Перелом - Сергей Альбертович Протасов
Это настораживало. Казалось, что отряд умышленно пропускают как можно дальше. Словно заманивают. Эсминцы разошлись в стороны, а наблюдателей в вороньих гнездах сменяли каждые полчаса, чтоб не уставали слишком сильно от размахов качки. На мачтах броненосцев тоже разместили самых глазастых сигнальщиков, приказав следить особо внимательно за флангами и кормовыми секторами. Но там ничего заслуживающего внимания не появлялось.
Зато впереди по курсу по мере приближения открылась вся бухта, в глубине которой просматривалось несколько угловатых силуэтов крупных судов. Боевых кораблей кроме брандвахты там, судя по всему, не было. Иначе они уже наверняка поспешили бы выйти на глубокую воду, чтобы постараться удержать нас как можно дальше от драгоценных транспортов. Телеграфирование противника, не дожидаясь его начала, перебивали станцией «Ушакова», поэтому надеялись, что вызвать подмогу японцы не смогли.
Хотя дистанция позволяла использовать и стодвадцатки, стрелять прицельно, даже с места, мешал дым, к этому времени почти совершенно закрывший стоянку. Сближение прекратили. Из опасения выскочить на японские мины броненосцами решили не рисковать, и дальше на разведку пошли только эсминцы, получившие приказ, в первую очередь, обеспечить корректировку огня, а при невозможности постараться использовать торпеды и сразу отходить. Из-за недостатка времени строжайше наказывалось: «Никаких высадок и охоты за призами!» Сейчас не до того.
Однако ни атаковать транспорты средь бела дня, ни обстрелять гавань так и не удалось. То ли за дымом все же скрывались какие-то корабли, то ли на берегах бухты имелись сильные батареи или все суда, находившиеся там, были хорошо вооружены, но миноносцы встретил град снарядов из среднекалиберных скорострелок. А пароходы, стоявшие в брандвахте, вообще оказались довольно быстроходными вспомогательными крейсерами, сразу двинувшимися в контратаку. Они проявили завидную настойчивость даже после разворота Андржиевского на обратный курс и прекратили преследование, только когда залп носовой башни с «Ушакова» лег недалеко от одного из них.
В итоге лишь удалось выяснить, что в бухте на якорях стоит более десятка грузовых судов и минимум два вспомогательных крейсера. Стоянка защищена сильной артиллерийской позицией, а у южного входного мыса и далее к югу от него вдоль кромки берега мин, скорее всего, нет, так как там спокойно маневрировали японцы. Но могло быть и инженерное заграждение. В принципе, не так уж и мало.
Считая здесь свою задачу выполненной, в начале пятого часа Иессен полным ходом двинулся дальше, намереваясь попутно осмотреть еще и бухту Сингханман, после чего наведаться в Порт Шестакова. До него было чуть больше двадцати миль. В случае встречи с превосходящими силами противника, что после нашего набега стало весьма вероятным, там можно было укрыться, а также узнать последние сведения о передвижениях японцев. В случае, если позволит обстановка, еще до темноты предполагалось провести разведку залива Ханхынман.
Двинувшись на запад, сообщили по радио во Владивосток о результатах осмотра стоянки в Ивон-Пакчи. Но телеграфированию сразу начали активно мешать уже японцы. Впрочем, вполне возможно, они просто пытались пожаловаться кому-то. Этого допустить было никак нельзя, и станции обоих броненосцев сразу снова перешли на работу длинной искрой.
По этой причине ни квитанцию, ни ответную депешу принять не смогли, и было совершенно непонятно, получили ли доклад о начале рейда в крепости. В течение следующего часа, несмотря на частые попытки, установить связь так и не удалось. Разобрали лишь небольшие куски шифрованного текста. Из них читалось только несколько слов, в том числе: «…настойчиво атаковать!..» Кого и где следовало атаковать, или ждать, что японцы будут настойчиво атаковать нас, так и не поняли и продолжили движение, сохраняя постоянную готовность к бою.
Все так же гася японские переговоры длинной искрой, едва уловив начало чужих депеш, углублялись в залив. Судя по увеличивавшейся силе сигналов, избежать боя становилось уже невозможно. Пеленг на эту японскую станцию показывал, что в случае разворота вероятность нежелательной встречи только возрастала. Исходя из этого, все ценное и хрупкое оборудование воздухоплавателей спешно убирали в нижние помещения «Апраксина». Получив более вескую мотивацию, продублированную боцманским красноречием, баллоны с водородом все же смогли стащить вниз по трапам и упрятать аж под броневой палубой. О том, как потом это все оттуда поднимать наверх, сейчас не думали. Только оболочки аэростатов, слишком большие, чтобы их можно было протиснуть в люки, и лебедки, слишком тяжелые для их ручного перемещения, оставили на палубе юта, сложив компактней да прикрыв сверху парусиной в три слоя, мешками с углем и бухтами троса. Это обеспечило узкие сектора стрельбы кормовой башне броненосца на каждый борт без риска самим угробить большую и наиболее ценную часть груза.
Пока шли эти приготовления, эсминцы осмотрели бухту Сингханман, в которой никого не оказалось. Эта небольшая гавань находилась практически на линии соприкосновения наших и японских передовых частей, в ближайшем японском тылу. При появлении миноносцев, обстрелявших береговые строения, примерно полурота солдат сбежала в лес, подходивший почти к самой воде. Сами постройки, судя по виду, рыбацкие сараи, используемые японцами как склады, и пристани небольшого селения от трехдюймовых и более мелких снарядов пострадали незначительно.
Кромку леса прочесали огнем трехдюймовок шрапнелью, решив воспользоваться случаем для тренировки комендоров. Высаживаться на берег снова не стали, сразу вернувшись к главным силам, продолжавшим движение и уже миновавшим устье реки, впадавшей в море чуть западнее и являвшейся теперь крайним восточным рубежом сухопутной линии обороны Порта Шестакова.
Еще до того как Андржиевский догнал броненосцы, «Ушаков» обменялся позывными с сигнальным постом на горе, возвышавшейся впереди чуть правее курса над пологим берегом, уходившим от устья к югу. Оттуда отмигали гелиографом, что японцы двумя судами несут дозор южнее Порта Шестакова, но у самого порта не появлялись уже два дня. Сегодня вскоре после рассвета в районе японской стоянки в бухте Ивон-Пакчи слышали сильный взрыв. После чего наблюдались пуски сигнальных ракет, и был слышен грохот артиллерийского огня со стороны бухты. Судя по доносившимся до постов звукам канонады, стреляли не менее чем из среднего калибра. Атаки на сухопутном фронте почти прекратились. Связи с другими гарнизонами по-прежнему нет. Больше никаких новостей не было.
Прямо по курсу, за скатывавшимся от этой горы к морю невысоким мысом, уже был виден остров Гончарова. На его еще строящиеся форты отправили запрос о высылке судна для передачи пакета с распоряжениями штаба флота. Когда справа по борту открылась бухта Мономаха, на
