Дженнифер Маккуистон - Пламенная нежность
– Умоляю, мисс Бакстер! – Теперь Пруденс дрожала как осиновый лист. – Я… я не могу рисковать… меня ведь снова могут уволить! Тогда я нигде больше не найду работы!
Джулиана же втайне торжествовала. Она обнаружила Пруденс, не нарушив обещания, данного Патрику.
– Я более не мисс Бакстер, Прю. Теперь мое имя леди Хавершем. Кстати, о каком таком увольнении ты вспомнила? Ведь тогда, в ноябре, я всеми силами защищала тебя, только чтоб тебя ни в чем не обвинили!
– Все очень непросто, мисс. Когда в доме траур, праздников в нем не проводят, – выдавила Пруденс. – Или просто нанимают новую прислугу. Ведь я без работы с прошлого ноября! У меня болеет мама, а услуги доктора дорого обходятся… Мне пришлось вернуться из Лидса, чтобы получить эту работу, хотя я знала, что возвращение в Чиппингтон – плохая идея!
– Понятно теперь, отчего ты гнешь спину здесь. Но почему так боишься разговаривать со мною? – требовательно спросила Джулиана. Ведь именно трусость служанки в свое время послужила причиной роковой неразберихи, и теперь Джулиана была обязана услышать объяснения. – Но, возможно, ты предпочтешь, чтобы я пригласила сюда мирового судью? Может быть, тебе будет легче объясниться с ним, нежели со мною?
Бледные щеки мисс Смит окрасились багрянцем, взгляд метнулся к запертым дверям в дальнем конце помещения, однако Джулиана проворно преградила ей дорогу. Уж лучше она будет щеголять в платьях прошлогоднего фасона, чем позволит девчонке улизнуть!
Пруденс вдруг крепко обхватила себя за костлявые плечи и простонала:
– Умоляю вас! Мне нельзя говорить с вами об этом!
Подойдя ближе к перепуганной насмерть служанке, Джулиана заговорила утешающим голосом – так обычно она беседовала с юными пугливыми дебютантками, случайно порвавшими подол бального платья или пролившими пунш прямо себе на корсаж:
– С тобою ничего дурного не случится, Пруденс. Я всего лишь хочу поговорить о том, что случилось в прошлом ноябре.
– О-о-о… – простонала мисс Смит, не вытирая горьких слез, ручьями струившихся по щекам. – Я знала, знала, что все это кончится ужасно!
Джулиана с трудом обуздала желание схватить Пруденс за плечи и хорошенько потрясти.
– Сосредоточься, прошу, на том, почему ты так испугалась, увидев меня! И что ты имеешь против Чиппингтона? Ведь это такой же городок, как и любой другой.
– Когда я так близко от Соммерсби, то поневоле вспоминаю тот самый кошмарный день, – тихо прорыдала Прю. – Я твердила себе, что все образуется, что вы уехали к себе в Лондон… Но потом… снова увидела вас. На похоронах старого лорда Хавершема. Тогда-то я и поняла, какую непоправимую ошибку совершила!
Джулиана из последних сил сдерживала праведный гнев.
– Но почему, увидев меня на похоронах, ты так разволновалась? Какое это имеет отношение к той трагической истории?
Пруденс отерла ладонью заплаканное лицо:
– Я видела не только вас. Я видела еще… – Всхлипывая, она вдруг перешла на шепот: – Я видела того самого человека, который тогда держал ружье…
Сердце у Джулианы едва не выпрыгивало из груди. Может, она неправильно поняла Пруденс? Или просто ослышалась? Не может же быть все так просто! Ведь Патрика на похоронах отца не было…
– Ты уверена? – настойчиво продолжала Джулиана допрос, хотя уже сделала определенные выводы. Да ничего подобного за все эти одиннадцать месяцев в голову ей не приходило…
– Уверена. До гробовой доски не забуду этого лица, – выдавила Пруденс. – Я вижу его в кошмарных снах…
Во имя всех святых, это было невероятно!
И все же теперь объяснение Пруденс представлялось куда более правдоподобным, нежели то, которое существовало до сих пор. Джулиана видела, как кто-то бежал прочь от места преступления. А Пруденс уверяла, что видела человека, который прицелился и спустил курок. То, что Джулиана не предусмотрела такого варианта развития событий в то роковое утро, глубоко ее опечалило.
– Так тебе известно, кто этот человек? – затаив дыхание, спросила Джулиана.
– Нет… – Пруденс сокрушенно покачала головой, сдерживая нервную икоту. – Я так напугалась тогда, что нырнула в ближайший магазинчик, где и пряталась, покуда похоронная процессия не прошла мимо. – Она сглотнула и благодарно уцепилась за носовой платок, протянутый Джулианой. – Поверьте, мне в голову не пришло бы подойти и поинтересоваться, как его звать-величать…
Джулиана дрожала всем телом от возбуждения. Сколь бы дикой ни казалась версия, что некто намеренно прикончил Эрика, но слова Пруденс служили прямым и неопровержимым доказательством невиновности Патрика. Надо как можно скорее все ему рассказать! Но рассказать это должна сама Пруденс.
