Пионерский гамбит-2 - Саша Фишер
— Мимо проходил, Геннадий Борисович, — спокойно ответил я.
— Подглядываешь, значит, — губы физрука презрительно скривились.
— Бдительность проявляю, — поправил я. — Как пионеру и полагается.
— Шел бы ты отсюда, пионер Крамской, пока я не разозлился… — физрук с шипением втянул воздух. Было заметно, что он немного удивлен, что какой-то пацан, пойманный на подглядывании, не прячет глаза сконфуженно, не мямлит что-то, оправдываясь.
— А то что? — спросил я и сунул руки в карманы.
— Ну ты, я смотрю, вообще обнаглел! — физрук высунулся в окно практически по пояс. — Ты, я смотрю, смелый стал, да?
— А чего мне бояться? — я пожал плечами. — Это же не я на территории пионерского лагеря алкоголь распиваю.
— И что, побежишь докладывать Надежде Юрьевне? — насмешливо выпалил физрук.
— Как раз об этом думаю, Геннадий Борисович, — я хмыкнул. В каком-то смысле хорошо, что я не взрослый мужик, вряд ли физрук сейчас кинется меня бить.
— А ты значит у нас стукачок, да? — язвительно проговорил физрук. — Слабачок-стукачок?
— Но вам от этого открытия ничуть не легче, правда? — я усмехнулся. Меня вообще всегда эта вот риторика умиляла. Сначала делают фигню, а потом начинают тебя тащить в сообщники, апеллируя к тому, что, если расскажешь, то стукач. Такая себе логика. Даже действительно захотелось пойти и доложить директрисе, пусть потом выкручивается, как хочет, хмырь пузатый…
— Гена, ну что ты в самом деле? — из-за спины физрука показался наш воспитатель. С широкой и приветливой улыбкой на лице. — Надо быть гостеприимнее что ли… Кирилл, а присоединяйся к нам, а? Ты же уже почти взрослый, да и время еще детское…
— Это ты что еще такое выдумал? — вспылил физрук. Но Артур Георгиевич успокаивающе похлопал его по плечу и что-то прошептал на ухо. Тот поджал губы, но замолчал.
— Давай, Кирилл, заходи! — воспитатель махнул рукой в сторону двери. — В тесноте, да не в обиде. Посидим, поболтаем, а?
— Хорошая идея, — я кивнул и шагнул к крыльцу.
— Вот и славненько, — голос воспитателя стал вовсе уж приторным.
Изнутри комната физрука никаких сюрпризов не принесла. Ну, кроме того, что я узнал, что стол у него тоже явно из прошлых времен, на толстенных ножках с каким-то даже подобием резьбы. И табуретки, а не школьные стулья.
— Девочки, знакомьтесь, это Кирилл, — наш воспитатель приобнял меня за плечи, как только я вошел. — Девушка с роскошной косой — Аллочка. Она, конечно, Алла Аркадьевна, но сейчас мы ведь без официоза, да. Все свои.
Разрумянившаяся Аллочка захихикала. Похоже, наливка начала действовать.
— А эта дама суровых нравов — Мариночка Сергеевна, — продолжил представление Артур Георгиевич. — А это Кирилл Крамской из первого отряда. Вы же не против, что он составит нам компанию?
Сдается мне, девушки были не то, чтобы за. Но возразить старшему не рискнули, поэтому просто синхронно кивнули. Марина поджала губы, Алла снова глуповато хихикнула.
— А что, молодое поколение, случалось тебе втайне от родителей выпивать, а? — Артур Георгиевич хитро подмигнул.
— Ну… — неопределенно промычал я. А фиг его знает, этого Кирилла, пробовал он или нет. Сам я к четырнадцати годам, разумеется, успел приобщиться и к пиву, и к портвейну. Но мои четырнадцать пришлись совсем на другое время и случились уже даже в другой стране. Кирилл же рос в самом что ни на есть настоящем Советском Союзе, а не на его осколках.
— Ага, я так и знал! — воспитатель хитро погрозил мне пальцем и широко улыбнулся. — Сообрази-ка еще один стаканчик, Гена!
— Вы собираетесь спаивать ребенка? — сурово сказала Марина и тряхнула короткими светлыми волосами.
— Не спаивать вовсе даже, а уравнять в правах! — заявил Артур Георгиевич. — Чтобы стереть все возрастные и социальные рамки. Самую капельку, Мариночка! Буквально один глоточек.
Я с сомнением смотрел на плещущуюся на дне стакана красную жижу. Свой первый опыт употребления алкоголя в прошлой жизни я, разумеется, помнил. И это были так себе впечатления. Нам было по двенадцать, и мы с парнями раздобыли где-то целую бутылку портвейна «Агдам» и распили ее за гаражами. На вкус это была жутчайшая бормотуха, но отказаться было нельзя — мы же настоящие мужики! Плохо было не потом, а прямо сразу. Сначала от вкуса этого пойла, а потом…
Хм, а Чемодаков прямо дипломат! Фактически, он втянул меня в этот «преступный сговор» и сделал сообщником. И теперь уже как-то не с руки бежать и жаловаться. Впрочем, если я сейчас пожалуюсь, то ситуация для этих двоих будет еще страшнее — мало того, что сами пили, так еще и малолетку споили.
Но кто же побежит жаловаться на хороших друзей, да?
Я осторожно взял стакан и понюхал содержимое. Кто бы ни был автором наливки, он был неплох в своем деле. Пахло вовсе даже не сивухой, а скорее вишневым вареньем.
— Мариночка, ну теперь тебе придется пригубить, — Артур Георгиевич дружески похлопал девушку по плечу. — За понимание и единство, так сказать. Вздрогнули?
Алла заглотила свою порцию наливки одним глотком. Марина снова пригубила. Скорее всего, даже на язык не попробовала, просто смочила в жидкости губы. Физрук и воспитатель жахнули свою самогонку залпом.
Я чуть помедлил. Но тут меня накрыло любопытством. Ну и немного нормальным желанием выпить, что скрывать? Все-таки в своей прошлой жизни трезвенником я ни разу даже не был. Я сделал глоток. Второй.
Очень сладкое, почти приторное пойло оказалось. Горячая липкая волна докатилась до желудка, упала в него, как кусок тяжелого желе и как будто завибрировала. Теплая слабость разлилась по всему телу. Я моргнул. И мир как будто подернулся рябью.
Казалось, будто я смотрю кадры цветной кинохроники очень плохого качества.
— Убилась, насмерть убилась! — голосила какая-то тетка. А
