Маленькие Песцовые радости - Инди Видум
— И что ты предлагаешь?
— Остановиться и ждать появления. Да, он уже что-то подозревает, но это все равно более выигрышный вариант, чем лезть на его территорию с его людьми.
Княжич задумался. Тут как раз опять позвонил Коля.
— Саша, ты где?
— Стою на дороге. У нас колесо спустило. Размышляем, то ли самим менять, то ли вызвать кого. Место уж больно неудобное.
Голос Шелагина даже мне показался холодноватым, что уж говорить о младшем княжиче, который знал его намного лучше.
— Что-то случилось?
— Коля, ничего не случилось. Мы бы уже возвращались, если бы не прокол.
— Где вы стоите?
— С нами все в порядке, не переживай.
Младший княжич как раз и переживал из-за того, что с нами все в порядке, и непременно хотел это исправить, поэтому настаивал на том, чтобы старший сообщил координаты до тех пор, пока Шелагин не отключился и вообще выключил телефон.
— Не могу понять почему, но он внезапно стал меня раздражать.
— Потому что ты осознал, что на тебя воздействовали ментально, — пояснил Греков. — При слабом ментальном воздействии этого достаточно, чтобы его сбросить.
— Не выдумывай. Я постоянно ношу артефакты против ментала.
— И на приеме у целителя?
— Разумеется, там снимаю, потому что целителям мешают любые артефакты. О черт!
Да, очень сложно перестраиваться с полного доверия целителям на полное им недоверие. Недоверие всем. Я не стал бы доверять и Зимину, потому что тот врал про блоки, пусть и из корпоративной этики. Конечно, можно было предположить, что он действовал так еще и из благих побуждений, потому что не знал никого, кто мог бы такие блоки снимать, и не хотел расстраивать пациента. Но в нашей ситуации лучше перестраховаться.
— Целители должны давать клятву тому князю, на которого работают, — заметил я. — А еще лучше — общую клятву вообще для всех целителей. Что-то в духе «никому не навреди».
Тем временем Метка Живетьева перестала стоять на месте и шустро так начала к нам приближаться.
— Если вы собираетесь имитировать смену колеса, самое время: Живетьев двигается сюда.
— Ну вот, — оживился Греков. — Тут нам его куда проще будет брать. Не остановится — колеса прострелим.
— Выходим, — скомандовал княжич.
Вышел я вместе с ними, потому что обсуждения не прекратились. Греков даже настаивал привлечь кого-нибудь из своих ребят, чтобы на случай прорыва Живетьева его тормознули на въезде в город. Шелагин предложил обойтись без непроверенных посторонних, сказав, что Живетьева мы притормозим не пулей, так магией. А уж после его допроса станет понятно, кому мы можем доверять.
— Это если он возвращается один, а не караваном машин, — заметил Греков.
Живетьев возвращался не один, но и не караваном: в его машине светилась всего одна точка жизни, о чем я сказал спутникам. Необходимости в этом не было: второй человек в машине Живетьева не скрывался, а сидел рядом с ним. И сам Живетьев не скрывался, напротив — увидев нас, он притормозил, а подъехав близко, остановился и вышел.
— Что у вас случилось? — с четко выверенной долей беспокойства спросил он.
Его спутник остался в машине. Его физиономия показалась мне знакомой. Видел, наверное, у местного Прокола.
— Да уже ничего, Эрнест Арсентьевич. Как раз с колесом разобрались.
Греков не торопился захватывать Живетьева, присматривался пока к мужику в машине, который был величиной неизвестной и непонятно как отреагировал бы при нападении на целителя.
— А куда едете-то?
— В Горинск собирались. Я хотел с дедом Ильи поговорить.
Живетьев состроил понимающую физиономию и совершенно неожиданно отправил массовое целительское плетение сна. На меня не подействовало из-за куртки, а вот Греков с Шелагиным рухнули как подкошенные, Живетьенв их с трудом удержал. В тот же миг мужик выбрался из машины, подбежал и осторожно уложил тела на обочину.
— Ну вот, а ты говорил — не получится. Видел же сам? — довольно растирая руки, похвастался Живетьев. — Давай грузи, только бережно, чтобы ни царапины.
Сон я мог снять, но не торопился: после этого сразу начнутся боевые действия, чего я хотел бы избежать — не факт, что успеем допросить. Впору задуматься: так ли уж мне не нужна возможность допрашивать трупы. Но пока запись идет в реальном времени, так что чем больше порочащих Живетьевых фактов прозвучит, тем лучше.
— Рискованно, — поморщился его собеседник. — Не нравится мне, когда приходится полагаться только на удачу.
Он подхватил под мышки Шелагина и затащил его в княжескую машину на заднее сиденье.
— А что делать? Если Трефилов мертв, то значит нас вычислили. А если нас вычислили, то с высокой вероятностью мы тоже трупы. А так — старший княжич пошел мстить за сына, был в неадеквате, вот и погиб. Князь в ярости от потери сразу супруги, старшего сына и внука прибил Трефилова, а тот, защищаясь, не рассчитал сил и прибил князя. Трагедия в тех актах. Зато мы точно ни при чем. Главное, чтобы на телах не было следов ни оружия, ни магии, потому что император может поставить дело на личный контроль, а на целительскую магию не проверяют. А так, аккуратно отта́щите в Прокол, да бросите, сон еще часа два поработает. Если плескануть рядом с телами кровью — твари не оставят им шанса. Потом прийти и вытащить все, что осталось. Идеально.
А как они собираются с Колей власть захватывать? Или Живетьев рассчитывает княжество передать сразу императору? Но Николай же несовершеннолетний? О таком, разумеется, сообщнику Живетьев не расскажет. Он и не рассказал.
Тело Грекова отправили на заднее сиденье живетьевской машины, после чего преступники с удобствами поехали к Проколу. Мне же опять пришлось цепляться к крыше машины. Неудобно, но внутрь лезть — можно проколоться, так что потерплю, тем более что тут недалеко ехать, а действие уже хорошо отработанное.
У ангара их уже ждали. Живетьеву ничего пояснять не пришлось, за него все сделал спутник. Шелагина и Грекова подхватили за руки и ноги и потащили к Проколу.
Живетьев усмехнулся этакой улыбкой крокодила, пожирающего жертву,
