Артём Рыбаков - Игрушки 2
Танкист протянул мне руку, помогая подняться.
— Антон, — представился я.
— Михаил, — ответил он.
Перспектива драться против двоих, похоже, наших противников не обрадовала.
— Эй, танкист… — крикнул один из подошедших, — Зачем пацанов обидели? Совсем страх потеряли?
— Э нет… — угрожающе протянул Михаил, — Хватит, побаловались! — рядом с земли поднялось ещё пятеро бойцов. Похоже, я, сам того не подозревая, влез в какие-то местные разборки. Расклад был примерно понятен, одни — шакалили, действую по принципу «сдохни ты сегодня, а я — завтра», вторые же стояли на позициях социалистического коллективизма. С «шакалами» мне было точно не по пути, а вот коммунары могли пригодиться при организации побега. Вряд ли мужикам нравилось медленно подыхать за колючкой. Поэтому я выступил вперёд:
— Это я ваших уделал. Какие претензии? — я, чувствуя поддержку, что называется, «попёр буром». Было видно, что наши оппоненты заколебались. Громко хлопнув в ладоши, я быстро шагнул вперёд. Приёмчик из шпанистого отрочества сработал. Главный отшатнулся, и, запнувшись о чьи-то ноги чуть не упал.
— Забирайте этих! — я указал на лежащих, — и валите к себе! — моральная победа была полная.
После чего, не обращая ни малейшего внимания на противников, нагнулся и подобрал с земли брюкву.
***Взгляд со стороны. Тотен.[48]
На новом месте появилось немного свободного времени, и это было не очень хорошо. Как только это самое время появлялось, в голове вновь начинали роиться мысли. О доме, о судьбе, о жизни. О смерти. Я вовсе не самурай, а потому мысли о смерти ни удовольствия не доставляют, ни смысла особого для меня не несут. Во всяком случае сейчас. А потому я решил в который раз уже перебрать снаряжение. В итоге получилось два комплекта (опять больше одного, ну почему так?!): один под автомат, но с ним все давно было ясно и понятно что, куда, зачем и почему. Второй под пулемет. И тут пришлось перевешивать все заново. С одной стороны это несколько успокаивало — привычные действия, спокойные и неторопливые. С другой, было вызвано насущной необходимостью. Реальная жизнь вносила свои коррективы и оставалось только самое необходимое. Все «ништяки», «возбуждончики» и прочие ненужные «приблуды» были оставлены в сумках с «ненужными» вещами, всем тем, что не нужно вытаскивать на свет божий до возвращения. Если оно все-таки произойдет.
На подгонку всей «тряхомудии» ушел примерно час. Затем, пулемет в руки и кросс километра полтора вокруг лагеря. Бег. В нем, как оказалось, все. И проверка снаряжения, и поддержание тонуса, и очищение мозгов. Не знаю, как чувствуют себя военные, как они борются со своими камуфлированными тараканами, но с каждым днем мы, гражданские, становились все более замкнутыми и хмурыми. Даже балагур Док шутил чернее, чем обычно. Или это я начал все в черном цвете воспринимать? Снова мысли. Вот поэтому и нельзя давать себе передышки. Пробежались. Отдышались. Лечь-встать, лечь-встать, лечь встать. Повторить. Вот теперь моя душенька довольна, ничего не болтается, ничего не мешается.
А теперь мантра «тренировать перезарядку»: рукоятку заряжания назад отвести, зафиксировать; крышку лентоприемника открыть; ленту вставить, продернуть; крышку закрыть. Разрядить-повторить. Повторить, повторить, повторить… И достигнешь ты очищения.
Конечно, расчет МГ-34 состоит из двух человек, но пришлось волей-неволей строить из себя спецуру и обслуживать пулемет полностью самостоятельно. Как говорится «назвался груздем, полезай в кузовок». Потому получил при раздаче слонов пулемет, двойной БК и распоряжение радоваться жизни в меру собственных способностей. Арт, естественно, тут же сострил: "Алик, ты же лет пять пулемет хотел! Получи!" Правда сразу же выяснилось, что, несмотря на количество пулеметов в нашем распоряжении, и массу немецких патронов, пулеметных лент категорически не хватает. И тут же появился повод для маленькой радости: случайно взял с собой ленту для «эмгача». Был куплена в свое время для шарометного варианта МГ-34, но поскольку проект не сложился, лента лет пять провалялась на полке без дела. И взял ведь ее, чтобы отдать за долю малую белорусскому товарищу, а вот теперь пригодится здесь.
Не успел я вдоволь наиграться с пулеметом, как народ в лагере забегал и засуетился. Арт не вернулся. Мать-мать-мать!
