Олег Мазурин - Убить отступника
– Я все понял, атаман. Подкреплюсь и отправлюсь обратно в путь.
Никола Дикий одобрительно похлопал проводника по плечу.
…Прошка отвел Голевского в избу, которую занимали пять несемейных разбойников. Встретили мазурики гостя доброжелательно, накормили, дали настойки. Отвели место на нарах. Для вольницы все едино, крестьянин ты, или беглый офицер, или разорившийся дворянин – главное, разделяешь взгляды лихой братвы и любишь свободу.
Ночью Голевский долго не мог заснуть, его одолевали думы. Под дружный храп и посвист разбойников он размышлял о своем теперешнем положении…
* * *Прошка растолкал Голевского спозаранку.
– Ваше высокоблагородие, вас в штаб кличут, – извиняющимся голосом проговорил разбойник.
– Кто кличет, голубчик? – неохотно спросил капитан, сонно хлопая глазами: эх, поспать бы чуток.
– Атаман.
– Подожди, я сию минуту, – капитан смачно зевнул и не спеша стал собираться.
…Не прошло и пяти минут, как дверь в избу открылась, и, низко пригибаясь, вошел Никола Дикий. За ним в горницу ворвался холодный пар и морозная свежесть. Разбойник отряхнулся от снега и ухмыльнулся.
– Ну вот, Александр, приехал наш долгожданный Комендант, он здесь главный. Ты должен его знать, раз встречался в Белояре со ссыльными. Он тоже офицер. Сейчас встретитесь, он и определит твое место в нашей партизанской армии. Прошка, ставь самовар! И неси что-нибудь поесть.
Прошка услужливо кивнул и пошел разжигать самовар.
Голевского охватило легкое волнение. Он стал застегивать сюртук, но пальцы капитана плохо слушались, и пуговицы с трудом и после нескольких попыток пролезали в прорези.
«Надобно бы мне немного успокоиться», – подумал про себя Голевский.
Хладнокровие ему не помешает. Сейчас он увидит Журавлева собственной персоной – настоящего убийцу Боташева. То-то полковник будет удивлен. Интересно его, Голевского, сразу прикажет убить или помучают? Убьют его, непременно убьют. Если что, он вырвет из-за пояса атамана пистолет и застрелит Журавлева. Убийца будет наказан.
Дверь в избу хлопнула, и снова повеяло морозным холодом. Зашел… Рощин-старший! Голевский удивлено открыл рот. Вот кого он не ожидал здесь увидеть, так это Николая! Небывалые дела! Выходит, зря он на полковника грешил. Оказывается, не Журавлев погубил Боташева, а Рощин-старший.
Что ж, тогда здравствуйте, месье душегуб!
Вслед за бывшим ротмистром-гусаром вошел его брат. А с ними еще один мужичок. Его Голевский тоже узнал. Это же Акакий. Это к его дому привели следы убийцы мичмана, то есть Порфирия. Вот, оказывается, у кого скрывался Порфирий, когда организовывал покушение на Мухина.
Да-а…
Николай Рощин, увидев ошеломленного Голевского, хищно улыбнулся. Заметив неадекватную реакцию капитана на появление Коменданта, Дикий насторожился.
Рощин-старший, довольный произведенным эффектом, с притворной радостью воскликнул:
– Боже, какой приятный сюрприз! Голевский, это вы! Я рад, что вы живой и дошли до нас. Просто невероятно! Я думал, вы сгинули в тайге. А вы живчик. Там, в Белояре, все переполошились: Кузьмичев, Гридинг, Бахарев. Куда, мол, исчез наш дорогой гость из Петербурга? А он, сердешный, у нас в гостях. Мы вас приветствуем, Александр Дмитриевич, в нашем городе Солнца!
Голевский нахмурился.
– Выходит, это вы, господин Рощин, организовали убийство своего друга Боташева? Так как он вам безраздельно доверял, то вы, несомненно, знали о его мемуарах. И конечно понимали, что этими воспоминаниями может рассекретить вашу организацию. За это вы подло его убили. А сие преступление вы завуалировали под рядовой грабеж. Не так ли, месье убийца?
– Эй, полегче, капитан! – заорал атаман. – А то я тебя сейчас вздерну на первой попавшейся сосне!
– Оставь его, Никола!.. Отойди, Иван, не беспокойся, гвардеец меня не тронет…
Дикий и Рощин-младший отступили назад.
– Да, возможно, вы и правы в ваших догадках, но поверьте, право, это не столь важно в сей час. Вы, Голевский, попали в организованную мною западню, и отсюда вам никак не выбраться. А теперь послушайте, милостивый государь. Мне хорошо известно, что вы, сударь, прибыли в Белояр с весьма секретной миссией. Цель ее, я предполагаю, была такова: найти убийц Боташева, а также его письма. Надобно отдать должное вашим умственным способностям, Александр Дмитриевич, вы уже были почти близки к успеху, но… в последний момент удача отвернулась от вас. И миссия провалилась. И вот вы в наших руках. Теперь вас интересует только один вопрос: что же мы предпримем супротив вашей особы? Не знаю. И хотя мы по нашей воле и казним и милуем, мы покамест не ставим перед собой цели убивать вас. Вы, капитан, с вашим боевым опытом пригодились бы нам, то есть нашему Союзу…
– Союзу? Все-таки он существует! Значит, я был прав.
