Валерий Ковалев - Левиафан
— Ровно один метр, товарищ командир! — подняв голову к рубке, прокричал минер.
— Этого вполне достаточно, — согласно кивнул Шелихов на вопросительный взгляд Морева.
Через час, усилиями швартовых команд, аэросани были спущены на лед. Согласно разработанному плану, Морев с Шелиховым в сопровождении механика и трех его подчиненных, должны были отправиться по льду на остров, достичь расположенной там фактории и осмотреть место обнаружения россыпей. Все это время «Левиафану» надлежало стоять у ледяного припая и ждать их возвращения.
Погрузив в машины запас продовольствия на неделю и прогрев двигатели, путешественники расселись по кабинам и, гудя винтами, аэросани двинулись в сторону раскинувшейся до горизонта белой пустыни.
— Да, не завидую я им, — сказал Сокуров стоящему рядом Круглову, когда машины скрылись в искрящемся снежном мареве…
Оставляя за собой искрящуюся поземку и завывая двигателями, небольшой поезд все дальше уходил на север. По расчетам Шелихова до береговой черты было около полутора сотен верст, которые при благоприятной погоде можно было пройти за два дня.
Первую остановку сделали через три часа у невысокой гряды ледяных торосов. Остановив машины с подветренной стороны и не выходя из них, выпили немного разведенного спирта, закусив его жареным мясом и рыбой, перекурили и двинулись дальше. Сразу же за грядой раскинулось широкое заснеженное плато, и аэросани увеличили ход. По пути спугнули белую медведицу с медвежонком, которые неспешной трусцой отбежали в сторону и с любопытством уставились на непрошеных гостей, затем сани объехали громадную полынью, с кромки которой в воду скользнула стая моржей.
— А жизнь здесь, как я погляжу, бьет ключом! — стараясь перекричать шум двигателя, наклонился к Шелихову Морев.
— Да, места тут богатые! — согласно кивнул тот.
На ночь расположились у заснеженного ледяного массива. Из аэросаней извлекли шестиместную брезентовую палатку и, оттоптав снег, установили ее на небольшой площадке. Потом забрались внутрь и, наладив примус, плотно поужинали, после чего забрались в спальные мешки и уснули.
К побережью добрались на исходе вторых суток. Поскольку уже опускалась ночь и ориентироваться стало затруднительно, расположились на ночлег у отрога небольшой, покрытой редким кустарником сопки. Снова установили палатку, затем, наломав смолистых веток, разожгли костер и впервые поели горячего.
— Если ночью не запуржит, завтра будем на месте, — убежденно сказал Шелихов, прихлебывая дегтярно-черный чай из закопченной кружки.
Утро над островом занялось погожее. На востоке заалела заря, небо очистилось от облаков, мороз стал слабее. Прогрев двигатели и плотно позавтракав, путешественники погрузили вещи в машины и тронулись дальше. Теперь их путь лежал на юго-восток, к бухте Трех Святителей, где располагалась фактория.
К полудню, двигаясь по ледяному припаю вдоль береговой черты, достигли замерзшей бухты, на одном из берегов которой расположилась фактория. Она представляла собой несколько рубленных из лиственничных бревен построек и была окружена земляным валом с идущим поверху частоколом. Чуть в стороне, у поросшего лесом склона, виднелся небольшой заваленный снегом поселок.
На шум двигателей вкатившихся в ворота машин из здания фактории выскочили несколько человек с ружьями, а из селения прибежала целая толпа перепуганных аборигенов. Однако при виде появившегося из саней Шелихова все успокоились и вскоре, скинув шубы и отогревшись, гости пили чай с брусникой в жарко натопленной горнице местного фактора.[24] Это был пожилой рослый человек в поддевке, являвшийся правой рукой Шелихова на побережье Аляски.
— Ну, как дела, Клавдий Павлович? — поинтересовался купец, опорожнив пятый стакан чаю и утирая расшитым полотенцем вспотевший лоб.
— Бог миловал, батюшка, — ответил тот. — Осень была обильной на морского зверя и рыбу. Торговлишка с инородцами тоже идет неплохо. К весне амбары будут полны пушниной.
— Что же, похвально, — значительно качнул головой Шелихов. — А теперь расскажи нам с господином адмиралом, — взглянул он на сидящего рядом Морева, — про ту россыпь, что вы нашли. К слову, нет ли у тебя оттуда образцов?
— Отчего же, имеются, — согласно ответил фактор и, встав с лавки, вышел в соседнюю комнату.
Через минуту он вернулся и положил перед хозяином небольшой, расшитый бисером кисет. В нем оказался золотой песок и несколько крупных самородков.
