Евгений Ермаков - Пандемия (СИ)
-Антон, ты лучше всех должен понимать, что мы не вернемся оттуда. Ты выбрался оттуда лишь чудом. Хватит жертв. Я не знаю, что мы можем предпринять. Бахаревцы даже на вездеходах не смогут добраться до Питера - говорят, по Новгородщине можно только пешком идти, бездорожье сплошное. И когда они здесь будут, если вообще дойдут до нас? Через неделю? Нет, если бы у них была боевая вертушка, тогда другое дело. Хотя какое там другое, их могут запросто сбить на подлете, черт их знает, этих маньяков, какое у них вообще имеется вооружение!
Внезапно заговорили сразу все, находившиеся в рубке. У Антона зазвенело в ушах. Люди галдели, пока Барин не крикнул, перекрывая поднявшуюся суматоху и панику.
-Молчать!
Все умолкли и уставились на него.
-Будет так, как я сказал. Никто никуда не уйдет с острова. Это мой приказ. В первый раз это было неосторожностью, во второй раз будет уже глупостью. Отменяются все вылазки в город. Помимо круглосуточного патрулирования периметра, будут организованы посты для наблюдения за бетонкой. Неплохо бы организовать постоянное патрулирование Васильевки на катере, но горючки у нас мало, это роскошь непозволительная. На этом всё.
База по инерции продолжала жить. Люди отправлялись в дежурства и патрулирование периметра, охраняя крошечный кусок своей территории, хлопотали по хозяйству, чистили оружие, вели визуальную разведку. Про пленных старались не говорить, да и взглядами встречаться старались реже. Обозначившаяся неловкость и стыдливость между людьми обозначалась все явственнее; появилась еще одна запретная тема, тяготившая каждого. Возможно, Антон первым почувствовал, что сплоченному сообществу солдат приходит конец. Гибель отряда Комбата внесла разлом в крепкое боевое братство. То же чувствовали и остальные, но никто и подумать не мог, что конец Васильевской Базы наступит так скоро и страшно.
Некоторые начали поговаривать об уходе со Стрелки - теперь следовало в любой момент ожидать вторжения. Назревал неизбежный разговор с Барином - что делать, уходить или оставаться на острове? Контролировать все водное пространство вокруг Васильевского острова со Стрелки было невозможно, так что территория Базы внезапно перестала быть по-настоящему безопасной. Да и была ли она таковой? Антон сомневался в этом все больше.
Барин отмалчивался, стал замкнутым и ушел в себя. Похоже, он перестал быть командиром, и просто не знал, что предпринять.
Димку выпустили из карцера досрочно, в виду чрезвычайных обстоятельств. От караульного он сразу же узнал о том, что Комбат с группой попал в ловушку и сутки бесновался в карцере, отбивая руки о стены. Когда же он вышел из одиночки, то подобно Барину, замкнулся, стал угрюмой тенью самого себя.
Время шло, и нужно было принимать решение. Гамов, Титов и Остапенко предложили Левченко примкнуть к их группе и уплыть на катере на Кронштадт; Антон заколебался. Поговорил с Васильевым, рассказав ему о заговорщиках.
-Сваливай, я тебя здесь не удерживаю. Только я сам с Васильевки никуда не уйду. Я буду здесь до самого конца, - буркнул Димка и угрюмо отошел.
Однако, осуществить задуманное троица не успела...
Антону приснился сон про огненный шар, с немыслимой скоростью вонзающийся в мерзлую землю . Взрыв, яркая вспышка, озаряющая лес на многие километры вокруг, сейсмоволны, пробежавшие по телу Земли, как крупная дрожь. Космический странник, врезавшийся в твердь с такой силой, будто хотел расколоть ее пополам. И снова у него появилась странная уверенность в том, что это видение из будущего. Что ж, небольшие метеоры постоянно попадают в атмосферу земли. Когда-нибудь упадет и камень покрупнее. Вопрос лишь, когда, и каковы будут последствия...
В начале третьего ночи казарму огласил надрывный тоскливый вой сирены. Под потолком вспыхнула красным заревом сигнальная лампа. Боевая тревога! При Антоне ее не врубали на Базе ни разу. Антон, мгновенно проснувшись, подскочил от внезапного рева в постели; он слышал сирену в первый раз в жизни. Внезапно все преобразилось. Разбуженные сонные люди вскакивали с коек, бегали в исподнем, орали друг на друга, пытаясь выяснить в чем дело.
-Взвод! Подъем! Боевая тревога! - истошно голосил дневальный Русинов, хотя все и так уже были на ногах.
Антон судорожно одевался, никак не попадая ногами в штанины. В голове все смешалось, он никак не мог отойти от сна, качало от недосыпа, он ничего не понимал. Что же случилось?
Мелькал сжимавший карабин Барин. Он кратко, громовым голосом, перекрывая общий гвалт и неразбериху, отдавал приказания.
