когда ее нет рядом, я все понимаю и отлично могу соображать. Но стоит ей появиться поблизости… Это похоже на одержимость. На сумасшествие. Стыдно признаться, но я был бы больше рад, если бы вы сообщили мне о ее смерти…
— Вы не видели ее в последние несколько дней?
— К счастью, нет. И ее не было на позавчерашнем представлении у Хаффенхоффа и Смирненхоффа. Я от радости так напился, что не помню даже, как попал домой. Когда я узнал о помолвке, то был счастлив. Потому что сначала подумал, что может она наконец-то оставит меня в покое. А теперь, когда рассказал вам все, думаю, что свадьба никак не сможет помешать ей дергать меня за ниточки, как марионетку…
— Не могли бы вы… Если она вдруг появится… — Шпатц расстегнул портфель, достал блокнот и быстро написал номер конторы Крамма. Потом подумал и добавил номер коменданта своего дома. — Позвонить и сообщить нам…
— Не могу обещать, — Редвиц взял вырванный листок из блокнота.
— Спасибо, что были откровенны со мной, герр Редвиц. Я очень вам сочувствую…
— Оставьте, герр Грессель, — толстые губы Редвица презрительно скривились. — Я чувствую себя слабаком, который пытается свои слабости переложить на тощие плечи некрасивой девушки.
Шпатц промолчал, обдумывая, не сообщить ли Редвицу, что девушка виссен.
— Я так откровенен, потому что мне хотелось кому-то рассказать, а вы просто удачно подвернулись со своим беспомощным видом и неуклюжими попытками соврать.
— Герр Редвиц…
— Вы можете идти, герр Грессель, нет нужды выдумывать вежливый повод.
— Но вы…
— Я запомнил номер. Если Сигилд появится и оставит мне хоть каплю достоинства, я позвоню вам.
Шпатц повернул на Мейнштрассе и передумал садиться в ластваген. Вместо этого он устроился за столиком на летней веранде пивной и заказал кружку пшеничного пива с порцией клопсов и снова развернул газету.
В статье, которую Шпатц начал читать до появления Редвица, сообщалось, что Адлер штамм Фогельзанг приехал в Билегебен, чтобы провести испытания нового люфтшиффа для полярной экспедиции. Его друг, конструктор и пилот Гейнц штамм Крессенштейн, усовершенствовал рейдерскую модель ЛШ-217, известную как Флюгхауз, укрепил каркас дополнительными ребрами, оснастил мотогондолы импеллерами нового типа, что, с одной стороны снизило его грузоподъемность, в другой — люфтшифф сможет увереннее бороться с мощными полярными ветрами.
Испытания планировались всего лишь стендовые и закрытые, о чем корреспондент многословно сожалел. Однако сообщал, что по завершении работ, герр штамм Фогельзанг устроит пресс-конференцию для всех желающих в билегебенской ратуше и прием для приближенных на своем люфтшиффе, который будущую звезду полярных исследований в Билегебен и доставил вчера вечером. Вервант заявил, что планирует пышное празднество, с
