Дмитрий Рыков - Урусут
Побеждать – так вместе, бежать – так тоже вместе, никого из своих не теряя.
Среди звуков скрежетавших клинков, глухих ударов палиц и булав о тела, ломающихся копий, свиста стрел вдруг зазвучала командная труба. Сигнал означал перенос атаки на другой фланг.
– Козлы! – погрозил неведомым «стратегам» Олег. – Мы же почти прорвались!
Они дружно развернули коней, гулямы Увечного, еще, по-видимому, нигде не встречавшие таких дисциплинированных и умелых бойцов, вздохнули с облегчением.
Рядом оказался мокрый мин-баши.
– Рукой подать было! – орал он. – Рукой! Я по ободку его нашейника чиркнул!
– Сурумиши! Еще скажи: «Вот те крест!» Болтун!
– Иди ты! О, смотри, Бек-Ярык прямо по центру к Тимуру рвется! Давай за ним!
– Остынь!! У тебя другой приказ!! На кой нам хрен бить в лоб, если мы хотим обойти с тыла? О людях подумай!
– А я – не человек? – зачем-то спросил Туглай и криками начал выстраивать тысячу для атаки на левый фланг эмира.
«Какой ты человек? – подумал урусут. – Варвар, убийца, пожиратель крови. Не уложи только в ратном запале свою тысячу к бесам!»
Опять загудела труба, и тумены ринулись вперед. Натиск был такой, что, казалось, и гору с места можно сдвинуть. Но не гулямов Потрясателя Вселенной. Заколдованные они, что ли? Падали же, падали под ноги, гибли сотнями, но стояли, не отступали. И вот – пошли, пошли чуть-чуть назад, – эх, додавим, додавим! Слегла половина десятка Халика, самому ему ударом по касательной отрубили пальцы левой руки, когда он стрелял из лука – ничего, тряпкой с помощью здоровой руки и зубов перетянул, и снова в драку. Черген, умница, остался чуть сзади и метал свои свинцовые шары – сразу будто дырку в чагатаевских рядах пробивал, но та мгновенно затягивалась свежей живой массой.
Куда-то пропал Чук.
– Строй, шлюхины дети! – кричал Олег на воинов разобранного чуковского десятка. – Вы, что – сыновья ослицы??!
Давили хорошо, и силы еще имелись, и вдруг шестым чувством он понял: все. В очередной раз дал слабину Тохтамыш. Начали пятиться, пятиться обратно, полетели наземь окровавленные головы в мисюрках – и вот уже, не хуже, чем на параде, мимо прогарцевал сам хан в окружении своих лизоблюдов.
До этого Властителя Степи плотницкий сын видел только один раз – проносившегося в шелковом халате поверх хорезмийской кольчуги на безумно дорогом ахалкетинце, – и вот ничегошеньки внутри ратника не шевельнулось. Царственная надменность, присущая вождям любых наций гордость – да, но во всем другом – пустота. Лишен всякой харизмы. Какая сила исходила от Илыгмыша, а что за вулкан пылал в Бек-Ярыке! А этот… Как он взял Москву, как смог, обманщик, трус, клятвопреступник?!
Взгляды их встретились – ох, и величественно же посмотрел хан на юз-баши! Хотел урусут плюнуть вслед – да было некогда, нужно своих из побоища выводить.
– Ту-у-у-у-углай!!! – закричал он что есть мочи в сторону знакомого блестящего шлема с кисточкой впереди. – На-а-ас пре-е-едали! Тохтамыш сбежал!
Арактырец принялся пробиваться обратно, Олег погнал свою сотню ему навстречу. Людей, несмотря на обширные потери, имелось достаточно – и не простые пастухи, как почти все остальные, а опытные воины. Вдруг, разом, вся бесчисленная рать хлынула к Волге. Окажешься в ней – утопят, задушат в давке, засыплют стрелами, а если повезет переплыть – будут гнать до самого Сарая. Сдерживая рвущегося – как же, тоже почуял опасность – Бедокура, он осматривался по сторонам и вдруг приметил брошенный Тимуровскими пехотинцами центр – с чапарами, окопами; сам неприятель уже побежал к реке добивать убегающих и грабить обозы.
– За-а мно-ой! – крикнул он и указал пока ничего не соображающим бойцам на траншеи. Мимо скакал окровавленный мин-баши.
– Я – не с тобой! – крикнул он. – Мне никогда не нравились твои планы – ты попадешь в плен!
– Дурак! – коротко ответил Белый Лоб.
– Я – лучший пловец на свете, – заржал Туглай. – Выплыву. До встречи на небесах!
– У нас разные боги и разные небеса!
– Тогда до встречи в аду! Он у всех один и тот же! – захохотал монгол и погнал, петляя, опасаясь стрелы, коня к реке. Но плотницкому сыну показалось, что уже в воде стрела его настигла.
– Веди! – выпучив глаза, кричал Задир, дергая сотника за стремя. – Времени нет! Объясняй!
– Туда! – показал древоделя на центр, и они рванули за командиром.