«Как же так? И снова в деревне! В лесу — никаких проблем, а как в деревню пойдёт — так, то плен, то ранение. Может, попросить Сашу его туда не пускать?» — мысли вертелись в голове как мошкара у лампочки летним вечером. Я сильнее стиснул рукоять пулемёта.
Когда командир построил нас и сказал, что Антон попал в беду, и надо идти его выручать, пришлось даже конкурс проводить, кто в лагере на хозяйстве останется. Мне повезло — за умение обращаться с «МГ» я вошёл в «группу спасения». И вот теперь моя задача — отсечь противника (если он, конечно, появится), от группы следопытов, что под руководством самого командира ползает сейчас по чащобе, выясняя судьбу нашего товарища. Перед этим, правда, обозлённые «старшаки» переловили всех полицаев в деревне. Всех пятерых. Потом, в темпе «выпотрошив» добычу, умчались в лес, оставив меня за главного.
Как я понял из признаний полицаев, наши сгорели из-за того подпольщика, что пошёл вместе с Антоном. Пленный, размазывая, по лицу слёзы так и сказал:
— Да мы ж ине заўважыли, як яны у веске зьявілісь. Васіль, ён убачіў шо хтости з бабами у крыніцы размауляе… Ну… Мы і дайшлі да іх….
Я Тоху давно знаю, и думаю, что не стал бы он на главной улице лясы точить, не выяснив есть противник в деревне. А уж описание боя, данное другим полицаем меня несказанно порадовало:
— Этот, который повыше, руки поднял и второму сказал, что б тот тоже сдавался. А тот — ни в какую! Ну мы на него, а первый гад… Ой! Не, не надо больше! Андрейку с хутора лягнул как-то хитро и через забор… Михась за ним. Хотел стрельнуть, значит. А тот не убежал, а за забором заховался… Ну и Михасю-то кадык долой да и винтарь забрал. А из него уже Ивана стрельнул. Ну и сбег, конечно. Такой-то прыткий. Да германы гранаты швырять начали. Всё без толку, ей богу… Мы потом опушку-то обшарили. Никого, ей богу… Будто нежить какая…
***Сразу после стычки меня пригласили «на беседу». Человек пятнадцать разновозрастных военных сидели, образовав круг, и старательно делали вид, что наслаждаются вкусовыми качествами лагерного завтрака. Внутри «оцепления» расположилась группа из пяти человек, главой которой, по всей видимости, был раненый командир, лежавший на самодельных носилках. Как я догадался? Ну не верю я, что у рядового может быть такое властное лицо!
Когда Михаил подвёл меня к нему, тот показал рукой на землю рядом с собой.
— Кто таков? Из какой части? — спросил он, стоило мне только сесть.
— Антоном зовут. А откуда не помню. Контузия. Даже как сюда попал, не помню. И, это… Вот, подкрепитесь, товарищ командир, — я протянул ему брюкву.
— Тише ты! — пихнул меня танкист, а раненый пристально уставился мне в переносицу.
«Ну, в гляделки я играть могу хоть целый день!» — усмехнулся я про себя.
— За еду спасибо! — сказал командир, и, забрав у меня из руки овощ, первым отвёл взгляд.
— Товарищ? — я немного замялся, не зная, как назвать собеседника.
— Алексей, — подсказал мне собеседник.
— Товарищ Алексей, а какое сегодня число? И где мы находимся?
— Шестое сегодня. А это — пересыльно-фильтрационный лагерь. Где он точно находится, я не знаю, но по нашим, — он кивнул в сторону, — прикидкам — где-то западнее Слуцка.
— Наши, что на работы вчера ходили, говорят, что рядом — большое село. Трухановичи называется, — вступил в разговор Михаил.
— А что за работы? И «шестое» какого месяца? — «кося» под наивного задал я очередной вопрос.
— Дорогу ремонтировали… — начал отвечать мне танкист, но «глава подпольного комитета», как я для себя окрестил «товарища Алексея», перебил его:
— Давайте, товарищ Антон по порядку! Сначала вы на наши вопросы ответите, а уж там посмотрим.
Договор, на мой взгляд, выходил неравноправным, но делать нечего — они тут банкуют.
— Так как же я отвечу, если не помню ни черта?
— Но имя-то своё помните.
— Имя помню… А вот что было — не помню. Вы уж извините, товарищ Алексей.
Мой собеседник поморщился, и вяло махнул рукой, «иди», мол.
Присев в сторонке я решил немного поспать — сил набраться и вообще. Но стоило мне задремать, как Миша-танкист, растолкал меня:
— Э, хорош спать. Разговор есть.
— Ну?
— Не нукай, не запрягал! — отчего-то зло прошипел он. — Ты чего про работы расспрашивал? Бежать хочешь?
Пару секунд я помучался сомнениями, но потом ответил:
