Пьер Жиффар - Адская война
Вечером г. Дюбуа устроил в большой зале редакции ужин. Собралось множество народа: сотрудники, знакомые, много представителей официального мира. Разговоры вертелись на предстоящей борьбе европейской коализации с Китаем, на успехах «2000 года», тираж которого превзошел самые смелые надежды патрона… Под конец ужина патрону подали телеграмму. Пробежав ее про себя, он изменился в лице и попросил внимания. Это была телеграмма от нашего специального корреспондента из Москвы:
«1 января. Массы китайских солдат, сосредоточенные в Алтайских горах, оказались гораздо значительнее, чем предполагали.
Генерал Грипинский, занимавший со 150-тысячной армией линию обороны в 60 верстах от окрестностей Сергиополя, рассчитывал иметь дело с 300 000 китайцами. Но он был атакован по всему фронту поистине «человеческим морем» — армией, по приблизительному подсчету, в два миллиона солдат и, потеряв все орудия и более пятидесяти тысяч человек убитыми и ранеными, отступил к Семипалатинску».
Как можно себе представить, телеграмма произвела тяжелое впечатление. Призрак «желтой опасности» не на шутку начинал принимать осязаемые формы.
Ужин скоро кончился. Мы с патроном собрались за редакторским столом над картой Сибири, разыскивая города Семипалатинск и Сергиополь, о местонахождении которых никто из нас не имел даже приблизительного представления.
В ту же ночь была получена дополнительная телеграмма:
«Нашествие китайцев на русскую территорию в количестве двух миллионов солдат подтверждается дальнейшими сообщениями. Многие кочевые племена присоединились к ним и употребляются ими в качестве разведчиков. Эти орды, получившие от китайцев европейское вооружение, составляют не менее трех миллионов всадников.
Китайская армия отмечает свой путь опустошением. Население истребляется систематически. Истребление сопровождается жестокими пытками. Жители Семиречья, Акмолинска, Семипалатинска бегут в панике. Множество народа гибнет от холода».
«2000 год» немедленно открыл кампанию в пользу общеевропейского действия против китайцев. Надо было подогреть публику. Надо было показать, что опасность грозит не России только, а всему европейскому миру. Теперь уже поздно было сожалеть о том, что европейская культура сохранила свои воинственные тенденции, что она не попыталась своевременно разоружиться, установить мирный международный режим, не пробовала привить те же мирные стремления желтым, когда они воспринимали ее культуру… «Борьба рас» продолжалась и вступала в свой последний и самый грозный фазис. Истребив, подчинив, выморив черных, краснокожих и другие цветные расы, белый человек встретил отпор со стороны желтых. Этот отпор переходил в наступление. Когда-то Япония старалась ослабить Китай, опасаясь его соперничества. Теперь, обладая стомиллионным населением, прочно утвердившись в Корее и Южной Маньчжурии, считая гегемонию на Тихом океане обеспеченной, она уже не боялась этого соперничества. Напротив, бросив Китай на Европу, она развязывала себе руки для борьбы с Америкой. Россия же не могла одна дать отпор китайцам — это мы старались объяснить читателям «2000 года», и это подтверждалось известиями с востока.
«Из Иркутска сообщают ужасающие известия — гласила ближайшая телеграмма нашего московского корреспондента. — Вторая китайская армия, в полтора миллиона солдат, направляется от Кяхты к Байкалу, с очевидным намерением овладеть Иркутском. Генерал Владимиров, располагающий стотысячной армией и 120 орудиями, попытается дать ей отпор. Но население не питает доверия. Паника всюду. Поезда Великосибирской дороги берутся с боя толпами отъезжающих».
А следом за ней пришла телеграмма о третьей китайской армии, равной по численности обеим первым, направлявшейся через Туркестан.
Эти известия делали свое дело. Казалось, тень от китайских полчищ достигает Парижа. Номера «2000 года» читались нарасхват. Наш соперник, «3000 год», попытался, разумеется, начать противоположную кампанию, и вызвал взрыв негодования: толпа ворвалась в редакцию и произвела там опустошение не хуже китайского — правда, только над неодушевленными предметами.
Всюду толковали о китайском нашествии. На улицах приходилось слышать рассуждения:
— Скоро ли соберется конференция? На русских плоха надежда.
— Да… хотя их солдаты дерутся храбро.
— А генералы терпят поражения.
— Как водится… Такая уж у них традиция сложилась… Конечно, это говорилось довольно легкомысленно. Миллионные полчища, вооруженные по-европейски — это уже не жалкие толпы пресловутых «хунхузов». Общая численность трех китайских армий достигала семи миллионов человек!
