Сергей Годына - Последний парад наступает! Наша победа при Цусиме
— Отлично. Тут наши мысли полностью совпадают. А теперь постарайтесь ответить с такой же прямотой, как и на предыдущий вопрос. Каковы наши шансы на успех в предстоящем бою с двенадцатью японскими кораблями первой линии?
— Ну, тяжело ответить. Но если потерей пары броненосцев мы отделаемся, то это уже можно считать удачей.
— Я бы сказал, что вы несколько оптимистично смотрите на вещи, — улыбнулся адмирал, — но в целом ход мыслей правильный. Ну а теперь, последний, и самый главный вопрос. Каковы наши шансы в бою только с Первым Боевым отрядом японского флота?
— Хм…. Тут думаю Вам виднее, Ваше Благородие, — с хитрой улыбкой тут же ответил командир «Бравого», — Ну а если честно — то тут примерно так на так выходит. Все будет зависеть от умения каждого конкретного матроса. Ну и от умения адмиралов вести бой.
— Отлично! — Рожественский аж привстал со своего кресла, — может давайте для обдумывания всего сказанного выпьем по чашечке чаю?
— Не отказался бы.
Пока вестовой адмирала разливал чай, командир миноносца уже начал смутно догадываться, о цели данного разговора. Едва Пучков удалился из каюты, как Рожественский громким хлопком в ладоши оповестил Дурново о продолжении разговора:
— Ну что ж, продолжим помолясь? Итак, господин лейтенант, а теперь я хочу услышать Ваши соображения о том, как нам заставить японцев разделить их силы.
— Только если какими‑нибудь отвлекательными операциями. Но это уже штабным офицерам виднее, господин адмирал, — задумчиво протянул командир «Бравого».
— Беда в том, что для отвлекательных операций нужно отвлекать и свои силы. Если в такой операции не будут участвовать наши броненосцы, то японцы на нее наверняка не клюнут.
Наступила тяжелая минута тишины. Молодой лейтенант естественно хотел удивить бравого адмирала размахом своего мышления, но сейчас как на зло ни какие прогрессивные мысли не лезли в голову. Тяжелые размышления были прерваны Рожественским:
— А что Вы думаете о дезинформации противника, господин лейтенант?
— Для того, чтобы это надежно сработало нужны очень веские аргументы, — после полуминутного размышления выдал Дурново.
— А если японцы захватят в бою план предполагаемого прорыва нашей эскадры? Причем захватят его вместе со сдавшимся в плен нашим миноносцем? — с хитрющей улыбкой Рожественский буквально съедал взглядом своего собеседника. Для него, как для бывшего юриста важным в этом разговоре был каждый жест оппонента. Еще в прошлой реальности Часовских старательно изучал юридическую психологию, и потому мог без труда по жестам человека судить об общем полете его мыслей, и отличать правду от лжи. Сейчас этот почти забытый старый навык очень пригодился попаданцу в прошлое, ибо задание для миноносника была крайне деликатное, и нужно было убедится, что Дурново приложит все силы для того, чтобы добиться столь нужного для всей Второй Тихоокеанской эскадры результата.
— То есть Вы предлагаете мне сдать миноносец врагу? Я Вас правильно понимаю, господин адмирал?
— Не кипятитесь, лейтенант! — строго прервал своего подчиненного попаданец в прошлое, — Я обставлю дело так, что даже матросы, находящиеся на корабле ничего не смогут подумать плохого про Вас. Все основания для сдачи будут у Вас на лицо. Всю ответственность за это решение я беру на себя! Сразу же по приходу наших кораблей во Владивосток всем командам будет донесено, о том, что Вы подчинялись моему приказу.
— Господин адмирал, — улыбнулся Дурново, — а ведь я имею все основания не подчиняться Вашему приказу.
— Имеете лейтенант. Еще как имеете. Но как любой здравомыслящий офицер Вы должны понимать, что любой другой способ дезинформации противника не даст гарантированного результата. А мне нужна гарантия того, что я буду сражаться исключительно с Того, и отряда Камимуры поблизости не будет. Я предлагаю именно Вам перетянуть чашу весов на сторону Российского Императорского флота в этой, в общем‑то, не очень удачной для нас войне!
— Понимаю Вас, Зиновий Петрович. Ох как понимаю! И как честный офицер я просто не имею морального права Вам отказать.
— А раз понимаете, вот и славненько. Теперь давайте с Вами обсудим все детали моего предложения, да и сам план Ваших действий заодно. Теперь Вам выпала честь склонить удачу на сторону русского флота.
