Возрождение Феникса. Том 1 - Григорий Володин
— Видимо, есть на что веселиться, — усмехнулся я.
— Ага, на деньги твоей матери.
— Неверно, Тимофей. На мои деньги.
Пока безопасники выпиливают калитку в высоком заборе, я оглядываю коттедж. Двухэтажный, с бассейном и джакузи. Из открытых окон доносится громкая музыка, женский заигрывающий смех и горластый ржач выпивших мужчин.
Детей и жену сюда Гиврин не возил. Этот домик он использовал для встреч с любовницами. Да еще для тусовок с «деловыми партнерами», которые на самом деле являлись его подельниками по разорению моего рода.
Хех, вон оно как! Теперь уже моего. Ну пускай, пускай.
Как понимаю, сейчас Гиврин пустился во все тяжкие. Видимо, Свиридовы не приняли к себе крысу, слишком много у грызуна вшей. Поэтому только и остается задабривать подельников шлюхами и выпивкой. Авось, кто-нибудь предложит место по старой дружбе.
Рядом с нами паркуется «Москвич» представительского класса. Сначала из дверцы появляется замшевая чёрная туфля на высоком каблуке, за ней вытягивается навстречу солнцу стройная длинная нога в сетчатых колготках. А потом на тротуар плавно вытекает цветущая Лизоблюдова — темно-синяя плиссированная юбка с пиджаком, поверх плащ, опоясанный чёрным кожаным поясом. Она улыбается, увидев нас с Тимофеем.
— Приветствую, господин! — директор склоняется в поклоне.
— Привет-привет. Катя, сегодня после казни я собираюсь на завод. Уведоми, пожалуйста, инженеров радиотехников, чтобы остались допоздна. Сверхурочные оплатим.
— Всех инженеров? — хлопает она глазами.
— Трех хватит, — прикидываю.
Катя достает мобильник из сумочки и звонит на предприятие. Безопасники к тому времени закончили, и мы с Тимофеем проходим во двор. Минуем бассейн с клумбами роз, сразу направляемся в дом. Тимофей дергает ручку двери. Не заперто. Заходим.
Внутри веселье в самом разгаре. Немаленькая гостиная пропахла табаком и алкогольными парами. Колонки музыкального центра в углу надрываются ритмичными басами попсы. Четверо мужчин развалились на диване и креслах. Красные пьяные рожи ошалело смотрят на нас. Гиврин сидит с зажатой в руке бутылкой коньяка. Глаза у него удивленные.
— Ваше Благородие…?
— Оно самое, — отвечаю.
Возле двери в эффектной позе застыла полунагая девица. Из одежды только розовый топ и трусики.
— Паша, ты не говорил, что еще гости будут. — Девушка оглядывает меня и игриво мурлычет. — Ох, но, конечно, я не против такого красавчика.
Еще пять размалеванных девок вьются подле Гиврина и его гостей. Шестая танцует на журнальном столике. На этой одежда почти отсутствует. Остались лишь трусики.
Она единственная не заметила наше вторжение. Знай себе выделывает развратные танцевальные движения, теребя резинку трусиков. И не замечает, что больше никто на нее не смотрит.
— Ну что, мальчики? Снимать? — вопрошает голая танцовщица, дергая пальцами полупрозрачную тряпку. — Мальчики, не слышу.
Она качает бедрами, и оттопыренные трусики сами чуть-чуть сползают. Я подхожу к столику и хлопаю девицу по голым ягодицам.
— Сударыня, будьте добры, слезьте и сядьте куда-нибудь.
С испуганным писком она торопится вон со стола, но ноги запутываются в сползших трусиках. Девушка спотыкается и падает. Приходится поймать налету. А то еще голову разобьет, болотпосовская пьянь.
Только вот все кресла заняты. Куда ее девать? Ощущая, как женские пальцы сдавливают мою шею, я оборачиваюсь с голой девицей на руках.
— Положи ее куда-нибудь, — передаю пьяную девку одному из безопасников, уже зашедших в гостиную. Тот даже теряется от такого счастья.
А я довольный, что сбагрил проблему, даю указания:
— Музыку выключите и позовите сюда Екатерину Игоревну. Кстати, что с охраной? Прочесали дом?
— Лишь сигнальная кнопка, Ваше Благородие, — отчитывается глава команды СБ. — «Живой» охраны в доме нет.
— Хорошо.
Наконец вынимают из розетки вилку музыкального центра, и становится тихо. Я встаю одной ногой на стол.
— Ну, привет, Павел Афанасьевич, — обвожу взглядом гостей и девиц. — Советую никому не двигаться, иначе схлопочете пулю в лоб, — киваю на пистолеты безопасников.
Девицы, сжавшись подле своих хахалей, дрожат и пытаются не высвечивать. Гости Гиврина молча переглядываются, сам бывший гендир отпускает бутылку коньяка, и она, бесшумно упав на ковер, катится под стол.
— Ваше Благородие, — начинает он. — Я не понимаю, почему вы…
— Всё ты понимаешь, ворюга, — фыркаю. В это время заходит Катя, и Гиврин еще больше выпучивает глаза.
Один из гостей облегченно выдыхает:
— Слава Сварогу, это же вы, Екатерина Игоревна? Что за недоразумение здесь происходит?
Она не реагирует, смотрит своими глазами-озерами только на меня:
— Господин, вызывали?
— Знаешь этих людей? — киваю на гостей.
Катя изучает лица присутствующих, особое неудовольствие у нее вызывают голые девки.
— Знаю, — она показывает по очереди на мужчин. — Это Михаил Прижин, директор рекламного агентства, Гиврин заключал с ним контракт на этот год. Второй и третий — Олег Барын и Аскольд Томер, владельцы магазинов радиотехники в Дубне и Торжке, наши конкуренты.
— Так, — я прикидываю масштабы бедствия. — Ну допустим, через рекламное агентство могли отмываться деньги из маркетингового бюджета. А с конкурентами-то какие схемы проворачивались?
— Ваше Благородие…ик, — подхватывается Гиврин. — Да что вы такое говорите? Я верою и правдой служил вашей мате…
— ЗАТКНИСЬ, — рявкаю я.
Павла словно отбрасывает назад звуковой волной. Он вжимается спиной в кресло и затыкается. Гости тоже сидят тише воды. Девицы до крови кусают крашеные губы и скулят.
— Склады в Дубне и Торжке больше на пятьдесят процентов, чем в других точках, — замечает Катя. — Очень странно.
Я киваю.
— Эти два города — почти что пригород Твери. Необходимости в больших складах нет. Скорее всего, Гиврин перетягивал туда нашу продукцию, выпущенную по ложным прогнозам, чтобы потом перепродать конкурентам. Неликвида бы все равно не хватились, потому что по факту наши клиенты
