Пресвитерианцы. Вторая армия - Василий Кленин
А утром из города приплыл Мэй Полукровка.
«Как удачно!» — злорадно подумал Наполеон и собрался было выораться на него за то, что проморгали такую атаку… но начальника разведки завел под руку один из моряков. Мэй был перевязан в нескольких местах, тряпки пропитались кровью.
— У тебя тоже? — хмуро уточнил генерал.
— Да, — Полукровка закашлялся. — Два корабля было. Тех, кто высадился в Хакате еще и встретили. Привели, куда следует. Тебе еще повезло, сиятельный. И охраны побольше.
Мэй усмехнулся, и его тут же перекосило от боли.
— «Наши» диверсанты пошли сразу на две точки. Ёсихису убили. Так что совет города обезглавлен. Мне с трудом удалось вырваться и добраться до городского ополчения.
— Поздравляю…
— Да, особо не с чем.
— Вот именно.
Помолчали.
— Мой генерал, я понимаю, что я всё это пропустил. Виноват. Но все-таки, нам повезло. Главного враги не добились, а эта атака о многом говорит.
— Например?
— Я на берегу поспрашивал о том, что у вас ночью творилось. Корабли знали, куда высаживаться. Причем, они сразу ушли от берега — то есть, даже плана не было забирать своих людей. Они все были смертники. Действовали крайне грамотно: подожгли суда, чтобы отвлечь внимание, а вся их сила устремилась в другое место. К тебе!
— Это я понимаю.
— Ты понимаешь, что это значит, сиятельный? Изначально они просто шли вперед, пытались силу давить силой. Потом изо всех сил рвались к пушкам, понимая, что тут вся наша сила. Теперь они узнали силу ружей, и должны были пытаться их захватывать. Но они целенаправленно искали тебя. Они шли на любые жертвы в пути, лишь бы хоть один меч добрался до твоей плоти.
— Я вижу здесь всё вполне логичным.
— Ты-то да… На самом деле, убить тебя могло быть целью на начальном этапе нашей высадки. Когда толком нет сил, некому больше вести людей. А сейчас! Делу Южного двора служат четыре сюго, есть кому… подхватить знамя, скажем так.
— Что ты несешь! — Наполеону даже немного обидно стало от таких слов. — Ты же знаешь, что без меня ничего бы этого не было. И быть не могло.
— Знаю, сиятельный! — скривился в подобии улыбки Полукровка. — И многие из наших это знают. А вот люди сегуна должны думать так, как я тебе сказал. Теперь понимаешь?
Генерал тяжко вздохнул.
— Кто-то снабжает их информацией?
— Да. Особенно, учитывая, что напали и на меня — как я ни скрывал свою работу. Наши враги теперь хорошо понимают твою роль в этой войне, сиятельный.
— Получается, их разведка работает лучше нашей, — скривился Наполеон.
— Ну, это мы посмотрим…
Мэй наклонился вперед, как мог, выпучил свои глаза и прошептал:
— Кажется, у нас появился ключик к главной загадке.
Глава 19
Наполеон застыл на месте. Словно, боялся спугнуть муху, которую захотелось поймать рукой.
— Мэй… Ты говоришь о том… о чем я думаю?
— Да, сиятельный! — глава тайной службы смотрел исподлобья хитрым взглядом и заговорщически улыбался уже во весь рот. — Помнишь, я говорил, что корабли их сразу от берега уплыли? Уплыть-то они уплыли… Наш, «хакатский», ушел, подлец. А вот «твой» — не успел! Морячки наши кинулись в погоню и захватили!
— Ай да, Куй! — обрадовался Наполеон. — Не растерялся.
— Насколько я успел узнать на берегу — это не Куй, — покачал головой Полукровка. — Белый Куй полночи подожженные корабли отбивал, потом тушил. А Ри Чиньён в это время собрал команду и вывел в море одну из «черепах» с острым окованным носом.
— Чинъён? — Наполеон изумился, ибо уже не в первый раз за последние дни слышал это имя. — Он сам командовал людьми?
— Ну… Насколько я понял, да. Когда вышел на берег острова и уже направлялся к тебе, «черепаха» как раз возвращалась к пристани. И у руля был именно он. Быстрый кобускон догнал убегающих врагов уже в открытом море, пробил их судну корму и потопил. А потом выловил из воды десятка три тонущих моряков… Моряков, сиятельный! Это синоби с ямабуси шли на смерть и ничего бы нам не рассказали. А моряки умирать не хотят! Ой, не хотят! А я уверен, сиятельный, что эти корабли пришли оттуда же, где готовится высадка войск против нас. Всю оставшуюся во мне кровь готов на это поставить.
Наполеон неспешно сел возле раненого.
— Смотри, мой генерал: место, где флот собирают, мы установим легко и быстро. А, если повезет, узнаем и сроки запланированного похода, и силы, которые там собирают. Моряки все в одной гавани варятся, все всё слышат. Главное, теперь ключик к каждому подобрать, найти слабое место — и выдоить каждого до донышка!
Прозвучало очень кровожадно.
— Значит так, Мэй. Со своими тайными жилищами в Хакате завязывай. Завтра же перебираешься в Дадзайфу. Вместе со всеми новыми пленниками. Получишь там все требуемые ресурсы для добычи информации. Но не смей опять свои делишки проворачивать! Просто добью тебя.
В тот же день Наполеону пришлось съездить в Хакату. Город гудел, обсуждая пережитое; особенно, на торговой площади, где развесили трупы налетчиков. Но гораздо громче гудел растревоженный и перепуганный городской совет, традиционно собиравшийся при храме Хакодзаки. «Первые люди» Хакаты вопили и кричали, вводя в смущение жрецов храма. Кто-то требовал «твердой рукой искоренить», кто-то считал, что город нуждается в обрядовом очищении.
А кто-то вообще не явился — Наполеон заметил, что пустовало пять или шесть мест. Теперь ему стало ясно, почему кроме него самого и Полукровки еще одной целью нападения стал купец Ёсихиса. Неведомые «они» хотели запугать торгашей. Чтобы понимали, что каждого может настигнуть рука мщения.
И ведь сработало! Все члены совета громко кричали и раздували щеки, но пока никто не рвался занять «освободившееся» место главы. Не самое спокойное место оказалось.
«Однако, — по-новому начал осмысливать генерал события минувшей ночи. — Если бы этим гадам удались все три покушения — то возник уже непреодолимый кризис. Южная армия потеряла бы не только меня, но и главного своего союзника — Хакату. Про остальных тогда уж и речь можно не вести. А ведь нет города — значит, нет