— А ведь это только авангард, — заметил г. Дюбуа, когда мы обсуждали однажды положение дела, собравшись в редакции. — Вся армия — сорок миллионов…
— Притом вооруженных современными орудиями и ружьями, — подхватил Пижон.
— Где они набрали столько оружия и военных припасов? — сказал я.
— Тридцать лет готовились, — ответил Пижон. — Все так называемое китайское возрождение ушло в это дело. Японцы, те мало потерпели от белых и просто хотели усвоить их культуру, поняв, что она дает нации силу. У китайцев ненависть к белым, чувство обиды, мысль о реванше, о мести господствовали над всем. Да ведь и пекли же их на медленном огне. Припомните-ка, что с ними проделывали, начиная с английской опиумной войны. А потопление 7000 китайцев у Благовещенска! Маньчжурские походы! «Подвиги гуннов» — помните? Немецко-англо-французско-русское нашествие во время восстания боксеров. Все отличились — и мы не хуже других — нечего греха таить… Почти целое столетие жестокостей, обид, насилий, оскорблений — можно дойти до исступления. Теперь надо расплачиваться… Тридцать лет они напрягали все силы, готовясь к этому походу. Я тоже думаю, что семимиллионная армия — только авангард…
— Этак, пожалуй, они всей нашей коалиции намнут бока — пробормотал я.
— Чего доброго, — заметил патрон. — Во всяком случае, надо, не теряя времени, организовать сопротивление. Предполагается, что Россия доведет свою армию до миллиона, Европа даст не менее миллиона; эта двухмиллионная армия должна одолеть, по крайней мере, китайский авангард. Превосходство военной техники, во всяком случае, на нашей стороне — и при том превосходство, я думаю, весьма значительное…
Ввиду тревожных известий, созыв конференции был ускорен. Заседания ее были, разумеется, закрытыми, но патрон знал ходы и выходы. При содействии некоторых влиятельных лиц официального мира, которые не могли пренебрегать поддержкою «2000 года», мы нашли доступ если не в зал заседаний, то в смежный с ним чуланчик, где поместились очень спокойно и удобно в обществе половых щеток и других предметов хозяйственного обихода. Отсюда все было слышно вполне отчетливо. Заседание началось в два часа дня и кончилось в половине восьмого вечера.
Вначале все шло гладко. Общий план кампании — отправка армий европейской коалиции на Урал, где они должны были образовать почти непрерывную «белую стену» (это выражение, пущенное в ход мной в «2000 году», сделалось популярным) против желтой опасности — не вызвал споров. Очень быстро установили, сколько солдат, орудий, аэрокаров поставит каждая из европейских наций. Разногласия начались только, когда возник вопрос, кому же вручить общее начальство над соединенными армиями.
Русский уполномоченный заметил, что так как театром войны является Россия, которая притом дает миллион солдат, то всего рациональнее вручить общее начальство кому-либо из ее генералов.
Но князь Карлсгейм-Миттельзауз, уполномоченный германского правительства, не совсем деликатно возразил на это, что русские полководцы слишком привыкли к отступлениям, что Россия умела побеждать только азиатских «халатников», пока они оставались халатниками, и давно уже не в силах бороться с культурными армиями, и что верховное начальство в этой грандиозной кампании, несомненно должно принадлежать прусскому фельдмаршалу Мауреру, лучшему полководцу европейских держав.
Русский не остался в долгу и не без едкости ответил, что немецкое могущество не слишком победоносно заявило себя в эту войну в Лондоне и на французской границе; немец рассердился; присутствующие разбились на две партии; начался общий спор… В дырочку, прорезанную мной перочинным ножом в двери чулана, я видел раскрасневшиеся лица немца и русского; усы их сердито топорщились, указательные персты делали зигзаги в воздухе, подчеркивая слова, которые я не мог разобрать… Воспользовавшись минутой относительного затишья, представитель Швейцарии предложил в качестве общего главнокомандующего коалиционной армии французского генерала. Конференция разбилась на три партии. Началось столпотворение и я уже опасался, что эта конференция завершится таким же финалом, как печальной памяти Гаагская. К счастью, председатель восстановил тишину, заявив, что представитель Англии желает сделать предложение. Английский уполномоченный Том Дэвис — сэр Томас Дэвис, так как активная роль, которую наш друг играл в организации европейской коалиции, доставила ему быстрое повышение и титул баронета — предложил избрать верховным руководителем военных операций бельгийского генерала Приальмона. Это было яйцо Колумба. Страсти разом утихли и споры прекратились. Генерал Приальмон еще ни с кем не воевал, но пользовался славой первоклассного военного теоретика. А главное, его избрание никому не было обидно. Стало быть, ему честь и место. Предложение Дэвиса было принято единогласно.
