Борьба на юге (СИ) - Дорнбург Александр

Я поразился, что буквально рядом с гостиницей, цитаделью белых, напротив — у городского сада, совершенно открыто выступал оратор — еврей, вырядившийся в костюм революционного матроса. И все под сенью красных флагов! Как я понял, это агитатор РСДРП от фракции меньшевиков призывал народ бороться с большевизмом. У многих присутствующих здесь же офицеров эта сцена вызывала "взрыв мозга". Они бы с явным удовольствием пристрелили этого оратора. Но — нельзя! Демократия! Она погубит Россию! С другой стороны фронта и рта открыть не дают, сразу к стенке ставят! И кто победит?

Тщетно Атаман Каледин взывал к казакам, но на зов его они не откликались. Уже в казачьих станицах местами начали появляться комиссары, чужие казакам люди, вместо атаманов стали создаваться советы, приказы атамана Каледина на местах не исполнялись. Столь же безуспешны были попытки и Походного атамана генерала Назарова поднять на борьбу с большевиками городское население, в частности, многочисленное офицерство, пассивно проживавшее в Новочеркасске. Все как будто сознавали опасность, но охотников, взяться за оружие, было очень мало. С большим трудом, удалось из всего многочисленного праздного шеститысячного офицерства, сколотить небольшой отряд, меньше сотни, исключительно для поддержания внутреннего порядка и охраны самого города.

При таких непростых условиях вопрос — где найти источник пополнения боевых отрядов, был главный и собой затемнял все другие. В силу этого, все остальное признавалось второстепенным и потому нередко вооружения, снаряжения, боевых припасов, обмундирования и даже продовольствия не хватало именно там, где требовалось, несмотря на то, что в городе было много всего, и оно оставалось неиспользованным.

Даже мне, новичку, было видно, что белые власти уделяют чересчур большое внимание различным проходимцам, предлагавшим услуги по организации партизанских отрядов, наивно веря, что эти люди каким-то чудом смогут достать «словно кролика из шляпы» нужных бойцов. На этой почве появилось огромное множество странных лиц, которые, обычно, украсив себя с ног до головы оружием, уверяли начальника штаба армии, а иногда Походного или Донского Атамана, что они смогут сформировать отряды и найти людей. Для этого им необходимы только официальное разрешение и, главное, деньги.

Им верили, хватаясь за них, как утопающий за соломинку. Такое доверие! В результате, произошли огромные, фантастические злоупотребления казенными деньгами. Ведь каковы «таланты» — им дело важное доверили, а они все воруют! В такой нервной обстановке, когда деньги выдавались разным мошенникам целыми мешками, и мне удалось всучить с ходу, при мимолетной проверке каким-то старым хрычом, свою драгоценную тетрадь господину Терещенко, «деляге, финансисту и аферисту», всего за три тысячи бумажных рублей, николаевками.

В конечном счете, это были обычные бумажки, лишенные реальной ценности. Но пока в ходу. Керенки же большевики, паря на крыльях недавних успехов, продолжают печатать со страшной силой и скоро такие деньги пойдут по цене оберточной бумаги и ими начнут топить печи.

Пришлось действовать мгновенно, так как все были поражены оглушительной новостью в самое сердце. Корнилов принял сегодня тяжелое решение покинуть Ростов и телеграфировал Атаману Каледину об этом, прося вернуть всех своих офицеров находящихся в Новочеркасске. Добровольцы были окружены и в меньшинстве, так что, в конце концов, сломались. Черт с этой тетрадью, я себе еще нарисую. Как говорится, «не до жиру, быть бы живу». Сейчас нужно немедленно драпать!

Завершив свои танцы с бубнами, мы оставили одного из калмыков в Ростове, для организации нашей базы, и я выделил ему немного денег. А он должен был снять квартиру в частном домовладении (никаких излишеств), найти гражданскую экзотическую одежду (в городе мои калмыки должны были теперь действовать под видом монгольских купцов из Урги) и закупить прочие мелочи. Ростов — город купеческий, тут можно встретить всяких разных, часто экзотических типов. Еще не так давно в прошлом по времени, подгулявшие Ростовские купцы высыпали целые вагоны с сахаром на мостовую и устраивали там катания на санях посреди лета.

