Павел Дмитриев - От! От! От винта!
Впрочем, это все не важно. Сложно найти отрасль, в которой подобную ЭВМ не оторвали бы, что называется, с руками. Так что два десятка красивых слайдов нарисую, даже не вспотею. Про минобороны вообще думать страшно, им всегда размер критичен. Но про генералов, как я понял, лучше пока помолчать. Поэтому главной мыслью презентации должно стать… Насыщение промышленности комплектами микросхем! Их нужны даже не тысячи, а десятки тысяч в месяц. И все равно мало будет. А если подумать об экспорте? О «Денди»? Готовы ли заводы СССР к такому валу заказов? Вот пусть об этом думают коммунисты, а не треплют свой марлен почем зря!
И второй аспект, про который надо еще раз «продолбить» мозги чиновников. Отрасли как воздух нужна параллельная разработка технологий разных поколений. Пока одна команда шлифует массовый выпуск своего чипа, вторая должна осваивать НИИшную малосерийку, а третья — готовить перспективный проект. Причем это касается не только людей, но и производственных линий, а так же всего оборудования по длинным цепочкам техпроцессов. Если мне не изменяет память, именно так в будущем сделает Intel, да и в этой истории за капиталистами не заржавеет дать ответ советскому прорыву. Вот только кадровый голод… Даже если поставить ЭВМ в школы и институты, результат придется ждать минимум несколько лет. А специалисты нужны прямо сейчас. Интересно, практика комсомольских строек еще не миновала? Надо бы поговорить с Анатолием…
…Вот только Тетрисом в тайге как-то неудобно получилось, вроде и особого криминала нет, типа «вконтактика» в офисе 2010 года, но… Какой хороший повод устроить Федору головомойку, чтоб не почивал на лаврах, а в темпе подключался к последней шелепинской «халтурке», некоторые вопросы мне без него не потянуть!
В общем, я сам не заметил, как задремал, привалившись головой прямо к стеклу «Волги».
4.13. Кто людям помогает, тот тратит время зря
Давно прошло то время, когда о последних событиях американцы узнавали с бумажных страниц утренних газет. Исчезли с улиц крикливые мальчишки-зазывалы, пытающиеся сорвать дайм или квотер за листы, покрытые свежей типографской краской. Но значение новостей в век радио и телевидения только увеличилось. Так что в последний день апреля картинка реальности на цветном экране легко затмила все остальные зрелища — Америка не отрывалась от кадров горящего в Тонкинском заливе первого атомного авианосца «Энтерпрайз». Эфир был плотно забит репортажами журналистов и рассказами очевидцев, благо, свидетелям первых секунд трагедии оказалась почти сотня матросов и офицеров, а помощь в тушении огня так или иначе оказывал едва ли не весь флот.
Причина была известна слишком многим, и ее никто даже не попытался скрывать от общественности. Все было очевидно и просто: ранним тропическим утром, перед стартом первой волны самолетов, чернокожий матрос-раздолбай по имени Альфред припарковал свой погрузчик на палубе авианосца рядом со штабелем 127-мм НУР «Zuni». Через несколько минут одна из ракет «не выдержала» раскаленного выхлопа,[292] перелетела через полётную палубу и по нелепой случайности ударила не куда-нибудь, а точно в подвесной топливный бак под крылом готовившегося к взлёту штурмовика A-4 Skyhawk.
Благодаря предохранительному механизму ракета не взорвалась, в первый момент казалось, что на этом все неприятности закончились, но… На этот раз судьба была явно против Америки. Бак сорвало с крыла, топливо JP-5 выплеснулось и воспламенилось, это, в свою очередь, повлекло за собой беспорядочный разлёт оставшихся ракет, многие из которых нашли свою цель на забитой полетной палубе… В считанные мгновения огонь охватил несколько стоящих рядом самолетов. Пожарный расчет героически работал прямо под градом осколков, и погиб целиком, но совсем чуть-чуть не успел спасти корабль. Уже под первыми струями пены с подвески сорвалась «старая добрая» AN-M65 с взрывчаткой типа «Composition B». Взрывом она пробила палубу, и разнесла шрапнелью то немногое, до чего не добрался огонь. Со стороны казалось, что авианосец превратился в филиал ада, взрывы следовали один за другим, более того, через многочисленные пробоины горящее топливо полилось в жилые помещения и ангар.