— Ну что же. Давайте приступим, господин адмирал…
Глава 20. Утро псового лая
Жизнь — как зебра: белое, черное, белое, черное, белое, черное… жопа…
Слова сказанные адмиралом Рожественским после пробуждения в роковой для эскадры день.
Еще трое суток простояли русские корабли в Петропавловске после отправки бывших лайнеров в самостоятельное крейсерство. Все это время команды усиленно готовились к последнему переходу и выжидали более — менее хорошей погоды. На пятый день после своего прибытия многострадальная Вторая Тихоокеанская эскадра тронулась в путь.
Плавание до пролива Лаперуза не было особо примечательным. Дважды в густом тумане терялись миноносцы из‑за лопнувшего буксирного троса. Но оба раза они своим ходом добирались до обозначенных на карте точек рандеву.
По мере приближения к проливу Лаперуза радиостанции на русских кораблях все чаще стали улавливать переговоры японцев. Стало очевидно, что западнее него находится дозорная линия, которая скорее всего состоит из вспомогательных крейсеров.
По плану попаданцев Того должен был выйти из базы в Мозампо только завтра вечером. Поэтому график движения нашей эскадры был разработан таким образом, чтобы с первыми лучами рассвета подойти к проливу. На деле вышла промашка в десять миль, но это серьезно дела не меняло. Благо тумана в этот день не было, и можно был риск навигационных аварий свести до минимума. С рассветом четыре миноносца отряда Рихтера вышли в голову маленького флота Рожественского, и распустив тралы двинулись вперед, страхуя идущие за ними корабли от возможных минных полей. За ними спешно перестраиваясь в колону по одному устремились в пролив и все остальные суда. Замыкали неуклюжую и сильно растянувшуюся колонну четыре броненосца типа «Бородино».
К немалому удивлению большинства пессимистически настроенных офицеров противника на выходе из пролива не было. Но попаданец в прошлое в теле адмирала выбрал весьма неожиданный дальнейший маршрут движения, внезапно для всех сумев в очередной раз удивить своих подчиненных. Едва вражеский берег скрылся за горизонтом, как Вторая Тихоокеанская эскадра круто отвернула к северу, устремившись в глубь Татарского пролива. На мостике «Олега» между командиром отряда и командиром крейсера в очередной раз завязался весьма любопытный диалог.
— Николай Николаевич, а Вы случаем не знаете куда нас ведет адмирал? — хитро прищурившись спросил у Коломейцева Добротворский. О том, что Коломейцев неожиданно для остальных офицеров эскадры вдруг стал любимчиком адмирала командир «Олега» конечно же был осведомлен.
— Так ведомо куда, Леонид Федорович. Я, конечно, в планы адмирала не посвящен, — схитрил попаданец, — но подозреваю, что этим курсом мы идем дабы увеличить возможный радиус перехвата нашей эскадры для противника.
— Поясните свою мысль, будьте любезны.
— А чего тут пояснять. Чем дальше мы уйдем с курса, ведущего напрямую от пролива Лаперуза к Владивостоку, тем дольше придется японскому флоту гоняться за нами. А ведь уголь‑то у них не бесконечный! Я конечно понимаю, что нас скорее всего все равно перехватят. Но чем меньше будет топлива у Того, тем меньше у него будет ресурсов для продолжительного боя. Соответственно можно ожидать меньшую настойчивость японских атак.
— Хм, а ведь интересное решение. Если грубо прикинуть, то угля у японцев хватит с небольшим запасом на поход до Татарского пролива и обратно. В который раз адмирал своими нетрадиционными решениями меня удивляет. Только вот я не пойму, почему в этот план не были посвящены командиры кораблей? Неужели Зиновий Петрович полагает, что мы в море кому‑нибудь проболтаемся?
— А вот и пришло время командирам ознакомиться с дальнейшим планом похода. Будьте любезны поднять сигнал по отряду: «Вскрыть пакет с литерой «К». Ваш экземпляр ждет своего часа в боевой рубке крейсера. — Ответил Коломейцев, мысленно поблагодарив Рихтера за предусмотрительность. Именно новоиспеченный командир миноносного отряда в Петропавловске настоял на том, чтобы подготовить по конверту для капитана каждого из кораблей эскадры. В оставленной нашими современниками реальности все пережившие Цусимский бой офицеры дружно упрекали адмирала, за то, что он не делился ни с кем своими планами. Теперь попаданцы во времени прикладывали не мало усилий чтобы исправить эту ситуацию.