— Его мне привезли алеуты, — начал свой рассказ фактор, наблюдая, как гости с интересом рассматривают самородки. — Весной они нашли остатки белого человека в одной из долин, рядом с горячими ключами. А при нем этот самый кисет. Вместе с ними я наведался в то место. Человек был старателем и, судя по снаряжению, не нашим. Скорее всего, американец. В последние годы они все чаще наведываются сюда на китобойных судах, а то и на собачьих упряжках, с материка.
— Отчего же он умер? — спросил Морев.
— Да Бог его знает, — пожал плечами фактор. — Может с голоду, а может, и от чего другого. Пороха к карабину у усопшего не было, да и припасов никаких мы там не нашли. А россыпь там богатая. Мой, не хочу. Я хоть и не рудознатец, но сразу это приметил, — наклонился к Шелихову рассказчик.
— Вот и будем мыть, — Шелихов взвесил кисет на руке. — Господин Морев именно для этого сюда и прибыл по повелению государыни-императрицы. Ты, надеюсь, это уразумел? — строго взглянул купец на фактора.
— Как не уразуметь, батюшка? — развел тот руками. — Вестимо, дело государево.
— А далеко ли эти ключи? — Морев стал раскуривать добытую из кармана трубку.
— Да верст двадцать от фактории будет. Это если напрямки, через сопки. А коль по низу, то и все тридцать. Никак хотите наведаться туда?
— Непременно, и в самое ближайшее время, — окутался дымом Морев. — Проводника найдешь?
— А чего его искать? Сам пойду, если хозяин позволит, — вопросительно взглянул фактор на Шелихова. Тот молча кивнул головой.
На следующее утро, прихватив с собой недельный запас провизии, выехали за ворота фактории. В передних санях, рядом с механиком, завернувшись в волчью шубу, сидел Рябоконь — так звали фактора.
— Давай, ваше благородие, через эту долину, вон к тем горушкам, — указал он пальцем в сторону виднеющейся вдали скалистой гряды.
Следуя одни за другими, сани понеслись в белое пространство. Миновав пологий, с редким ельником распадок, спустились вниз и покатили по обширному замерзшему озеру, а потом, выехав на берег, двинулись вдоль него на северо-запад. Взгляд поражали девственная красота и величие открывавшегося справа ландшафта. До самого горизонта чернели густые леса, перемежающиеся заснеженными горными хребтами, в долинах синели замерзшие реки и озера, над которыми висел холодный шар солнца.
— Насколько я вижу, здесь очень ценные породы деревьев — сказал Морев, обращаясь к Шелихову. — Таких не встретишь в средней полосе.
— Да, — согласился тот. — Природа Аляски неповторима, а ее богатства неисчерпаемы.
Через несколько часов остановились в неглубоком распадке, по склону которого весело журчал узкий незамерзающий поток, а рядом стояла небольшая, крытая дерном хижина.
— Это одно из наших старых зимовий, — пояснил Рябоконь, первым выбираясь из кабины. — Срубили лет десять назад.
В низком темном помещении, с затянутым рыбьим пузырем окошком, вдоль бревенчатых стен тянулись нары, в центре стоял грубо сколоченный стол, а в торце располагался очаг из дикого камня, со свисающей с потолка кованой цепью с крюком.
Перетаскав в зимовье немудреные пожитки и прихватив ружья, Рябоконь с двумя моряками отправились в лес за хворостом, Ярцев стал копаться в двигателе одной из машин, а Шелихов с Моревым, прихватив ведро и чайник, отправились к ручью за водой.
Попробовав ее, Морев удивился — по вкусу она ничем не отличалась от боржома.
— Знатная водица, — сказал купец, наблюдая его реакцию. — И весьма пользительная. От боли в суставах и других хвороб.
— Да, — утер губы Морев. — Великолепная.
Их разговор прервали несколько гулких выстрелов со стороны леса.
— А ну-ка, Александр Иванович, пойдем обратно, — насторожился Шелихов, снимая с плеча карабин и взводя курок.
Тревога оказалась напрасной. Ходившие за хворостом подстрелили двух громадных глухарей.
— Ну что же, поедим свежатинки, — довольно хмыкнул купец. — Давай Клавдий их в котел, — приказал он Рябоконю.
Через полчаса, выпив спирту и похлебав душистого варева, снова погрузились в сани и тронулись в путь. Теперь он пролегал у подножия скальной гряды, тянущейся вдоль густого кедрового леса. В самом ее конце, у замерзшего озера, располагался индейский поселок, состоящий из двух десятков бревенчатых, крытых берестой хижин и нескольких поднятых над землей амбаров. Рядом с хижинами возвышались резные столбы с изображениями божеств рода: ворона с багряными глазами, лягушки, кита и орла, а чуть в стороне, ближе к берегу, на деревянных жердях висели рыболовные сети и чернели бортами несколько лодок.