Со стороны казалось, что «Энтерпрайз» близок к гибели, но в реальности подобный удар не мог быть смертельным для огромного боевого корабля. Справившись с неожиданностью, аварийные команды взялись за дело, уже к полудню пожар был локализован, а к вечеру — потушен окончательно. Потери, однако, были серьезными. В United States Navy и Naval Air Forces[293] только погибших оказалось более двухсот человек, в том числе дюжина высококлассных пилотов. Из военно-морского регистра пришлось вычеркнуть тридцать два самолета,[294] более того, «на всякий случай» аварийно заглушить два из восьми атомных реакторов. Общий ущерб достиг астрономической суммы в две сотни миллионов долларов, а крупнейший авианосец мира более чем на два года «прописался» на верфях Норфолка, и более участия во Вьетнамской войне не принимал.
Но это был далеко не конец истории. Сначала вездесущие журналисты раскопали, что младший брат погибшего водителя погрузчика оказался, во-первых, членом «Черных пантер», во-вторых, неоднократно принимал участие в знаменитых оклендских беспорядках, и в-третьих, незадолго до взрыва на «Энтерпрайзе» был убит полицейским. Дальше — больше, в «Нян Зан» и «Куан дой нян зан»[295] и была опубликована фотокопия письма Альфреда, которое он умудрился передать партизанам Хо Ши Мина через «девочку» из Сайгонского борделя. В этом «крике души» автор с маниакальными деталями описал нескольких вариантов самоубийственных атак на своих же товарищей-сослуживцев.
Справедливости ради надо признать, что ни сам погрузчик, ни его выхлоп в перечень «оружия возмездия» не входили, но… История «мести за брата» облетела весь мир, обрастая при этом весьма и весьма красочными подробностями. Сайгонская проститутка сумела продать несколько интервью за сносные деньги, купила домик на окраине, и бросила прежнюю профессию. Пропагандисты коммунистического блока подняли страшный шум, казалось, «подвиг во имя торжества идей коммунизма» наконец-то примирил идеологических раскольников из СССР и Китая. Не помешала даже примитивность и весьма сомнительная маоисткая риторика знаменитого письма. Дошло до того, что в коридорах ЦК КПСС всерьез обсуждали возможность присвоения Альфреду звания героя Советского Союза. Впрочем, последнюю идею Президиум ЦК отказался даже обсуждать, и разговоры быстро заглохли.
Командование US Navy не придумало ничего лучшего, как устроить масштабную «чистку». Офицеры стряхнули пыль с личных дел экипажей, навалились на стукачей, и вообще, полезли «в души» своих подопечных. Ни к чему хорошему это не привело, фактически, чернокожим перестали доверять, и изгоняли с кораблей в дальние пампасы при малейшем подозрении. Отношение между «черными» и «белыми», и без того не шикарные, дошли до точки кипения. Будь в экипажах хотя бы четверть «ниггеров» — не избежать «нового Потемкина». Но и без этого, после пары несчастных случаев, офицеры предпочитали появляться в некоторых отсеках только в сопровождении вооруженной охраны.[296]
Все это не могло не сказаться на количестве и качестве боевых вылетов, а следом — на «работе» морской пехоты и вообще, всей кампании. Альфред достойно отомстил за брата. Понятно, обывателям казалось, что именно он высыпал в шестерни военной машины США доброе ведро песка. Но профессиональные политики не без оснований видели за взрывами на авианосце серьезнейший внутриполитический кризис. И каждый из них делал собственные оценки глубины западни, в которую попала первая экономика мира и президент Линдон Джонсон.
Однако была и другая страна, лидер которой оказался в весьма незавидной ситуации. На первый взгляд, начатая Мао Цзедуном без должной подготовки[297] великая чистка проходила сравнительно успешно. С контролем Пекина и провинций северо-запада у Великого Кормчего проблем не было, тоже самое можно было сказать про земледельческий юг. Несколько хуже обстояли дела на Тибете, по горным перевалам потянулись караваны из Индии, и не только с продовольствием — в первую очередь разведслужбы извечного противника перебрасывали деньги и оружие. С Хайнаня поступали очень неприятные доклады о тайных переговорах с Гоминьданом.[298] Даже в Маньжурии и в Уйгурской области было неспокойно, но там, по крайней мере, отсутствовала подрывная деятельность из-за границы. Впрочем, ничего страшного на окраинах не происходило, все без исключения партийные функционеры без зазрения совести клялись в безусловной верности курсу ЦК КПК и его Председателю. Только вот отряды хунвейбинов и цзаофаней[299] у них были большей частью «свои», подконтрольные, насколько это вообще было возможно.
