Владимир Чунихин - Рихард Зорге - заметки на полях легенды
Безусловно, аресты в руководстве военной разведки неизбежно ставили под подозрение Рихарда Зорге. Не в том легковесном смысле, что-де он был любимчиком Берзина или кого-то еще из других руководителей.
А в том смысле, что "разоблаченные враги народа", будучи "шпионами", неизбежно должны были засветить перед закордонными спецслужбами группу Рихарда Зорге.
А, учитывая, что Зорге по прежнему продолжал свою работу, логично было предположить работу его группы "под контролем".
Конечно, окажись Зорге в 1937 году в СССР, неизвестно, что с ним могло случиться. Вполне мог последовать арест. На волне, так сказать, общего поветрия.
Однако, по-моему, ошибкой является общее мнение о том, что эти обстоятельства автоматически распространяются и на 1938 - 1941 годы.
Здесь все несколько сложнее.
Хотя бы потому, что обвинение, выдвинутое "врагом народа", уже само по себе должно было быть подозрительным. Это, как минимум.
Давайте, не будем торопиться.
В том смысле, что далеко не все документы того времени до сих пор доступны.
Потому что, для понимания ситуации явно недостает еще каких-то документов. Откуда можно было бы понять, что заставило советское руководство все-таки не свернуть работу резидентуры Рихарда Зорге. И не просто не свернуть. А относиться к ней с повышенным вниманием.
Несмотря на известные подозрения.
Потому что очевидно, что должны были существовать и другие соображения. Уравновешивающие подозрения с другой, "положительной", так сказать, стороны.
Только вот документы об этом на сегодняшний день в обозримом доступе отсутствуют.
Попробуем поэтому восстановить этот пробел на логическом уровне.
Вот представьте себе.
Сталину из Разведупра докладывают о недоверии Рихарду Зорге. Сталин зачем-то запрашивает дело на него. Конечно, в этом деле находятся не только его биография - родился - женился… Не только его характеристики. Там обязательно должно иметься самое главное - его собщения.
Итак, Сталин кладет себе на стол его дело. Открывает его. И читает там все те донесения, что я перечислил выше.
Думаю, на отношение к Рихарду Зорге советского руководства должно было повлиять впечатление от его информации по "делу Люшкова", а также в отношении маршала Блюхера. И, повторю осторожно, какой-то (возможной) информации по Тухачевскому. По крайней мере, нельзя просто так отмахнуться от того места в "Тюремных записках", где он вспоминает о слухах о нем и о Путне.
Или информации Зорге 1938 года о возможном сближении Германии с Англией и Францией, с которой Сталин, видимо, был согласен. Поскольку это было одной из причин заключения Пакта Молотова - Риббентропа.
Или его донесения от 31 мая 1939 года о намерениях Германии в отношении Польши.
Или его донесения от 6 марта 1940 года о намерениях Германии в отношении Франции.
Или его мартовского донесения 1941 года о миссии японского министра иностранных дел Мацуоки, позволившая Сталину заключить Пакт о ненападении с Японией.
Немецкие военные шифровальные коды, судя по всему, добытые, все-таки им.
Принимая во внимание эти соображения (это только то, что мы знаем), неудивительно, что информация Рихарда Зорге была вотребована на самом верху, до самого Сталина включительно.
Что касается недоверия к нему.
Ясно одно.
Все оставшиеся (конечно же) подозрения в адрес Рихарда Зорге не являлись, как это ни странно звучит, какими-то из ряда вон выходящими. В сравненнии с отношением к другим разведчикам, скажем.
Еще раз приглашаю посмотреть приводимою мной в начале данного очерка докладную записку от 11 августа 1941 года за подписью генерала Колганова.
Казалось бы, убойный материал.
Вот он перечисляет причины, почему руководство военной разведки относится к донесениям Рихарда Зорге настороженно.
А дальше?
А дальше он излагает, на каких принципах должна строиться работа с группой Рихарда Зорге.
Вот они.
"…Информацию ИНСОНА необходимо всегда сопоставлять с данными других источников и общим переживаемым моментом международного положения, а также тщательно ее анализировать и критически к ней относиться…"
И все.
Но простите.
Это же самый обычный принцип оценки разведывательной информации.
Поступившей от ЛЮБОГО источника.
Как тогда, так и сейчас. Сегодня.
Это же элементарно.
Ни одному источнику нельзя доверять безусловно. Тем более, основывать единственно на его донесениях важнейшие меры государственного значения.
Потому что любой, самый преданный своей стране разведчик может быть просто обманут чужой контрразведкой. Которая, в случае его раскрытия (о котором он не будет догадываться) может просто переиграть его, подсунув ему, незаметно для него, дезинформацию.
Это еще по самому лестному для разведчику сценарию.
Поэтому, перепроверка из других источников (чем больше, тем лучше) - это вообще азбука разведывательной работы.
Анализировать, критически относиться - тоже обязательно для всех.
Но есть, есть ко всему сказанному одно серьёзное возражение.
Если Сталин доверял Рихарду Зорге не меньше, чем другим разведчикам, почему же тогда он не попытался обменять его после ареста?
Да, действительно. Сталин Рихарда Зорге не обменял.
Возразить здесь нечего. Это было.
ПОЧЕМУ СТАЛИН НЕ ОБМЕНЯЛ РИХАРДА ЗОРГЕ
Давно уже бытует мнение, что японцы предлагали Сталину обменять Рихарда Зорге. И что Сталин отказался сделать это, чтобы окончательно избавиться от свидетеля своего недоверия к ценнейшим разведывательным донесениям. И избежать, таким образом, обвинения в неготовности Красной Армии 22 июня.
Начало этой версии положил Леопольд Треппер, знаменитый советский разведчик.
В своих воспоминаниях он рассказал историю о том, как уже после войны, когда он был арестован советскими органами, он сидел в одной камере с японским генерал-майором Томинага Кёдзи.
Выяснилось, что, когда возникло дело Зорге, генерал Томинага Кёдзи занимал пост заместителя министра обороны Японии. По Вайманту, правда, занимал пост начальника отдела кадров министерства обороны. На момент пленения служил в главном штабе японской армии в Манчжурии. Поэтому и попал в плен к Советам.
В разговоре с Треппером японский генерал сообщил ему следующее.
На вопрос Треппера - почему Зорге казнили только в 1944 году, японский генерал ответил, что они трижды обращались в советское посольство с предложением обменять Рихарда Зорге. И трижды там им ответили, что Рихард Зорге им неизвестен.
История, рассказанная Треппером, упомянута, в качестве доказательства, чуть ли не во всех исследованиях, посвященных Рихарду Зорге.
И никем никогда не ставилась и не ставится под сомнение.
Зря, по-моему.
Начнем с простого (никуда от него не деться) вопроса.
Леопольд Треппер. Можно ему верить?
Вопрос этот не праздный, так как верить ему приходится на слово. Поскольку разговор велся в камере. Один на один.
Из слов Треппера получается, что японский генерал из министерства обороны помнит ход дела Рихарда Зорге. Это при том, что дело вели полиция, относящаяся к министерству внутренних дел и прокуратура, относящаяся к министерству юстиции.
Генерал помнит, сколько раз обращались в посольство с 1941 по 1944 год. А кто обычно обращается в посольство? Правильно, чиновники министерства иностранных дел.
Генерал знает даже, когда Зорге казнили (Треппер сам тогда, в сороковых годах, знать дату казни не мог). Хотя никаких заявлений по этому поводу японское министерство юстиции не делало. Предположим,что Трепперу повезло и он действительно встретил человека, который в мельчайших подробностях знал все, что касается Зорге (и к тому же обладал замечательной памятью).
Этого мы с вами проверить не можем.
Но мы прекрасно можем проверить сегодня (на момент написания воспоминаний Треппера это еще не было раскрыто) другое заявление Треппера.
Здесь же, рядом с историей, рассказанной японским генералом, Треппер трагически заявляет: "…Его (Рихарда Зорге - В.Ч.) донесения не расшифровывались месяцами, вплоть до дня, когда Центр - наконец-то! - понял неоценимое военное значение поставляемой им информации…"
А вот это мы сегодня проверить как раз можем. Поскольку донесения Рихарда Зорге сегодня опубликованы. И любой человек, читавший эти донесения, совершенно точно может сказать - Треппер сказал очевидную и заведомую неправду.
nbsp;Мы уже видели (и еще увидим), что его донесения не только расшифровывались своевременно, но еще и самые важные из них направлялись самому верхнему эшелону военно-политического руководства страны, вплоть до Сталина.