Окопы представляли собой ров в форме буквы «П», ход траншеи был рассчитан на двоих бойцов рядом, высота – с человеческий рост. Олег знал, что они при условии яростной защиты способны продержаться минут пятнадцать. За это время он хотел разделить подтаявшую сотню на две части – одни снимают броню с коней и берегом Волги уходят в топи, не пытаясь переплыть реку – иначе перестреляют стрелами; другие кладут за друзей жизнь, сражаясь как можно более продолжительное время.
По команде юз-баши спешились, окружили себя и коней чапарами и турами.
– Разбиваемся на две половины! – орал он Задиру, как наиболее умному. – Бросаем жребий! Одна часть остается прикрывать отход, другая вдоль реки на облегченных, без брони, конях идет на север в топи! В топи чагатайцы не полезут! Возможности переплыть Итиль – нет! Моя половина – десятки Чергена, Халика и Чертыша. Твоя – Чука, Амарбата, Нарата и Ташика.
– Чук мертв, – сказал Задир.
– Спасибо за желание спасти старого друга, – заметил Амарбат, – я понял твою мысль. Но я остаюсь. Я ни от кого никогда не бегал.
– А я еще даже не устал вовсе, – добавил Ташик.
– А мне по хрену, – произнес ратник. – Это – приказ. Выпадет мне жребий удрать – только меня и видели.
– Ты невезучий, урусут, – проскрежетал Черген, – иначе жил бы на своей Руси. Задир, что выбираешь?
– Решка – бегство моей половины, орел… Ну, понятно.
– Что затевают эти безумные? – подошел к Щиту Ислама Миран-Шах. – Почему не сдаться на милость победителя в надежде сохранить жизнь?
– Им не нужна жизнь, – улыбнулся Тимур, покачиваясь на переносном троне в ожидании потехи. – Будут продавать ее как можно дороже. Это, наверное, те самые смертники Илыгмыша. Слышал про них?
– Отпрыски шакала! – вскрикнул сын. – Знал бы ты, сколько они моих людей перебили! Всем им гибель!
– Так вперед, – кивнул гурген. – Наши гулямы настолько ошалели от успеха и так рады пограбить обозы татар, что решили, будто эта кучка уже сдалась и только ждет, чтобы ее разоружили. Ха!
– Птица не успеет перелететь Итиль, как я их смету – увидишь!
– Давай, – усмехнулся эмир, – давай.
Подходили и подходили с поздравлениями приближенные, никто не обращал внимания на отряд врагов, оставшийся на поле битвы. Только внук и заметил.
– Что это за люди, дед? – спросил Мухаммед Султан и указал рукой на вкапывающих чапары и туры вокруг себя людей.
– А, – как можно беззаботней произнес Властелин Счастья. – Смертники Илыгмыша. Миран-Шах хочет побить их в равном бою. Чем, спрашивается, плохи стрелы?
Сейф-ад-Дин нахмурился.
– Мало, что ли, людей полегло, забавы устраивать? Завести на вон тот холм лучников и расстрелять их, пожелав доброй дороги до седьмого круга ада!
Гурген посмотрел ему прямо в глаза.
– Ты считаешь, они этого не учли?
Задир подал монету с ликом «могущественного хана» Тохтамыша сотнику, тот подкинул ее, поймал на тыльную сторону ладони, без всякой паузы открыл – решка.
– Я так и знал, что сдохну, – пробурчал Черген и принялся стаскивать мешок с шарами, притороченный к седлу коня.
– Ну, Задир, – сказал древоделя. – Все должно быть неожиданно. Если поскачешь сейчас, перестреляют.
– Понятно.
– Поэтому первую атаку отбиваем вместе. А там уже, кто жив останется, на лошадок и – вперед. С коней броню снять! Это преимущество в скачке.
– Ясно.
– Коней забираете всех, оружие оставляете нам.
– Конечно.
– На ближайший холмик отправляем… – кто у нас лучший лучник? Ташик? Его ребята такие же?
– Лучший здесь мерген – это я! – выступил вперед невесть как оказавшийся среди них ордынец из чужой сотни, тот самый, спасенный Олегом от дротика в бою.
– Отлично, – ничуть не удивившись, заметил Белый Лоб. – Выбираешь пятерых таких же удальцов, берете максимально большое количество стрел и тащите с собой чапары на возвышение. Прямо сейчас, пока до нас никому дела нет. Как только Задир берегом уходит галопом, стреляете одной за одной по каждому, кто может им помешать. Особенно по вражеским лучникам. Сами же прикрываетесь щитами. Пока наши не пойдут в прорыв, сидите, как мыши, даже если появится возможность сразить самого Хромца. Понятно?
– Хромца бы… Да…
– Понятно?
– Понятно.
– Ну и… Смерть ваша близка. Примите ее с честью.
– Смерть всегда близка, – посерьезнел монгол. – А долги я отдаю.
Вкапывались щиты, готовились туры, Чертыш разложил перед собой все дротики, которые нашлись, прочие помогали освобождать от брони лошадей, Черген молился, Нарат чертыхался.