Я же с пятеркой своего эскорта, пользуясь тем, что железнодорожный транспорт еще пока ходил, отправились обратно в Новочеркасск. Обратно в Ростов калмыки завтра или послезавтра доберутся сами в гражданской одежде на лошадях. Лошади нам пригодятся, чтобы вывозить награбленное.

В Новочеркасск мы прибыли уже глубокой ночью. Попросив Джа-Батыра зайти завтра за деньгами и инструкциями ко мне в штаб, я завалился в свой номер в гостинице спать, так как изрядно устал за прошедший день.

Глава 16

Следующее утро, 29 января 1918 года, было поистине сумасшедшим. С утра я побывал в штабе и понял — все кончено, дни белой власти в Новочеркасске сочтены. Речь идет уже буквально на часы.

Вчера, 28 января, пока я был в Ростове, наш штаб печатал и рассылал очередное, оказавшееся последним, воззвание Донского Атамана с исчерпывающей полнотой, рисующее безотрадную и грустную картину развала Дона.

"Граждане казаки! Среди постигшей Дон разрухи, грозящей гибелью казачеству, я, ваш Войсковой Атаман, обращаюсь к вам с призывом, быть может последним.

Вам должно быть известно, что на Дон идут войска из красногвардейцев, наемных солдат, латышей и пленных немцев, направляемые правительством Ленина и Троцкого. Войска их подвигаются к Таганрогу, где подняли мятеж рабочие, руководимые большевиками. Такие же части противника угрожают станице Каменской и станциям Зверево и Лихая. Железная дорога от Глубокой до Чертково в руках большевиков.

Наши казачьи полки, расположенные в Донецком округе, подняли мятеж и, в союзе с вторгнувшимися в Донецкий округ бандами красной гвардии и солдатами, сделали нападение на отряд полковника Чернецова, направленный против красноармейцев и частью его уничтожили, после чего большинство полков — участников этого гнусного дела — рассеялись по хуторам, бросив свою артиллерию и разграбив полковые денежные суммы, лошадей и имущество.

В Усть-Медведицком округе, вернувшиеся с фронта полки в союзе с бандой красноармейцев из Царицына, произвели полный разгром на линии железной дороги Царицын — Себряково, прекратив всякую возможность снабжения хлебом и продовольствием Хоперского и Усть-Медведицкого округов.

В слободе Михайловке, при станции Себряково, произвели избиение офицеров и администрации, причем погибло, по слухам, до 80 одних офицеров. Развал строевых частей достиг последнего предела и, например, в некоторых полках удостоверены факты продажи казаками своих офицеров большевикам за денежное вознаграждение. Большинство из остатков, уцелевших полковых частей, отказываются выполнять боевые приказы по защите Донского края.

В таких обстоятельствах, до завершения начатого переформирования полков, с уменьшением их числа и оставлением на службе только четырех младших возрастов, Войсковое Правительство, в силу необходимости, выполняя свой долг перед Родным краем, принуждено было прибегнуть к формированию добровольческих казачьих частей и, кроме того, принять предложение и других частей нашей области, главным образом, учащейся молодежи, для образования партизанских отрядов.

Усилиями этих последних частей и, главным образом, доблестной молодежью, беззаветно отдающей свою жизнь в борьбе с анархией и бандами большевиков, и поддерживается в настоящее время защита Дона, а также порядок в городах и на железных дорогах, части области. Ростов прикрывается частями " особой Добровольческой организации".

Поставленная себе Войсковым Правительством задача, довести управление областью до созыва и работы ближайшего (4 февраля) Войскового Круга и Съезда неказачьего населения — выполняется указанными силами, но их незначительное число и положение станет чрезвычайно опасным, если казаки не придут незамедлительно в состав добровольческих частей, формируемых Войсковым Правительством.