-Быстро! Занять круговую оборону! Гамов, Нечипоренко! На балкон, живо! Остальные к окнам! Распределиться! Половина здесь, остальные - к окнам с другой стороны! Они рвутся вовнутрь!
Царила суматоха. Все бестолково суетились, толком ничего не понимая. Наконец догадались выключить сирену.
Антон мельком глянул в широкое окно казармы и обомлел - внизу, подсвечиваемая мощным прожектором с балкона пятого этажа, колыхалась огромная толпа шатунов, обтекавшая башню со всех сторон. Это не могло быть правдой, но ему приходилось верить глазам. Но как, как это могло случиться? Все, как в одном из его страшных и вещих снов...
-Давай, Антон! Живо к окну! - крикнул Барин, бросая ему карабин.
Полуодетые бойцы, прильнувшие к окнам , вели прицельный огонь по колыхавшейся внизу толпе зомби, штурмовавшей заколоченные окна первого этажа. Они бились с неистовой силой в доски; Те трещали, но все еще держали оборону.
Под боком у Антона скулил Павлушка, которому тоже сунули автомат, но он не делал ни малейшей попытки вести огонь. Он просто сидел на полу, забившись в угол, и истерически выл, зажимая уши руками, ничего не соображая от панического ужаса.
Мало-помалу картина произошедшего стала ясна. Дежурные на посту у бетонки - Гамов и Титов собирались сменяться, ждали сменный караул, и тут с верха бетонки посыпались шатуны - десятки, сотни - неимоверное количество. Судя по всему, они взобрались на стену по лестницам, или просто карабкались друг на друга, пока, наконец, не дотянулись до верха.
Караульные, мгновенно позабыв про два крупнокалиберных "Корда", которыми был оборудован пост наблюдения за периметром, пустились во всю прыть назад к башне, обезумев от паники. Едва успели подняться по лестницам на второй этаж и поднять за собой выдвижные лестницы, как башню полностью окружили со всех сторон.
Да, радиостанция была исправна из строя, но толку от нее было мало. Гарнизон на РЛС не мог оперативно придти на помощь васильевцам. Барин вновь связался с Бахаревкой, изложил ситуацию, но, как и рассчитывал, встретил лишь устное сочувствие. Павлушка сразу же ударился в панику; больше на него рассчитывать не приходилось. Хоть и был он никаким бойцом, но в данной ситуации важна была каждая пара рук. Его хлестали по щекам, что-то заставили выпить, но он ничего не соображал. Павлуша мог успокоиться только в случае устранения опасной ситуации, но угроза никуда не уходила. Она колыхалась безобразным волнующимся морем под окнами, дико выла, колотилась в запертые окна, и, что хуже всего, они карабкались друг на друга, поднимаясь выше. Люди стреляли без перерыва, снимая верхних прицельными выстрелами в голову, но на место павших шатунов мгновенно взбирались следующие, следующие...
Вся Стрелка была запружена остро воняющей гниющей массой тел, бывших когда-то людьми. Теперь эти существа не замечали ничего - ни пуль, градом сыпавшихся на них сверху, ни поверженных товарищей, сваливавшихся им сверху не на головы. Они чуяли добычу и рвались к ней.
Доски первого этажа трещали и стонали. Барин с Димкой побежали вниз на первый этаж, чтобы еще прочнее укрепить двери и окна, но становилось ясно - скоро шатуны так или иначе ворвутся внутрь и горе защитникам! Неуправляемая лавина понесется вверх по лестницам, разрушая и уничтожая все встречающееся на пути. Слишком уж несопоставимы были силы с обеих сторон...
Антон, долго водя мушкой, выбирал в прицел головы и тщательно нацелившись, спускал крючок. Карабин щелкал одиночными выстрелами, но далеко не все из них попадали в цель. Он сердился на свою неловкость, до крови кусая губы и ловил мишени снова и снова, нажимая на курок. Карабин резко дергался в его неумелых руках от отдачи, но все-таки, десятка полтора мертвяков, карабкающихся на спины другим, он успел положить.
Остальные, прильнув к окнам, стреляли меткими одиночными выстрелами - берегли патроны. Мелькнул Русинов, зажимавший в руках несколько бутылок с зажигательной смесью. Он был спец по коктейлям Молотова, делал их мастерски. Размахнувшись , он кинул один вниз, на бушующее море мертвяков. Огонь ярко, с треском вспыхнул, растекаясь по плечам и головам инфицированных, раздался дикий вой. Русинов кинул еще две бутылки. На миг на улице стало светло как днем. Верхние ряды зомби отпрянули, но когда бомбы закончились, неуправляемая масса вновь нахлынула на башню. Шатуны принялись карабкаться друг на друга, не обращая внимания на сыпавшийся из окон второго этажа град пуль. Бесконечные волны накатывали на здание, и высота их была все выше и выше. Кто-то привалился к окну рядом - это был Хмельницкий, приволокший огромную охапку пулеметных лент с масляно поблескивавшими желтыми патронами. Он торопливо заправил ленту в "Корд" и поставил на подоконник.
