Сергей Шкенев - «Попаданец» на престоле

— Ага! Только не сказал, в котором месте ее взять.

— Сейчас найдем, не переживай. Только вот что, гусар Нечихаев… ты бы пистолеты у него забрал, а?

— У кого?

— Ну не у меня же!

— А-а-а, понятно. А зачем?

— Ну, мало ли что. У нас вон почти все офицеры рапорта об отставке написали, а если еще без командира останемся…

— Как это об отставке?

— Да вот так! Приказ, мол, выполнили, а далее дворянская честь не дозволяет!

— А вы, Иван Дмитриевич?

Бердяга улыбнулся:

— А я, Миша, из казаков родом, у нас честь в службе царю и Отечеству, а не в лыцарских доблестях. От лукавого они. Так пистолеты заберешь?

— Заберу!

Часом позже

— Пфе, господа! — Корнет Сысоев демонстративно швырнул саблю на стол. — Я не знаю, чем руководствовался Иван Андреевич, отдавая столь бесчеловечный приказ, но отныне не желаю более служить в опозорившем себя полку! Вот так!

— Браво, Митенька! — Рядом с первой саблей грохнулась еще одна. — Мы офицеры, а не палачи!

— Потише, господа, — подполковник Бердяга кивнул в сторону печки. — Своими воплями вы разбудите ребенка.

Предупреждение запоздало — сдвинулась занавеска, и показалось заспанное детское лицо. Дашка оглядела собравшихся офицеров и строго спросила:

— А де мамка?

— Она скоро вернется, — натянуто улыбнулся Иван Дмитриевич. — Ты поспи еще немного, и мама придет.

Девочка сморщила нос:

— Не пидет — глисяне мамку вбили. И тятьку вбили. И бабуску вбили. А де Мися? Тозе вбили?

— Здесь он! — Бердяга обрадовался поводу сменить тему разговора. — Миша сейчас придет.

— Мися пидет! — согласилась Дашка. — Он глисян плогонит?

— Обязательно прогонит. Их непременно нужно прогнать.

— Глисяне плохие… Мися глисян вбьет?

— Ну, конечно же.

— А вы?

Тишина… чей-то вздох, напоминающий стон… Почему-то очень больно смотреть в требовательные глаза ребенка.

Шепот:

— Господин подполковник.

— Слушаю вас, корнет.

— Порвите, пожалуйста, мое прошение об отставке… — и уже во весь голос: — Мы их прогоним! Веришь? Обязательно прогоним! И еще будем вальсировать на твоей свадьбе!

Разве можно верить гусарам, когда они что-то обещают девушкам? Обманул и этот — штаб-ротмистр Ахтырского гусарского полка Дмитрий Сысоев погиб в безумной рубке под Прагой ровно через пять лет. Иван Дмитриевич тоже не выполнил данного Дашке слова — генерал-лейтенант Бердяга убит австрийской пулей при штурме Вены в тот же год.

А свадьба… свадьба была! И старый фельдмаршал Борчугов танцевал обещанный вальс, поскрипывая протезом, а потом пил цимлянское, роняя слезы в бокал. Героям можно плакать! Тем более от счастья, тем более в день, когда идет под венец приемная дочь!

ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОРЪ Всемилостівҍйше соизволилъ пожаловать:

Георгиевское Оружіе: Полковникамъ: пҍхотныхъ полковъ: Виленскаго, Казиміру Кампраду за то, что въ бою 31-го августа и 1-го сентября 1801 года у д. Великія Козюльки, временно командуя, въ чинҍ подполковника, названнымъ полкомъ и находясь въ передовыхъ окопахъ, подъ огнемъ противника, безъ ближайшихъ помощниковъ, лично руководилъ дҍйствіями полка и, исполняя постановленную задачу, атаковалъ и занялъ дер. Великія Козюльки, взялъ въ плҍнъ 526 англічан и захватить 4-хъ орудійную непріятельскую батарею. Арзамасскаго Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Михаила Павловіча, Даніилу Бекъ-Пирумову за то, что въ ночь съ 31-го августа на 1 сентября 1801 года, будучи начальникомъ боевой части, въ составҍ баталіона пҍхотнаго Арзамасскаго полка и — дружины, получивъ задачу атаковать сильно укрҍпленныя позіціи южнҍе и сҍвернҍе дороги Копорье-Воронино, своимъ мужествомъ, беззаветной храбростью и разумнымъ командованіемъ, подъ губительнымъ ружейнымъ, и въ упоръ артилерійскимъ огнемъ, довелъ атаку баталіона и дружины до удара холоднымъ оружіемъ, выбилъ врага изъ укрҍпленія надъ с. Боботово, закрҍпилъ захваченный важный участокъ позиціи за собой, чҍмъ обезпечілъ успҍхъ сосҍднимъ частямъ, при чемъ ротами были захвачены два тяжелыхъ орудія, стрҍлявшихъ въ упоръ и защищаемыхъ шведской пехотой.

ГЛАВА 19

Санкт-Петербург.

2 сентября 1801 года

Никогда не любил англичан, — ни в прошлом, ни сейчас, ни в будущем. Что за люди, а? Нельзя отвлечься на минутку, как тут же напакостят, ур-р-р-оды! Во что мою столицу превратили? Куда ни взгляни, везде дымы пожаров, перегороженные баррикадами улицы, неубранные трупы в красных мундирах. Ну да, жители своих погибших стараются хоронить сразу же, а до этих руки не доходят. Как бы эпидемия не случилась.

Представляю, что творится возле Михайловского замка — говорят, его все же пришлось отдать после двух недель обороны. Говорят… но доподлинно ничего не известно. Через половину России промчался как угорелый, но тут застрял на окраине и сижу пенек пеньком, пользуясь в качестве источников информации обрывками слухов. А они до того причудливые…

О собственной смерти, кстати, слышал за сегодняшний день несколько раз. По одной из версий, я погиб в абордажной схватке, лично возглавив атаку флота на английскую эскадру. По другой — взорвал себя в пороховом погребе вместе с семьей, отказавшись сдаваться в плен. Третий слух самый интересный — мое Императорское Величество отправилось в Лондон, убило на дуэли английского короля, премьер-министра, половину верхней палаты парламента и истекло кровью от ран. Забавно, не правда ли? И надо отдать должное распространителям этих слухов — ни в одном из них я не сбежал, не спрятался, а смерть принимал исключительно героическую, подающую пример и зовущую к подвигам. Хоть не воскресай теперь…

Как удалось понять в общей неразберихе, у нас с англичанами сложилась патовая ситуация. Шахматисты хреновы… Нельсон не получает никаких известий от десанта и продолжает упорно колотиться лбом в Кронштадт, мы же не можем его прогнать, потому что в городе творится черт знает что. Подозреваю, кроме черта, еще и Кутузов знает, но добраться до Михаила Илларионовича не получается. Не столица, а кастрюля с окрошкой, в которой перемешаны русские войска, шведские, английские, неизвестно кому подчиняющееся ополчение… И все стреляют, стреляют, стреляют…

— Павел, мы должны что-то предпринять!

Это императрица. Вид у Марии Федоровны усталый, но решительный.

— Конечно, дорогая. У тебя есть какие-то предложения?

— Нет! Но ты обязан сделать хоть что-нибудь!

Женская логика… Знаю их на сто сорок лет вперед и не нахожу разницы. Сделай, и все тут! Хоть тресни, хоть взорвись наподобие реактивного снаряда. Стоп… снаряда? Вдали над крышами взлетела сигнальная ракета и, оставляя дымный след, по широкой дуге упала вниз. Наши?

— Наши, Ваше Императорское Величество! — оживились егеря конвоя. — Кулибинские винтовки тявкают!

— Хосю к насым! — малолетний великий князь выхватил деревянную шпагу.

— Куда собрался? — Еле успел ухватить отпрыска за ухо. — Рано тебе еще воевать.

— А я хосю! — заупрямился Николай.

— Прапорщик!

— Слушаю, Ваше Императорское Величество!

— Выдели половину людей в конвой Ее Императорскому Величеству и этому вот герою.

— Павел! — возмутилась Мария Федоровна. — Ты не должен…

— Молчать!

— А-а-а…

— Не пререкаться! Значит, так, прапорщик, отвезешь их в Шлиссельбург… Головой отвечаешь, понял? И сидеть там, как мышь под веником! Справишься — быть тебе поручиком!

Офицер, произведенный из фельдфебелей на пятый день умопомрачительной гонки из Нижнего Новгорода в Петербург, задохнулся от восторга. В свете открывшейся перспективы он не только увезет императрицу в крепость, но и сам единолично отобьет все приступы, буде таковые случатся. Орел! Самый натуральный орел! И чего меня Аракчеев дворянскими бунтами пугает? Вот живой пример — человек из захудалых помещиков, а дали ему надежду, и… горы свернет! И абсолютно плевать на то, что крестьяне из имения в армию уйдут или вольную получат. Все четверо.

— Давай, голубчик, пошевеливайся!

Черт побери, как же больно! И еще этот старый хрыч нудит над ухом…

— Дурак ты, твое величество, как есть дурак! Ну разве так можно?

— Ефимыч, заткнись, а? Шей быстрее.

— А я чего делаю? — егерь бормочет невнятно, потому что держит во рту надерганные из моей рубашки шелковые нитки. — Сейчас больно будет.

— Знаю.

— Знает он… Станет невтерпеж — можешь орать. Но молча!

— Это как?

— Кверху каком!

Никакого почтения у паразита к государевой персоне. Или нарочитой грубостью подбадривает, чтобы злость придавала силы? А чего злиться-то? И не злюсь вовсе, если сам дурак. Кто просил соваться туда, куда ни один барбос хрен не совал? И людей за собой потащил. Теперь вот пожинаю плоды. У-у-у… больно! Сейчас бы граммов четыреста для наркоза принять. Но нету.