– Да, Александр Дмитриевич, представьте себе, он существует. И весьма долгое время. Наша тайная организация охватила всю Россию, как гигантский спрут. Скоро, весьма скоро, мы захватим абсолютную власть в России. И не только в России, но и в Сибири, в Европе, на Аляске. Спасибо покойному графу Рязанову за русский аванпост на чужеземной земле. Так что честь имею, господин Голевский, перед вами будущий генерал-губернатор Сибири Николай Андреевич Рощин. Это вице-губернатор Иван Андреевич Рощин. А это Николай Мефодьевич Чувалов, бывший подпоручик 37-го егерского полка. Офицер, как и мы. Будущий окружной начальник Белоярского уезда. Вместо Кузьмичева.
– Вы подлец, сударь, – сказал Голевский.
– А вы подумайте. В вашей безвыходной ситуации лучше примкнуть к нам, а не артачиться. Тем более предстоят военные баталии. Впереди революция.
– Революция? Безумцы! Вам недостаточно той, что случилась в двадцать пятом году? Хотите утопить Россию в крови? Революция лишь усугубит ситуацию. Нужны реформы, а не переворот. К власти со временем придут достойнейшие люди, они преобразуют страну. Можно положить на алтарь высоких идей сотни тысяч людей, но это не спасет Россию, а лишь усложнит положение.
– Вы, право, заблуждаетесь, капитан. У вас неправильные представления о будущем России. Но у вас будет время подумать о своих ошибках. Я вам дам шанс. И вы поймете, что вы были не правы.
– Не дождетесь, господин душегубец. И пусть вам кажется это странным, я весьма тверд и решителен в своих убеждениях. Я не буду выступать на вашей стороне, тем более на стороне убийц моих друзей.
– Не горячитесь, капитан. Несмотря на ваши резкие высказывания, я буду терпелив и настойчив. Посидите, подумайте. Вы бы не были так злостно упрямы и категоричны, Александр Дмитриевич, если бы знали, что наши бывшие товарищи Михаил Сергеевич Лунин и Василий Львович Давыдов – достойные храбрые люди – поддерживают наш Союз. Да, да, поддерживают. Я наладил с ними связь, они здесь, в Сибири, на Петровском заводе.
– Опасная затея. Это безумие, – с сомнением покачал головой капитан.
Рощин лишь снисходительно улыбнулся на замечание.
– …Сие не безумие, Голевский, сие хорошо продуманный план. Наши люди повсюду. В Белояре, Красноярске, Енисейске, Иркутске и во многих других сибирских городах. И в этом наша сила! В назначенный час мы выйдем с оружием в руках и возьмем власть по всей Сибири. А Сибирь – это фитиль свободолюбия. Сотни тысяч людей пойдут с нами. По всей России тоже вспыхнут локальные восстания. И эти ручейки народного возмущение сольются в один мощный и бурный поток революции, который смоет с лица земли этот деспотичный режим и его приспешников. А когда сатрапа свергнут и казнят, новые власти амнистируют всех наших товарищей, и они вернутся из ссылки. В стране установят республику, землю разделят, каждому достанется свой кусок. Крепостного права не будет! Россия расправит плечи. Ну как, Голевский, впечатляет наша великая цель?
– Цель действительно великая, но у вас ничего не получится. Я думаю, вы преувеличиваете свои возможности, Рощин. Да и здравый смысл вам ни о чем не говорит? Например, здесь в Сибири люди неплохо живут. Крестьяне имеют по 200–300 голов скота. Зачем им бунтовать?
– Поверь, Александр, им всем захочется, ох, как захочется быть свободными, по-настоящему свободными.
– У вас ничего не получится, Рощин. Вспомните участь наших товарищей в двадцать пятом году.
– Смею вас уверить, Голевский, у нас на сей раз все получится, не сомневайтесь. Только вот что мне любопытно. Когда мы победим, где же вы будете, мой любезный друг? В каком стане? Во вражеском или в нашем? А как бы неплохо звучало: генерал-майор от кавалерии Александр Голевский, командир Енисейского Драгунского полка.
– Вы – наивный мечтатель, Рощин. И убийца. Мне с вами больше не о чем разговаривать.
Рощин и бровью не повел. Пропустил мимо резкое обвинение бывшего товарища.
– Отведите его в каземат, – приказал он. – Пусть поразмыслит о своем будущем. Даю вам, месье Голевский, срок два дня. Не надумаете перейти на сторону патриотов России, мы вас повесим. Причем при стечении большого количества народа. И скажите мне спасибо, что я вас пока не казнил. Мне был дан ясный и точный приказ уничтожить вас. И этот приказ до сих пор никем не отменен. В Белояре вам повезло, капитан, вы обошли смерть несколько раз. Но здесь, в городе Солнца, у вас нет ни единого шанса на спасение.
