Дмитрий Светлов - Снайпер разведотряда. Наш человек в ГРУ
– Здесь? – спросил Олег.
– Теперь понятно, за что тебе подарили часы, – покачал головой Моряк. – Мало кто сможет приехать в Кремль, как в собственный двор.
Для советского человека это священное место, где живут и работают любимые до обожания вожди. Для Олега Кремль всего лишь общедоступный музейный комплекс, где продают мороженое и фотографируются на фоне пушки с колоколом.
– Здесь, – скованно ответил Лейтенант.
На входе обычная дежурка с офицером, очередная проверка документов завершилась пояснением:
– Гардероб справа, дальше вас проведет дежурный.
Повесив шинели, все трое подошли к огромному зеркалу, где на полочке лежал широкий выбор щеток, бархоток и расчесок. Олег критически себя осмотрел и отошел в сторону. Моряк красовался галунами капитана первого ранга, а петлицы Лейтенанта сверкали рубинами дивизионного комиссара.
– Прошу следовать за мной, – позвал очередной офицер.
Лестницы и коридоры без единого часового, а понятие «пост» относилось к пожарным гидрантам и имело свой порядковый номер. История давно научила, что перевороты начинают те, кто держит в руках оружие на законных основаниях. По ковру скорым шагом проходили клерки в военной форме, в курилке начальник читал нотацию нерадивому подчиненному.
– Проходите, – офицер открыл дверь, – вас вызовут.
Узкая комната без окон, натопленная печь и два топчана. Все трое напряженно сели.
Ждали почти час, Моряк дважды вставал и нервно шагал от стены до двери и обратно. Лейтенант сидел почти неподвижно и выкуривал одну папиросу за другой. Олег бездумно уставился на вентиляционную отдушину, в которой исчезали голубоватые струйки дыма.
– Вас ждут, – лаконично позвал офицер.
Вызов в Кремль не является синонимом встречи с вождем. Так оно и оказалось, в просторном кабинете всего шестеро, трое в форме, остальные в полувоенной одежде. Один из присутствующих подмигнул Олегу. Мехлис, будь он неладен! Рядом еще одна знакомая личность, вернее, известный по многочисленным плакатам Ворошилов. Двое сидят напротив, похожи на Жданова и Кагановича.
– Гитлер задумал политическую акцию, которую мы не способны предотвратить, но можем с вашей помощью испортить, – начал Ворошилов.
– Не спеши, – вмешался Каганович. – На Украине построена Восточная ставка Гитлера. Разбомбить ее невозможно, бункер уходит под землю на двадцать метров. Далее лежит природная гранитная плита толщиной в пятьдесят метров. Через нее пробито пять проходов и ниже находится собственно Ставка. Повторяю, разбомбить ее невозможно.
Сидящий в сторонке генерал с россыпью звезд в петлицах осторожно кашлянул в кулак и встал:
– Новая Ставка в тройном кольце заграждений и патрулируется дивизией СС. Ваша задача: проникнуть во второе кольцо и навести авиацию. Удар будет наноситься силами двух дивизий авиации дальнего действия.
– Мы должны заставить эту сволочь драным котом бежать с нашей земли! – эмоционально воскликнул Ворошилов.
– Не подведите, ребятки, надежда только на вас, – мягко попросил Жданов.
– Карты, схемы и прочая необходимая документация будет передана вашему командованию. На подготовку отводится месяц, – завершил генерал.
К вытянувшимся в струнку офицерам подошел Мехлис:
– О визите фюрера Геббельс растрезвонит на весь мир. Если мы сможем нанести своевременный бомбовый удар, его лай превратится в позорное тявканье.
– Задание будет выполнено! – твердо заявил Моряк.
Другого ответа никто не ожидал, тем не менее слова командира отряда пришлись начальству по душе. Мехлис поочередно пожал всем руку, а Олега по-дружески хлопнул по плечу и шепнул:
– Не подведи, сынок.
– Не дождутся, – так же шепотом ответил Олег.
Обратно ехали в полном молчании. Они получили билет в один конец, что никак не располагало к разговору. Дивизия РККА полного состава насчитывает три тысячи бойцов, у Вермахта десять тысяч. Дивизия СС опасна не выучкой или отвагой, а огромной численностью, которая варьируется в пределах от двадцати до сорока тысяч. Отряд проберется в указанное место, но выход будет надежно перекрыт, такую ораву солдат можно поставить сплошной стеной.
В гостиницу вошли со двора и, не сговариваясь, направились в ресторан. Наметанный глаз метрдотеля с ходу определил «кремлевский пошив» формы и услужливо предложил товарищам отметить событие в особом кабинете. Официант вошел бесшумной тенью и положил перед гостями меню в кожаном переплете.