Он наверняка не станет сердиться на Джулиану. Ведь она не нарушала своего слова, не разыскивала служанку намеренно! А Пруденс только что заявила, что своими глазами видела убийцу! Правда, она не назвала его имени, но все же…
Джулиана с трудом сглотнула:
– А где стоял этот человек, когда ты его видела?
Возможно, то, что Пруденс не знает имени убийцы, не столь уж важно. Джулиана присутствовала на похоронах и сможет установить преступника, пусть ради этого ей придется вновь вспомнить день погребения – весь, до мельчайших подробностей!
Пруденс содрогнулась всем телом:
– Он стоял рядом с… вдовой и детками.
– Он был высокий или низенький? Толстый или худощавый?
– Я… я не знаю. Но повыше вас будет, думаю…
Джулиана горестно подумала, как не хватало ей в прошлом ноябре словесного портрета убийцы. А ведь она вполне могла прижать Пруденс к стенке и заставить говорить! Что ж, тогда не вышло, но на этот раз она не позволит себе сплоховать!
– А какого цвета у него волосы?
– Не знаю… не могу сказать. На нем была черная шляпа с высокой тульей. И… и черный сюртук.
Джулиана изо всех сил пыталась подавить растущее раздражение. Еще бы, преступником оказался человек, чье имя и цвет волос неизвестны, который надел на похороны черные одежды и был, похоже, повыше ее ростом!
– Но если ты не помнишь ни его роста, ни цвета волос, то почему так уверена, что именно он тогда стрелял в Эрика? – с нескрываемым уже раздражением спросила она.
– Его глаза… все дело в его глазах, – одними губами прошептала Пруденс. – Эти глаза я по гроб жизни помнить буду! Такие холодные… словно он видел меня насквозь! Когда рассеялся дым от выстрела, он взглянул в сторону беседки, и меня словно коснулась ледяная рука самой смерти… – Голос девушки сорвался. – И на похоронах он сделал то же самое. Он… он посмотрел прямо на меня…
Всеблагие небеса! Так вот чем объясняется прошлогодняя истерика служанки… вот отчего сейчас она смертельно бледна!
– Он был в Соммерсби в качестве одного из гостей? Может быть, это кто-то из прислуги?
– Н-нет, за столом среди слуг я ни разу его не приметила. И… он не был одет как слуга. У него одежда господская…
Внезапно Джулиану обдало леденящим холодом. Так, проснувшись зимней ночью, человек вздрагивает, заслышав, как скребет по стеклу голая обледеневшая ветка… Многие из тех, кто все еще гостит в имении, присутствовали тогда на похоронах – таков уж удел гостеприимного семейства Хавершем.
Кто бы ни был этот загадочный злодей, вполне возможно, он все еще в имении.
Джулиана схватила мисс Смит за руку:
– Пруденс, ты должна поехать со мною! Ты должна все это кое-кому рассказать!
– О нет, мисс! – вновь разрыдалась Пруденс. – Не могу я! Ведь я уже рассказала вам все, что знаю! – Она силилась высвободить руку. – И мне… мне надо идти!
– Куда? Ведь ты на работе, а если уйдешь, то как пить дать лишишься места. Ты сама сказала, что нуждаешься в деньгах. – Вдруг Джулиану осенило. – Ты сказала, что зря приехала в Чиппингтон. В моих силах помочь тебе перебраться в Лидс, а взамен ты мне поможешь в одном крайне важном деле. Во сколько тебе обходятся услуги доктора, что лечит твою матушку? Скажи, сколько мне ему заплатить?
Пруденс словно окаменела:
– О-о-о… вы всерьез это, мисс? Ну, может быть, несколько соверенов… Если вы дадите мне эти деньги, то обещаю исчезнуть и никогда больше не появляться!
Выпустив руку бывшей служанки, Джулиана принялась рыться в своем ридикюле.
– Я дам тебе четыре… нет, пять золотых соверенов, но за это ты должна поехать со мною в Соммерсби и опознать человека, что застрелил сына старого лорда Хавершема!
– Но… убийцы там наверняка нет. А что, если он тогда запомнил меня в лицо? Что, если он меня убьет?
Джулиана от души пожалела перепуганную Прю, но решимость ее не угасла.
– Вот, смотри-ка сюда! – Она показала Пруденс ладонь, надеясь соблазнить ее видом пяти сверкающих монет. – Этот человек, кто бы он ни был, наверняка опасен. И если ты будешь молчать, он может навредить еще кому-нибудь!
Пруденс жадно сгребла монеты. Закрыв глаза, она взвешивала их в руке, словно борясь сама с собой. Когда ее глаза вновь открылись, из них градом полились слезы:
