Анархист - Сергей Юрьевич Ежов
— А стоит ли жить без глаз? — глухо спросил Буденный.
Старый солдат знал, о чём говорил — на своём веку он насмотрелся на калек и увечных.
— Стоит. Дело в том, что после войны мы сумеем организовать восстановление членов и органов у инвалидов войны. Это будет нелёгкая и страшная работа, но мы к ней уже готовимся. Все наши пациенты знают о наших намерениях и о приготовлениях, верят нам и согласны подождать, потому что восстановление одного органа будет стоить несколько десятков жизней. Тех, кого мы не сможем полечить.
— Теперь понимаю. Жалость к одному обернётся большой бедой для многих.
— Следующее соображение, третье по счёту. — продолжила Ирина — Работы по размножению медицинских приборов из будущего. Так сложилось, что этим процессом лучше всех получается управлять нам с Ларисой Авдеевной. Мы настойчиво ищем других людей и подобрали уже четыре пары, но все они слабее нас. Огромные надежды мы связываем с парой, которую образовали недавно, но есть серьёзнейшее препятствие: у ребят нет хорошего медицинского образования. Девочка хотя бы окончила медучилище, а у мальчика за плечами только средняя школа и курсы санинструкторов при дивизионном госпитале. Мы этих ребят учим, причём самым новым и совершенным методикам. Мы даём им самую лучшую теоретическую подготовку, которую только способны организовать: все врачи читают лекции и натаскивают на необходимые манипуляции. Правда, я не знаю, как мы их потом будем аттестовать, и какой они получат диплом, это вопрос будущего, что-нибудь решим. В конце концов, товарищ Бурденко даст совет, на сей случай, он мудрейший человек в мире.
Ирина сделала глоток из чашки и слегка поморщилась: чай остыл. Берия, быстро и ловко заменил остывшую чашку на новую. И тут же налил горячего чаю. Ирина благодарно кивнула и продолжила:
— Четвёртое: обучение врачей и среднего медперсонала работе с новейшими приборами, параллельно отрабатывая методики. Работа эта очень кропотливая, можно сказать, штучная. Вы знаете, что нам пришлось расстаться с тремя врачами, по причине их неготовности воспринимать новое. Мы пока не имеем возможности уговаривать и подстраиваться под личностные особенности каждого. Вопрос стоит крайне жёстко, если не сказать жестоко: каждая задержка для объяснений на несколько минут чревата инвалидностью, каждый час задержки — верная смерть бойца или командира. Прекрасно, что наш особист понимает наши резоны и всегда держит в поле зрения несколько перспективных врачей на замену выбывающим по различным причинам. Ещё раз скажу: к этим людям, как к врачам-специалистам, у меня нет никаких претензий: каждый из них хорош на своём месте, в обычном госпитале. Но они не подходят для нас, поэтому пусть развиваются в своём направлении.
Все внимательно слушали. Лариса, с которой не раз обсуждались эти вопросы сидела ни жива, ни мертва: ну нельзя же так прямо и в лоб говорить высоким руководителям такие вещи...
А Ирина продолжала:
— Наконец, пятое. Размножение приборов и подготовка персонала, умеющего работать с ними через три-четыре года даст возможность создать ещё один госпиталь уровня нашего, а потом, за счёт увеличения числа приборов, их производство станет массовым и можно будет подумать об оснащении нашей аппаратурой специализированных отделений лучших клиник, а там дело и до обычных клиник дойдёт. Но это будет через... Я не знаю, счёт пойдёт уже на десятки лет.
Помолчали.
— Скажите, только откровенно: всё ли в вашем госпитале благополучно с бытовой точки зрения? — спросил Сталин.
Ирина кивнула Ларисе:
— Докладывай, Лариса Авдеевна, ты у нас главная по тылу.
Лариса благодарно улыбнулась и заговорила:
— Начнём с того, что бытовые трудности нередко возникают от нежелания руководителей обеспечить нормальные условия своим подчинённым. Знаете, есть два вида такой беды: одни машут рукой и говорят: «А вот мы в молодости и не такие трудности переносили» или «Деды-прадеды так жили и ничего». Другие тоже машут рукой, но уже барственно: «Этот народ так всегда жил и лучшего недостоин».
— И часто попадаются такие... вторые? — нехорошим голосом спросил Берия.
— Весьма часто. И добро бы это были потомки бояр и князей, так нет — выходцы из деревень и местечек. Те, что из местечек, чаще заражены подобными настроениями. — таким же нехорошим голосом ответила Лариса — Однако, продолжу. Коли у нас появилась возможность просить всё что нужно, то я, взяв на себя функцию зампотылу, и требовала все, что действительно нужно. У всех наших врачей и среднего медперсонала отдельные комнаты, попарно объединённые кухнями, туалетами и душевыми. Младший персонал живёт в двухместных комнатах. Провести канализацию, воду и свет не так уж трудно. Бойцы батальона Осназ и подразделений обеспечения живет в казармах, разделённых на десятиместные кубрики. Средние и младшие командиры живут в двухместных комнатах. Старший комсостав в отдельных. Построена баня, устроена спортивная площадка на триста человек и клуб на тысячу человек. Так сказать, на вырост. Если госпиталь останется на этом же месте, а такой вариант очень привлекателен с любой точки зрения, то стоит построить коттеджный посёлок по немецкому образцу, для всех сотрудников госпиталя.
Лариса немного помолчала, собираясь с мыслями и продолжила:
— Огромной проблемой в нашей стране является вещевое снабжение учреждений и особенно подразделений, отвечающих за быт. Сразу скажу, что значительная часть трудностей носит надуманный характер и проистекает из нежелания руководителей, особенно среднего и высокого ранга решать реальные проблемы нижестоящих. В самом деле — зачем? Человек и так имеет всё что нужно и даже значительно больше чем нужно. Он уже мечтает о предметах роскоши для себя, и таких примеров — масса.
— Да, есть такие явления.
— Гораздо хуже то, что часть наших руководителей почувствовала себя новыми дворянами и требуют к себе особого отношения просто в силу их должности. Им безразличны страдания и смерть простых людей, зато их собственные пожелания и даже капризы должны выполняться немедленно, бегом.
— Можете привести пример?
— Легко. Тем более, что я обещала этому человеку, что он не останется безнаказанным. Не так давно к нам в госпиталь приезжал генерал армии Жуков, привёз своего приятеля, полковника. У полковника, видите ли, шрам на лице с повреждением верхнего века левого глаза, ему