– У вас есть текила? – поинтересовался Олег.
– Давно не завозили, но довоенные запасы должны остаться, – без тени удивления ответил официант.
– Молодец, Студент, правильная подсказка! – воскликнул Моряк.
– Не понял, ты о чем? – встрепенулся Лейтенант.
– Вспомни отряды Эйтингона и Шелдона![54]
– Ты прав, – впервые за день улыбнулся Лейтенант. – Студент действительно подкинул отличную идею.
Один лишь Олег ничегошеньки не понял, имена Эйтингон и Шелдон ни о чем ему не говорили. Официант торжественно поставил на стол бутылку с этикеткой в ожерелье медалей и занялся расстановкой закусок.
– Extra añejo 100 % puro de agave[55], – прочитал Моряк и прокомментировал: – Лучше не бывает.
Они хорошо выпили и вкусно закусили. Командиры заметно повеселели и полунамеками подбирали нужного начальника, который гарантированно одобрит предложенный Студентом вариант. Сам автор идеи пил, ел и отмалчивался, ибо ничего не понимал, включая суть якобы своего предложения.
Олег долго не мог открыть свой номер, хоть он и выпил изрядно, но не настолько, чтобы не справиться с замком. Покрутив несколько раз ключом, он сумел-таки открыть дверь, а затем нашел отгадку проблемы, которая сладко спала в постели. Утром официант прикатил тележку с завтраком, и Олег счел возможным выяснить суть якобы своей идеи:
– Что ты знаешь о Эйтингоне и Шелдоне?
– Что и все, – пожала плечами девушка, – Троцкий не прекращал разрушать Интернационал, и Коминтерн принял решение его припугнуть.
– Как конкретно это выглядело?
– Ничего особенного, ворвались во двор на двух грузовиках, обстреляли окна и уехали. Одна пуля рикошетом от потолка оцарапала ногу внука.
Олег невольно усмехнулся, ворваться на территорию Ставки Гитлера не получится даже на танках. Тем не менее что-то в этом есть. Стремительный прорыв возможен, поджечь фальшфейеры – дело нескольких секунд, и деру обратно. Оставались многочисленные «но», в первую очередь согласованность по времени с подлетом бомбардировщиков. После обеда девушка снова ушла с чемоданом, а Олег начал собираться и оказался прав. Посыльный в звании майора с голубыми петлицами летного состава вручил пакет:
– Мне приказано вас сопроводить до места проведения учений. – И после небольшой заминки добавил: – Едем на вашем транспорте.
– У меня служебная машина, – пояснил Олег.
– В таком случае доберемся часа за два, – повеселел майор.
– Так далеко? Куда мы направляемся?
– Недалеко, на подъезде к Сергиеву Посаду находится учебный полигон.
Всего семьдесят километров без заторов на пустынных улицах города и два часа! Оптимизм улетучился уже на окраине Москвы, а Ярославское шоссе могло поспорить с полосой препятствий на танкодроме. «ЗиС» нырял в глубокие ямы и шел боком по скользкой глине. Один раз крепко увязли и выбрались с помощью проходивших мимо добровольных помощников. Дорога явно предназначалась для гужевого транспорта, а не автомобилей. Лошадки, ритмично кивая головами в такт шагам, невозмутимо везли телеги, а Олег выбрал обочину.
Семьдесят километров сплошного безумства преодолели за три часа с конечной остановкой у наблюдательной вышки. Олег погладил капот заляпанного грязью по самую крышу «ЗиСа»:
– Молодец, такую дорогу не осилит самый хваленый «Аутлендер».
Из блиндажа вышел подполковник химзащиты:
– Один? Ну да, двое едут рабочим поездом[56], затем час бричкой. Заходите, молодой человек, начнем с вас.
Классика землянки – над столом керосиновая лампа, за столом генерал.
– Прибыл в ваше распоряжение! – доложил Олег.
– Прибыл, прибыл. Садись и не юродствуй, из тебя офицер – что из меня балерина. Можешь курить, – недовольно ответил генерал.
– Он у нас третий, – заглянув в папку, сказал подполковник.
– Ты в бомбардировочной авиации дальнего действия хоть что-нибудь смыслишь?
Хороший вопрос! Это «что-нибудь» ограничивалось редкими случаями, когда он слушал своего деда, а запомнил лишь одно. За время войны целая плеяда советских пилотов совершила более трехсот боевых вылетов, а некоторым из них записали в летную книжку свыше четырех сотен. Для сравнения: на американском «Бостоне», схожем по характеристикам с «Ил-4», только считаные летчики перешагнули за тридцать боевых вылетов.
