Клинок архангела - Налини Сингх
Он опустился на корточки, сосредоточившись скорее на ней, чем на мужчине. Черты лица Хонор были изящными, в глазах не было горечи или жёсткости, несмотря на все страдания. Она выжила, сохранив нетронутой душу, всё ещё обладая способностью сострадать потере жизни. Дмитрий не мог сказать того же про себя. Изодранные остатки его души сгорели на погребальном костре сына. Золотое пламя окружало его мальчика, такое дикое пламя для маленького ребёнка. Оно подходило ему, подумал Дмитрий, когда разбился последний осколок его сердца, подходило его Мише с глубоким смехом и жаждой исследования.
— Дмитрий. — Подняв взгляд, он увидел слишком много знания в таинственных зелёных глазах, которые наблюдали за ним, слишком много нежности.
— Разве ты не знаешь, что нужно держаться на расстоянии, Хонор?
Он хищник, нападал на её слабости, пользовался любым преимуществом. Лёгкое покачивание головой, локоны выбились из грубой косы, которую Хонор заплела во время перелёта.
— Думаю, для этого уже слишком поздно. — Прервав зрительный контакт с этим тихим заявлением, она сказала: — Видишь? — Дмитрий проследил за её взглядом.
— У него нет зубов мудрости. — Хотя такой недостаток не абсолютный показатель возраста, в сочетании с его детским личиком это ещё один признак того, что вампиры создавались за общепринятой структурой — Совет давно постановил, что ни одного смертного, не прожившего четверти века, нельзя обратить.
— Он был уязвим, — сказала Хонор, протягивая руку, чтобы со спокойной осторожностью убрать волосы жертвы с его глаз.
— Цель, которой можно управлять, как только его зацепила идея бессмертия. — Дмитрий снова посмотрел в лицо жертвы. Он не был совсем бессердечный — скорбел о детях, — но этот мужчина-ребёнок достаточно взрослый, чтобы принимать собственные решения. В этом возрасте Дмитрий работал в поле и ухаживал за женщиной с солнечной улыбкой и глазами, которые говорили, что он красив, хотя она никогда не говорила это словами. — Оставь его, — сказал он, поднимаясь на ноги.
— Ты никак не можешь установить его личность. — Техники Башни снимут отпечатки пальцев и иным образом обработают тело. Хонор, однако, не встала. — Кто-нибудь осматривал его спину?
— Это не имеет большого значения.
Но он наклонился, чтобы оторвать плечи жертвы от пола ради неё.
— Ничего, — сказала она с нескрываемым разочарованием. — Я надеялась увидеть ещё одну татуировку — очередная подсказка.
Встав, Дмитрий подождал, пока она присоединится к нему. Они больше не разговаривали, пока не оказались снаружи склада, где послеполуденное солнце казалось мягким теплом по сравнению с тенями внутри.
— Не было необходимости в тату, Хонор. Метка — достаточное послание. — Услышав жестокий холод в тоне Дмитрия, говоривший о боли, которая могла бы ударить любого поблизости, Хонор, тем не менее, сказала:
— Ты расскажешь мне? — Потому что слишком поздно отступать и быть рациональной.
— Нет. — Единственное слово, внезапное напоминание о том, что абсолютная интимность мгновений под тихий плеск ручья была заблуждением. — Думаю, тебе пора домой.
Ей следовало бы подчиниться, но реакция была инстинктивной, проистекающей из дикой, тёмной глубины, что и эмоции по отношению к нему:
— Ты действительно думаешь, что сможешь просто оттолкнуть меня, когда я стану доставлять неудобства?
— У тебя контракт с Башней, и это приказ. — С этими словами он развернулся на пятках и направился обратно внутрь.
Взбешённая осознанием того, что её во второй раз за день оттолкнули, она повернулась с намерением противостоять ему… когда вспомнила о карте памяти в кармане. Она не сомневалась, что в Башне работают лучшие компьютерные эксперты, но в Гильдии лучшие из лучших, и, в отличие от персонала Башни, ни Вивек, ни Хонор не хотели отвлекаться на другие улики. Когда она приехала, Вивек был в отвратительном настроении. Он рявкнул, чтобы она вставила карточку, а затем молчал почти двадцать минут, после чего произнёс:
— Я взломал шифр. Данные на экране слева. — Развернув кресло к экрану, она начала прокручивать информацию. Большая часть, казалось, была связана с бизнесом, так что Томми действительно работал в перерывах разврата. Хотя и не часто и не примечательно. У многих старых вампиров так много накопленного богатства, что они проводили большую часть времени, потворствуя излишествам. От одной мысли об этом у Хонор начался зуд, Какой смысл в почти бессмертии, если не собираешься что-то с этим делать?
— Это вежливо, — пробормотал Вивек, — благодарить кого-то после того, как он выполнил за тебя задание. — Моргая, она подняла глаза и увидела, что он смотрит на то, что выглядело как зернистая запись с камер наблюдения.
— Что? Я подумала, что смогу приготовить тебе ужин, когда всё закончится. — Когда она сможет забыть о кошмаре и заснуть, зная, что её мучители больше никогда не причинят вреда ни ей, ни кому-либо другому. Вивек повернул инвалидное кресло, чтобы пристально посмотреть на неё.
— Вижу, тебе жаль калеку.
— Прекрати, Ви. — Сама не в лучшем настроении, она ответила ему свирепым взглядом. — Если мы сравниваем право предаваться жалости к себе, то, думаю, я победила.
— Меня бросила семья.
— По крайней мере, у тебя какое-то время она была. Меня бросили почти в тот же миг, как я покинула утробу матери.
— Я не могу ходить.
— Меня два месяца пытали, и я терпеть не могу, когда мужчина прикасается ко мне с сексуальным подтекстом, даже если я нахожу мужчину безумно привлекательным. — Пока эротический, декадентский вкус его тела не почувствовался в каждом вздохе. — Несмотря на мои суждения.
— Дмитрий? — Раздался резкий звук, когда Вивек подъехал ближе. Вернув внимание к данным, она позволила молчанию говорить само за себя.
— Сначала Елена, теперь ты. — Прерывистый вздох. — Я хочу тебе кое-что показать. — Не дожидаясь ответа, он подошёл к другому компьютеру и вывел запись на большой настенный экран перед консолями.
— Показывай.
Глава 20
Она смотрела, потому что Вивек, в настроении или нет, никогда не стал бы тратить время на ерунду, особенно когда знал, как это важно. Видео оказался репортаж о дорожном движении с одной из местных телевизионных станций… и вдруг жизнерадостная блондинка-репортёрша закричала оператору, чтобы он навёл на что-то камеру. Когда он это сделал, первое, что увидела Хонор, блестящие почти белые волосы женщины, мчащейся по улицам с необычайной грацией. Мгновение спустя причина срочности стала очевидной: чувственно красивая мужская фигура, быстрая и безжалостная, как пантера, но рубашка забрызгана вязкой красной кровью.
Хонор была за пределами страны во время печально известной погони по Манхэттену, и хотя читала об этом, не видела реальных кадров. Хонор увидела, как Елена вытащила пистолет и повернулась,
